Сломанная роза
Шрифт:
Кира помалкивала. Вот уж действительно, молчание женщины — бриллиант. А Кот мрачнел на глазах. Что-то терзало его. Временами он забывался, отвлекал себя, но снова тьма возвращалась, гнобила душу.
— Плата, ты вроде как не рад? — оскалился он. — Говорю же, не парься. Лапа, а ты кто такая? — повернулся он к Кире, и та невольно сглотнула, прижалась к Вадиму. — Вижу, что девчонка ты хорошая, грустная какая-то, но бойкая, раз с Платой увязалась. Кстати, одобряю твой выбор, лапа, — подмигнул ей Кот. — Плата у нас хоть птица и сиделая, но кадр правильный. Мужик, как говорится, без изъянов.
— И баба без извилин, — вздохнула Кира. — Славная компания…
— Ну, это вы сами решайте, — натужно засмеялся Кот. — По мне так вы ништяк смотритесь. Так кто ты такая, красотка? Говори, не бойся, Кот — это тот же священник.
— Он убил моего жениха, падре… — смутилась и потупилась Кира.
— Какая сволочь убила твоего жениха? — брови у Кота от изумления поползли вверх.
— Вот эта, —
— Вот эта? — изумился Кот. — А так ведь и не скажешь. О, я понимаю, Котяра не дурак… Наш милашка за всю свою жизнь убил лишь двоих, да и тех в порыве дури… И что теперь, лапа? По законам гор ты должна его убить? Жалко, — поцокал языком Кот. — Думал побывать на вашей свадьбе. Потом на девять дней после свадьбы, на сорок… Впрочем, на сорок уже не успею…
— Кот, да ты никак помирать собрался? — начал смутно догадываться Вадим, и в горле пересохло.
— Да есть такая бодяга, даже не знаю… — Кот отвернулся, и пришлось любоваться его затылком, увенчанным форменной полицейской шапкой. — Хотя чего там не знать… — Он вроде нормально проговаривал слова, но давались они непросто. — Хрень такая со мной приключилась, Плата… Где-то в начале лета начал чувствовать себя неважно. Кишки болели, живот пучило. То заболит, то пройдет — ну, мало ли что. Фураж на зоне, сам понимаешь, не из ресторана. Как-то прихватило, побрел к эскулапам. Желтуха, говорят, ничего страшного. Рожа желтая, моча темная — что еще? Тут и не надо быть дипломированным специалистом. Надавали «колес», желудок промыли, и вперед — отбывай на здоровье. Вроде и впрямь полегче стало. И когда на заборе расписывались, никаких проблем — лишь иногда в желудке шебуршало да грудь сдавливало… А в Ачинске у корешей опять проблемы начались. В обморок свалился. Пацаны загоношились, повезли в клинику, устроили обследование на анонимных условиях. Ну, оно и выявило… — Кот презрительно фыркнул, демонстрируя «наплевательское» отношение к неизлечимым болезням, — рак желчного пузыря в последней стадии. Скушал он мой желчный пузырь, печень, а сейчас и поджелудочную доедает… За удаление опухоли никто не возьмется — она окружена кровеносными сосудами… Да и какой из меня пациент, Плата? Осталось месяц, два… Эскулапы еще подивились — у тебя, мол, парень, богатырский организм, должен лежать и стонать всеми днями, а ты бегаешь, как козлик. А у меня действительно все нормально — иногда прихватит, но не всерьез, в обморок больше не хлопался. Горсть анальгетиков в организм — и опять живчик. Причудливо как-то… — Кот передернул плечами и озадаченно покрутил головой. — Вроде заболел, а, знаешь, Плата, по-новому себя чувствую, необычно все вокруг, другое. К жизни отношение сменил — к той, что прожил, к той, что осталась…
— Ой, Кот, нам так жаль… — прошептала Кира.
— Да ладно, лапа, прорвусь. — Кот отмахнулся, демонстрируя неплохую выдержку. — Не я первый, не я последний. Айболиты говорят, что 16 процентов всех смертей — от рака. Хреновая у нас в стране экология с онкологией… Но это точно, ребятки, не ваша проблема.
— Славная команда подалась в бега, — пробормотал Вадим. — У Тюленя астма, Полосатый — трахома ходячая, у тебя, Кот, рак… Кто там еще — Килька? Ну, этот тоже доходяга…
— У Кильки тоже страшный недуг был, — хохотнул Кот. — Петушиная болезнь называется. Пошел в разведку боем, вернулся геем…
— Не обижайся, Кот, но, по ходу, ты собрался сделать в жизни что-то хорошее, — прозрел Вадим. — Ну, не то чтобы старушку через дорогу перевести или фонд благотворительный учредить…
— Точняк, Плата, — засмеялся Кот. — Красиво умереть — тоже вариант. Так что никакой я не положительный персонаж, расслабьтесь. С чем я на Высшем суде предстану? Буду с бледным видом лепетать, что Родину когда-то защищал? Так это, извините, было давно и неправда, а если вспомнить, какими методами я ее защищал — то точно заслужил свою сковородку в геенне… В общем, я тут, в натуре, как Господь Бог — думал и на седьмой день решил… Малость критики, Плата. Тебе не надоело херней страдать? Удивляюсь тебе, вроде взрослый мужик, а ерундой занимаешься. Хочешь подарить своим обидчикам цветы? Нужен хороший повод? Соглашусь, цветы на могилку — самое то. Так пореши их, и дело с концом. Чего ты их терзаешь, жуть на них нагоняешь? Дождешься, что у мужиков мозги заработают, и они, в лучшем случае, в бега подадутся. Будешь до гробовой доски их на просторах отлавливать. У тебя была отличная возможность всех их чпокнуть, но ты занимаешься непонятно чем, наслаждаешься, смакуешь, бабу свою подставляешь. Сегодня чуть оба не залетели. И невдомек тебе, что отныне они будут следить за своей безопасностью и попутно вас отлавливать. Прекращай, Плата, мочкани эту публику и живи спокойно. У тебя ведь баба есть, ты сам еще молодой, здоровый. Женись, гы-гы, поставь государство в известность… — Кот опять развеселился. — Но не забывай, что ты с «клеймом».
— Кент, в натуре, дело базарит… — прошептала Кира.
Рассмеялись все втроем, но не сказать, что очень жизнерадостно.
— Только не подумай, что я критикую твои методы работы с клиентами, — добавил Кот. — Но прекращай эту мутотень, Плата.
— Имеются мысли, Кот?
— И не забудь бабла с них стрясти, — назидательно изрек Кот. — ВАМ, ребята, не мне. Лично мне их бабла не надо, мне бы свое успеть потратить. А вам оно край необходимо — ты же собираешься, Плата, на работу устраиваться? Понимаю, что грязное бабло, дерьмом воняет, но сейчас все бабло такое, где его взять, чистое? Подозреваю, что у твоей девчонки имеются связи? Уж больно чисто работаете, почти без ошибок. И у меня имеются — немного, но осталось кое-что в этом городе, работают свои смотрящие и праздно наблюдающие. Вон, квартирку выделили не паленую… Расклад такой, Плата. У твоих клиентов теперь два варианта. Первый — рвать когти, обрубая все связи, — новый регион, новые ксивы, все дела. Второй — подключить ментов, братву и попытаться вас прибрать. При этом второй вариант не исключает подготовки к первому.
— Эти люди постараются заманить нас в ловушку, — пробормотала Кира.
— В натуре, лапа, — хохотнул Кот. — Не все бабы дуры. Ты нравишься мне все больше. Береги ее, Плата. Учти, они не исключают, что ты накапаешь ментам, а это можно сделать и анонимно — кто они такие на самом деле, и менты, хочешь не хочешь, завозятся. Ну, кому неохота раскрыть глухарь десятилетней давности? Поэтому они должны быть готовы к отходу уже сегодня. Нужно следить за ними, мы почувствуем, когда они подадутся в бега.
— Тачку бы вернуть ментам, — предположил Вадим.
— А надо? — задумался Кот. — Тачку припрячем — на всякий, как говорится, пожарный. Номера переставим. Есть тут неподалеку один бесхозный неприметный гараж, минут через двадцать мы туда ее загоним… Вы же не пешком сюда пришли, верно, ребята? Логично допустить, что где-то вы припрятали машину. Подбросите до города? — Кот заговорщицки подмигнул.
В последующие два дня погода окончательно испортилась. Похолодало, синоптики издали штормовое предупреждение — об ураганных ветрах, о возможных обрывах проводов. Сильный ветер стряс с деревьев последнюю листву, и леса теперь стояли голые, понурые, деревья исполняли невеселый стриптиз. Солнце не показывалось несколько дней — все небо от края и до края затянули свинцовые тучи, дрейфующие на юг.
Днем и вечером хлестал холодный дождь, а ближе к ночи осадки прекратились, похолодало еще на несколько градусов. По загородной трассе гулял пронизывающий ветер. Черная машина из почтенного семейства японских внедорожников съехала с трассы за указателем «Н-ск, 24 км» и покатила через поле к облетевшему осиннику. Ухабистая дорога петляла, повторяя контуры опушки. Машина удалялась от федеральной трассы, местность становилась глухой, нелюдимой. Возможно, летом в свете дня она предстала бы другой, заиграла бы красками, но сейчас производила впечатление депрессивной глухомани. Дорога уводила за холмы, втянулась в лес. Ее опутывали жилистые корни, деревья вплотную подступали к проезжей части. Даже облетевший лес казался непроходимой чащей. Машина медленно осваивала дорогу, матово поблескивала тонировка на стеклах. Чаща оборвалась, внедорожник выбрался к подножию холма, обогнул его и через пару минут подъехал к пустырю, на котором возвышался заброшенный особняк. Двухэтажный дом смотрелся мрачновато, как-то готично. Стены заросли бурьяном, облезла штукатурка, обнажив кирпичную кладку. Но окна выглядели целыми, колонны на крыльце пока не лопались, территорию периодически подметали — какой-то присмотр за домом велся. Деревня, на краю которой возвышалось здание, тоже выглядела не ахти. Просели крыши, в проездах между домами стояла непролазная грязь — соваться в это болото не решился бы даже водитель вездехода. Но дорога к особняку была засыпана щебнем, а посещать деревню в планы «экипажа» не входило. В ней жили несколько старух, кому они нужны? Несколько минут машина объезжала приземистые строения на краю участка, парочку чахлых осин посреди открытой местности. Остановилась напротив крыльца. Высадились трое плечистых мужчин в теплых куртках, вооруженных миниатюрными пистолетами-пулеметами, названными в честь конструктора Узиэля Галя. Они осмотрелись. Не сбиваясь в кучу, направились к дому. Выбрался дородный мужчина в утепленном плаще и с «ежиком» на голове. Поднял воротник плаща, сунул руки в карманы и побрел за своими телохранителями. Последним из машины высадился плечистый водитель, тоже повертел головой, прикурил и потащился за шефом, прикрывая его сзади. Дверь была закрыта, но у начальника охраны имелся ключ. Несложные манипуляции, и прочная дверь поддалась, распахнулось чрево дома. Босс и водитель остались на крыльце, первые трое просочились внутрь. Мужчина в дорогом плаще скрючился у перил, терпеливо ждал. По окнам сновали отблески фонарей — охрана осматривала пустующее здание. Шофер курил, созерцая хозяйственные постройки за границей пустыря, шапку леса за подножием возвышенности.
— Хвоста не было, уверен? — буркнул мужчина, меняя позу.
— Не было, Игорь Леонидович, — отозвался водитель. — Все чисто, несколько раз проверялся. Нет, в натуре не было, шеф, — добавил водитель, заприметив недоверчивый блеск в глазах хозяина.
— Ладно… — настроение у мужчины было скверное, даже в этой глухомани он не чувствовал себя в безопасности.
Минуты тащились, как черепахи.
— Все в порядке, Игорь Леонидович, — заскрипела дверь, показался охранник. — В доме никто не появлялся. Можно заходить.