Слияние двух одиночеств

Уэст Энни

Проблема в том, что этот секс был таким потрясающим. Особенным. Наверное, у Дэймона со всеми любовницами бывает такое. И ничего особенного для него в этом нет.

— Мое отношение? — он поднялся и навис над кроватью. — Думаю, тебе надо сначала подумать над своим.

— По-твоему, мне нужно почитать книгу «Этикет любовницы»? Похоже, я какое-то неписаное правило нарушила. И не говори мне, что я тебя не удовлетворила. Удовлетворила. Несколько раз.

Даже если она и не совсем компетентна в постели, он был настоящим экспертом в этом деле, и она думала,

что ее страстность была ему приятна так же, как и в первый раз на пляже. Очевидно, она ошиблась.

— Что ты хочешь сказать? Что тогда на пляже я соблазнил невинную овечку? И это после того, как ты была шесть лет замужем? Я не верю в сказки, Каллиста.

Его тон стал последней каплей. Он еще и полным именем ее назвал, прямо как ее дядя. В ней поднялась вся боль, страдания, которые ей довелось испытать за годы ее несчастливого брака. Тем более что всю эту боль она держала в себе.

Она разозлилась — не просто разозлилась, она пришла в ярость.

Калли повернулась и спокойно, и нарочито взбила подушки у себя за спиной.

— Я не говорила, что пришла к тебе девственницей. Этой чести удостоился другой мужчина.

«Как мало для этого первого мужчины значила ее невинность».

— Но я не настолько распутная, как ты думаешь. Мой сексуальный опыт не такой уж… разнообразный и большой. У меня давно уже не было любовника.

— Любовник… муж, не надо играть словами.

— Я хочу сказать… — она замолчала и посмотрела ему в глаза. — Мой муж был импотентом. Наш брак так и не стал настоящим. Но я была верна своим клятвам. В отличие от женщин, с которыми ты, очевидно, общаешься, я никогда не заводила любовников, пока была замужем.

Повисла пауза.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? — голос его прозвучал хрипло.

Похоже, ей все-таки удалось вывести его из равновесия.

— По правде говоря, Дэймон, мне нет дела до того, что ты думаешь. Ты обвинил меня во лжи, и я просто вношу сейчас ясность.

Пусть думает что хочет. Ей уже все равно. После стольких лет, когда ее считали охотницей за богатством, а муж обвинял ее в неверности, приятно было наконец-то сказать правду.

Может, начать все заново проще, чем ей казалось. Эта мысль придала ей силы.

— Похоже, я тебя не удовлетворяю, Дэймон. Так что, пожалуй, нам нужно расторгнуть нашу сделку. — Она искоса на него взглянула. У него был такой вид, будто он испытал сильнейшее потрясение за всю свою жизнь. — Я дала тебе то, что ты хотел, — продолжила она. — Я выполнила свою часть соглашения. — Она откинулась на подушки. Как только она отсюда уедет, как только она освободится от опутывающих ее щупалец желания к Дэймону, она начнет новую жизнь. — Я уеду сегодня.

Спутанные волосы обрамляли ее лицо, ниспадали ей на грудь и голые плечи. Сидя в постели, завернувшись в одеяло, она не должна, не может иметь над ним такую власть.

Но выглядела она сногсшибательно: такая сексуальная и в то же время суровая.

Его либидо просто зашкалило. Он никогда не встречал такой

женщины — решительной, требовательной, жесткой, при этом нежной и соблазнительной.

Интересно, она говорит правду? Интуиция подсказывала ему, что она не врет. Что он безжалостно преследовал женщину, которая, хоть и не была невинной, далека от опытной сексуальной партнерши, за которую он ее держал. Это не отменяло ее сговора с дядей и первого брака по расчету. Хотя, если за все время ее замужества она не была в постели с мужем, это, возможно, объясняло ее завораживающий энтузиазм в том, что касалось физического удовольствия.

Но это радикально меняло ситуацию.

Требовал ли Дэймон от нее слишком многого? Слишком быстро? Он был ненасытен и полностью выпустил на волю желание, которое так долго сдерживал. И все же, не считая пары моментов, когда она явно сомневалась, она была жадной до любви. Настолько жадной, что от одной мысли о ней в своей постели он готов был взорваться.

Он не мог ее отпустить. Пока не мог.

— Ты никуда не пойдешь. — В голосе его прозвучало сильнейшее желание.

Калли посмотрела на него, как настоящая искусительница. Она точно его околдовала. Он не мог дышать, вспоминая прошлую ночь, глядя на нее сейчас — дерзкую и соблазнительную.

— Извини, что?

— Я сказал, ты не уйдешь.

Она удивленно скривила губы. Неужели она всерьез думала, что уйдет, проведя в его постели всего одну ночь? Она крайне наивна или играет в очень сложную игру.

Он стал мерить комнату шагами, пытаясь усмирить свою совесть и свои сомнения.

— Это не тебе решать.

Он повернулся к ней. Она сидела, напряженно выпрямившись, надменно подняв подбородок, сверкая глазами. В груди у него зашевелилось какое-то незнакомое ему до этого чувство.

— Разве?

— Но я ведь выполнила свои обязательства!

Он посмотрел на ложбинку между ее грудями, и ему стоило огромного труда оторваться от нее и снова посмотреть ей в глаза.

— Ты должна быть моей любовницей столько, сколько я захочу. — Он подошел к кровати. — А я все еще этого хочу. Одной ночи недостаточно даже для залога. Обсудим твой отъезд через несколько месяцев.

И почему ему так нравится ее дразнить?

— Жаль. — Калли прищурилась и откинулась на спинку кровати. — Мне одной ночи вполне хватило. Я тебя не хочу, — сказала она, но голос ее прозвучал чересчур беззаботно. — Я никогда тебя не хотела. А твое эго не даст тебе силой оставить в своей постели женщину, которая тебя не хочет.

— Лгунья. — Он уронил галстук на пол. Конечно, она его хочет.

Она распахнула глаза.

— Ты меня не убедила, Калли. Ты не уйдешь.

— Почему нет? Ты опять пригрозишь, что будешь волочиться за моей кузиной? Ты очень любишь угрозы, да?

Дэймон покачал головой. Он не хотел становиться зятем Аристидиса Манолиса.

— Не нужны никакие угрозы, принцесса. Дело не в Анджеле. Это касается только нас с тобой.

Она тяжело сглотнула, наблюдая за тем, как он идет к кровати.