Сломанная орбита

Болт Андрей

— Неприятностей? Неприятностей?! Человека убили, и вы называете это неприятностями?!.. — с гневом воскликнула Золотова.

— Тиши, Руся. Продолжайте, Татьяна Сергеевна, — попросил Булавин.

— …2-ого марта мы изолировали весь комплекс лабораторий уровня «1-В». Но тем ни менее, гибель того человека вызвала ряд дополнительных трудностей. Слухи, и без того гулявшие по станции, получили основание, оттолкнувшись от которого они начали усиленно развиваться. Сотрудники стали обвинять руководство станции в сокрытии информации… хм… собственно, так оно и было… Одним словом, ситуация была готова вырваться из-под нашего контроля, некоторые люди уже хотели покинуть станцию, даже несмотря на то, что им подняли зарплаты. И, пока паника не разрослась до неконтролируемых размеров, 8-ого марта, под давлением вице-президента, капитан Спенсер всё же согласился отвести станцию на требуемое расстояние. И примерно тогда ж нам удалось отделить вещества, которые виляли на человеческий мозг и вызывали помешательство. Мы вкололи исправленную сыворотку Рону и продолжили за ним наблюдать. Всё, вроде бы, было в порядке. Приступы бешенства больше не повторялись, но, чтобы окончательно в этом удостовериться, нужно было больше времени. Мы продолжали отсылать на Землю стандартные

отчеты, работа в остальной части станции тоже шла своим чередом. А 19-ого марта… я не знаю, что точно произошло. В общем, Рон сбежал. Мы искали его всей лабораторией, потом были вынуждены подключить даже силы безопасности станции. Причём в тот момент мы даже не знали, в каком состоянии находится его разум, и насколько он опасен. И, хуже всего, что мы не могли рассказать о возможной угрозе людям, простым служащим станции…

— Естественно, — фыркнул Скворешня. — Ваши опыты были незаконны. Рассказать людям о том, что по станции бродит бешеный маньяк — убийца с геномом инопланетной ящерицы было всё равно, что подписать себе тюремный приговор — люди бы просто подняли бунт и, захватив мостик, вызвали подмогу с Земли.

Симонова неодобрительно покосилась на молодого военного, но комментировать его слова не стала.

— Но хуже всего, — сухо продолжила рассказ учёная, — что мы никак не могли понять, где он прячется! На станции повсюду расположены камеры наблюдения. Десятки сотрудников сутками напролет просматривали записи, но Рона нигде не было… Когда мы узнали ответ, было уже поздно. 21-ого марта Рон совершил ещё одно убийство. Он выбрался из аварийной шахты лифта и убил одного из сотрудников нашей лаборатории. Теперь мы знали, где его искать, и знали, что измененная сыворотка не помогла, и он вновь не контролирует себя. Причём, в состоянии помутнения рассудка силы Рона многократно увеличивались, и он приобретал по истине нечеловеческие возможности. Шахты лифтов соединены с техническими туннелями, они проходят между уровнями и имеют десятки ответвлений. Чтобы проверить их все, у нас просто не было людей. Ситуацию осложняла поднявшаяся на борту станции паника. Вот теперь многие захотели покинуть её уже любой ценой. Но челноки были бесполезны…

— А зачем вообще было менять орбиту? — вновь подал голос Скворешня. — Не легче ли было, ещё тогда, 8-ого марта, просто заблокировать доступ на эвакуационные палубы?

— Нет, — отрицательно покачала головой Симонова, по-прежнему сверля невидящим взглядом серую переборку на противоположной стороне коридора. — Тогда паника поднялась бы гораздо раньше, а так нам удавалось держать ситуации под контролем ещё почти месяц, потому что многие не понимали, что означает для них подобная смена орбиты. А производственных необходимостей для подобного маневра могло быть сотни…

— И что было дальше? — окликнул вновь погрузившуюся в молчание учёную Булавин.

— Что? Ах, да… — дернув головой, спохватилась Симонова. — Да… Мы скрывали информацию, как только могли, но слухи, один страшнее другого, продолжали наполнять станцию. И некоторые люди захотели покинуть её, вплоть до того, что были готовы уволиться с высоко оплачиваемых должностей, но, поняв, что это невозможно, начинали сеять на борту панику. Кто-то ещё верил в состряпанные руководством объяснения и призывы к спокойствию. Те люди, пусть и с опаской, но продолжали свою работу. А некоторые, доведенные до крайней степени отчаяния, просто перестали являться на службу. Они заперлись в своих каютах и, объявив нам бойкот, говорили, что не выйдут оттуда до тех пор, пока руководство не предоставит им челнок, способный вернуть их на Землю. Ситуацию усугубили ещё два найденных на той же неделе трупа, кажется, 24-ого и 26-ого марта. И к 28-ому ситуация окончательно вышла из-под контроля. Но, примерно тогда же мне удалось понять, что повлияло на причину психического расстройства Рона, и я, наконец, закончила сыворотку. Вот она, — женщина постучала себя по нагрудному карману спецкомбинезона. — Если вколоть её Рону, она обратит вспять некоторые негативные процессы в его мозгу, и мы вполне можем спасти этого человека. Потому я и попросила вас не убивать его…

— Ну да, конечно! — недоверчиво фыркнул Горилыч. — Что-то мне слабо верится в ваши гуманные побуждения. Если вам плевать на жизни вообще всех людей на станции, тогда с какой стати вас так заботит жизнь одного единственного человека? Скорее уж, вы беспокоитесь о вашем драгоценном эксперименте! Если вам удастся привести Рона «в порядок», это значит безусловный и стопроцентный успех. А победителей не судят, верно? Фактически, у вас нет выбора — или вы успешно завершите эксперимент и вернетесь на Землю победителями, и тогда все эти жертвы на станции благополучно спишут в архив, или под громкий скандал сядете в тюрьму.

— Мотивы моих поступков вас интересовать не должны… Мне закончить рассказ? — вздернув тонкие брови, учёная вопросительно посмотрела на полковника.

Булавин кивнул.

— 2-ого апреля Рон вступил в завершающую стадию. Его физическая форма, а, соответственно, и все связанные с ней показатели — сила, ловкость, выносливость и так далее, многократно возросли. Но все эти крайности обуславливались скорее не самой сывороткой, а тем негативным действием, которое она оказала на некоторые участки его мозга. У Рона окончательно съехала крыша, и он убил… буквально разорвал на части ещё десять человек. Причём, если раньше он убивал и уходил, оставляя тела на месте, то теперь он утащил их с собой, в лаборатории верхнего уровня. Надо было срочно что-то делать. Мы поняли — Рона больше не остановить. И тогда мы стали решать, что делать дальше. Капитан Спенсер предлагал немедленно связаться с Землёй и запросить помощь, но, само собой, вице-президент Дантон не мог позволить ему это сделать. Решение нашла я. Параллельно с основными изысканиями мне удалось открыть, что на ящерицу, источник того самого вещества, что превратило Рона в чудовище, отпугивающим образом действует… одна химическая смесь. Я была уверена, что она остановит и Рона. Увы, это вещество ядовито, поэтому применить его для защиты на людях невозможно, зато мы обрызгали им входы в лаборатории на минус первом уровне. Это делалось в крайней степени спешки, одновременно с этим капитан объявил общую эвакуацию и приказал людям собраться в секторе «-1-В». Но, увы, нас послушались не все. Часть людей осталась в своих каютах… Видимо, помимо всего прочего, у Рона так же обострилось и чутье. Я не знаю как, но он каким-то образом чувствовал людей даже за прочным металлом дверей… Покидая мостик, мы перенастроили камеры так, чтобы они передавали

картинки из некоторых частей станции сюда, к нам в лаборатории. В общем, я видела, своими глазами видела, как Рон, словно консервные банки вскрывает двери кают и вытаскивает тела убитых им внутри людей… Это… это было ужасно!.. — голос ученой задрожал и на мгновение пресекся. Но, справившись с собой, она продолжила рассказ. — Связь со станцией пропала, потому что мы покинули мостик. Связаться с Землёй из любой другой её части невозможно из-за постоянно работающих устройств, заглушающих любой «несанкционированный» сигнал. Изначально это были меры для пресечения промышленного шпионажа, но в итоге они помогли нам утаить происходящее тут от Земли. И вот уже две недели мы сидим взаперти в третьем лабораторном секторе в ожидании, когда ситуация стабилизируется. И это не пустые слова! В поведении Рона изначально наметились периоды активности и спада. Я рассчитала, что к 23–ему апреля у Рона должен начаться очередной период спада, когда он… ну, в принципе, впадет в какое-то подобие комы, не буду вдаваться в сложные медицинские подробности. И тогда я бы без проблем могла подобраться к нему и вколоть измененную сыворотку. На этот раз я абсолютно уверена, что она сработает так, как надо, потому что теперь я знаю, что именно в прошлый раз сработало не так. Если бы вы сюда не пришли! Или хотя бы согласились немного подождать! Всё было бы нормально, понимаете? Нормально! Нам удалось бы завершить эксперимент, и всё бы закончилось само собой. Мы ведь даже не знали, что Земля кого-то отправила сюда… Я имею в виду, ведь эта станция — коммерческая, кому может быть какое-то дело до того, что тут происходит?..

— Поверьте, многим. Иначе нас бы тут не было, — ответил Булавин. — Это всё, кончено, понятно. Но как в ваш рассказ вписывается застреленный возле ведущего в переходной туннель к мостику офицер?

Симонова вздрогнула и, кажется, вся сжалась под своим защитным комбинезоном.

— Я не знала, поверьте, я не знала!.. — прошептала женщина и закусила губу. — Это всё вице-президент. Примерно четыре дня назад среди выживших произошёл бунт. Люди, толком не знающие, чего ждут, больше не хотели сидеть взаперти. Почувствовав поддержку, капитан потребовал от вице-президента немедленно связаться с Землёй. Но, естественно, господин Дантон принялся всячески убеждать его не предпринимать поспешных действий. Он пообещал ему денег, но капитан был непреклонен, и, в коне концов, вице-президент сдался. Я так думала. Он сказал капитану, хорошо, вперед, отправляйтесь на мостик, потому что только оттуда можно послать сигнал на Землю. Отправляйтесь, если не боитесь Рона. Я и не думала, что капитан Спенсер, — Симонова презрительно усмехнулась, — окажется таким трусом. От своего решения он не отступил, но и сам на мостик идти не решился. Капитан отправил туда с заданием одного из своих помощников, молодого лейтенанта Рея Джонсона. Рей должен был связаться с Землёй и запросить помощи. Если, кончено, доберется до мостика… — учёная вновь усмехнулась. — Поняв, что на этот раз ему не удастся переубедить капитана, Том Дантон заключил договор с его первым помощником Майклом Торном. Вице-президент пообещал ему просто немыслимую сумму денег, если он проконтролирует Джонсона. И за сумасшедшие деньги Торн решился рискнуть. Сыграв в «благородство», он вызвался сопровождать Рея в опасном пути до рубки управления. Хм… — Симонова печально улыбнулась. — Деньги притупляют страх. Он не побоялся даже Рона… В общем, назад Майкл вернулся один. Капитану он сказал, что Рон напал на них возле лифта, и ему самому лишь чудом удалось уйти живым, а Джонсон… Джонсон погиб. Теперь-то я понимаю, что вице-президент имел в виду, когда говорил «проконтролировать Джонсона». И никто бы ничего не узнал, в конце концов, на станции и без того уже не мало трупов и ещё один без труда можно было записать в общую кучу. Я понимаю, это ужасно, но… у вице-президента просто не было выбора… Помимо прочего, Торн должен был стереть часть последних записей в бортжурнале. Покидая 2-ого апреля мостик, капитан, на случай, если никому не удастся выбраться со станции живым, оставил подробный отчет обо всем, что тут произошло. Понятное дело, что вице-президент Дантон не хотел, чтобы эта информация всплыла. Как оказалось, он был прав и тут. Что бы вы сделали, сразу узнав всё то, что я вам сейчас рассказала? Конечно же, немедленно связались бы с Землёй, и всё было бы кончено… Вот, вроде бы, и всё. Как я уже говорила, если бы вы не пришли, примерно через неделю, когда Рон впал бы в гибернацию, я бы сделала ему укол сыворотки, и всё вернулось бы на круги своя. Поверьте, «СпейсКорп» выплатит достойный компенсации семьям всех здесь погибших. И мне самой очень жаль, что всё… так произошло. Но ничего поделать мы не можем.

— Слишком много «бы»… — проворчал Сверчок.

— Почему не можем? — удивился Горилыч. — Можем! Убить монстра, и дело с концом! — капитан воинственно стукнул кулаком одной руки по раскрытой ладони другой.

— Этот… как ты выражаешься монстр, был человеком! Мы не можем опуститься до их уровня и так запросто пустить в расход человеческую жизнь, когда есть хотя бы один шанс спасти Рона! — заспорила Руся. — Татьяна Сергеевна, вы уверены, что на этот раз ваша сыворотка точно сработает?

— Да, — без колебаний кивнула учёная.

— Молот, ты же не собираешься торчать тут ещё неделю?! — взревел Медведь.

— Нет, конечно, — отрицательно качнул головой Булавин, поудобнее перехватывая автомат.

— Пойдем к монстру, сто процентов загнемся, — мрачно пообещал Сверчок. — Не все, кончено, но и назад вернутся тоже не все, — и покосился в сторону новичка Скворешни.

Не заметив взгляда лейтенанта, Скворешников воинственно взмахнул рукой и предложил:

— Ждать нельзя. Если мы так долго не будем выходить на связь, генерал может направить сюда ещё кого-нибудь. Кого-нибудь, кому повезёт не так как нам — погибнут, как американские вояки, и дело с концом…

— Согласен, — кивнул Пилюля. — С этим Роном… или кем бы он сейчас ни был, нужно разобраться. Но Руся права, нельзя губить душу человеческую, если есть хоть один шанс её спасти…

— Татьяна Сергеевна, вы говорили, что сыворотка повышает регенерационные способности. Значит, Рон мог уже оправиться от тех ран, что мы ему нанесли?

— Не знаю, — пожала плечами учёная. — Это зависит от размеров организма. Вполне возможно, что частично — да.

— Хорошо, — принял решение Булавин. — Мы найдем вашего… Рона и попытаемся его нейтрализовать. Если его способности к восстановлению так велики, как вы говорите, он должен выжить, и вы сможете применить на нём вашу сыворотку. Но сразу же после этого мы отправляемся на мостик и связываемся с Землёй. Сработает ваше лекарство или нет, будут определять уже там. Согласны?