Сливово-лиловый
Шрифт:
— Но она может и по-другому.
— Да, может. Если Аллегра хочет спровоцировать меня, она может быть совсем другой, — говорит Роберт, улыбаясь мне. Я вспоминаю, как подкатывала к Фрэнку, и краснею.
— Ох, вот и она снова. Сейчас я закончу это по-быстрому.
— Мудрое решение, мой друг. Удачи в следующий раз.
Фрэнк возвращается за свой стол.
— Мы уходим, сейчас, — шепчет Роберт мне на ухо, — эта покорность, которую ты излучаешь, невероятно заводит меня.
— Роберт, я…
— Мы. Уходим. Сейчас. Прямиком в кровать.
Я вздыхаю, встаю и тихо пищу, когда Роберт игриво шлепает меня по истерзанной заднице.
Глава 17
В
— Послушай, улитка моя, — укоризненно говорит она, опускаясь на мой диван, — тебя совсем не видать. Новый мальчик для утех совсем заездил?
— Он не мальчик для утех, Мел.
— Ах, да, у вас же наоборот. Ты… как это называют-то?
— Понятия не имею. Я знаю, что ты имеешь в виду. И это не верно.
Мелинда закатывает глаза и берет поданный мной стакан воды. Она — моя давняя подруга, но совершенно не признает моего способа сексуальной жизни. Когда я была с Мареком, она еще не знала, что тот делал со мной за закрытыми дверьми, и все же продолжала настаивать на том, чтобы я ушла от него. Потому что я не была счастлива. Я не могла рассказать ей, что искала в отношениях с ним, чего ожидала. Когда она, лишь в общих чертах, узнала, что Марек требовал от меня, то разозлилась, отчитала и словесно отшлепала мою задницу. Думаю, если бы я подробно рассказала ей о том, что происходило, она бы убила Марека. С тех пор она неусыпно следит за моими отношениями и крайне скептически относится к любому мужчине, с которым у меня возникают интимные отношения.
— Он как Марек? — вдруг спрашивает она, испытующе глядя на меня. Она хочет правду, и будет «бурить», пока не докопается до нее. В глубине души я люблю ее за то, что она так волнуется за меня. С другой стороны, я не люблю говорить об этом, даже с ней. Все, что происходит между мной и Робертом, должно обсуждаться между мной и Робертом. Третьим там нечего делать.
— Нет. Ни капельки.
— Ну, хоть что-то. Если ты не лжешь мне. Ты обманываешь меня, дурында?
Мелинда ухмыляется, и я качаю головой.
— Я не обманываю тебя. Сама ты дурында.
— Если ты скажешь такое Роберту, он тебя отшлепает?
— Надеюсь, что да.
— И ты этого хочешь?
— Да. Все еще. Это никогда не изменится. Думаю, это как… быть лесбиянкой. Поставь меня в нормальные отношения, и я буду несчастна, замучена, не удовлетворена. Так же, как женщина, которая на самом деле лесбиянка, никогда не станет счастливой в отношениях с мужчиной.
— Хм-м. Он горяч, я признаю, выглядит великолепно, и действительно создает положительное впечатление. Я бы тоже не отказалась быть хорошенько выебаной им, но…
— Мелинда! Ты так выражаешься, что…
— Не строй из себя принцессу, подруга. В любом случае, никто не поверит. У тебя есть M&M’s в доме? Мне нужно что-нибудь погрызть. Последующий разговор будет испытанием для нервов.
— Какой разговор? Какие нервы? — спрашиваю я, вставая, чтобы посмотреть, не осталось ли в «шоколадной нычке» чего-нибудь, что нравится Мелинде.
— Я решила, что хочу тебя понять.
— Что? — вскрикиваю я, потому что думаю, что ослышалась.
— Это называется «Простите, что вы сказали», ты, доходяга.
Я не могу сдержать смех. У Мелинды неиссякаемый запас нежных ругательств для меня. Я не знаю никого, кто мог бы оскорбить другого человека с такой же любовью, как Мелинда. Все-таки нахожу
— Вот, пожалуйста. Что ты имеешь в виду под «ты хочешь меня понять»?
— Ты должна объяснить мне, что в этом такого классного. И нет, на этот раз я не допущу отговорок.
Я вздыхаю и откидываюсь назад.
— Мелинда…
— Я знаю, что существует так называемая «Сцена». Существуют клубы с подвалами пыток и все такое. Почему ты не идешь туда?
— Очень просто, потому что я нахожу «Сцену» ужасной. Это слишком напряжно для меня, слишком наигранно и чересчур догматично. Марек часто посещал «Сцену». Я была там дважды и чуть не отреклась от «веры». Это были ужасные ночи.
— Почему?
— Потому что мне не нравилось смотреть, как другие выражают свою сексуальность. И под этим я подразумеваю даже не сам акт, а тех же девушек, которые со склоненной головой на поводке чапают позади своего хозяина. В лаке, коже или латексе. Мне это не нравится. И я бы никогда не пошла в свингер-клуб. Это не мой мир. И не Роберта тоже, слава Богу.
— Но разве этот цирк с лаком, кожей, латексом, ошейником и прочим не является большой частью… м-м-м… удовольствий?
— Для многих да. Это часть удовольствия, даже в общественном восприятии. Но это фетиш, понимаешь? Есть фетишисты, которые не имеют никакого отношения к БДСМ и, наоборот, есть люди, которые живут БДСМ и отказываются от всей этой мишуры.
— У тебя есть ошейник?
— Нет. И я не хочу. Мне не нравится подобное.
— У тебя был с Мареком, я знаю это.
— Да. Но я тогда не знала, чего хотела. И еще не понимала, что именно я являюсь тем, кто решает, что нормально, а что нет.
— Ты решаешь, что хорошо, а что нет? Теперь я запуталась. — Мелинда приподнимает брови и бросает горсть M&M’s в рот.
— Да. Я устанавливаю границы.
— Но…
— Подожди, я тебе это объясню…
Я ищу и нахожу в голове картину, которая прояснит то, что я хочу сказать.
— Представь себе луг. Огромный луг, где можно найти все, что включает в себя БДСМ. Часть этого принадлежит мне, и я ограничиваю забором ту часть, которая принадлежит мне. Этим четко очерчиваю мою область. Роберт смотрит на эту лужайку, и если мы решаем, что мы… гм-м… идем гулять, то он говорит, как мы пойдем через лужайку, по какому пути мы направимся, от входа до выхода. На этом лугу нет предписанных маршрутов, мы всегда идем в произвольном направлении. Но мы остаемся на моей территории. Иногда мы проходим немного вдоль забора, и Роберт немного встряхивает его, чтобы увидеть, насколько он крепок. Возможно ли переместить немного наружу какой-то элемент забора, чтобы сделать мою лужайку на несколько миллиметров больше. Если забор прочен, Роберт перестает трогать его и уходит куда-то дальше. Если забор поддается, то перемещает. Только немного, на несколько миллиметров. Это иногда очень утомительно для меня, очень изматывающе. Вот почему мы возвращаемся на середину поляны, где мне лучше всего, и он дает мне немного времени для восстановления. Перед этой прогулкой мы согласовываем кодовые слова. В основном, чтобы не усложнять, мы используем «зеленый», «желтый» и «красный». «Зеленый» означает, что все в порядке. Мы можем продолжить. «Желтый» означает, что мне нужно срочно сделать перерыв, что он должен немного уменьшить интенсивность того, что делает. «Красный» означает, что прогулка окончена немедленно.