Сломанная роза
Шрифт:
Он повернул голову и зашипел на работников, окопавшихся на левом фланге. Подползли не сразу, видимо, с удобством там обосновались в своих гнездах, и лень было подниматься. Волнение начальника передалось работникам, они, как лошади, прядали ушами. Он лаконично сделал вводную, приказав всем держаться вместе, перейти дорогу и проверить, что за фигня с этими дармоедами. Не шуметь, оружие держать наготове, Молчанов — первым, Шацкий — замыкает, Сергей Иванович — в середине колонны на белом коне… Трое оставшихся перебежали дорогу и вторглись в заросли подлеска. Они крались, всматривались в темноту. Сотрудники испарились, никого здесь не было — ни живых, ни мертвых. Дроздов не выпускал из вида широкую спину Молчанова, замыкающий Шацкий держал под наблюдением Сергея Ивановича. А вот следить за Шацким было некому. Он взвизгнул, когда что-то бесформенное выкатилось из жухлой травы, схватило его за шиворот тяжелой
— Ты с этой жердиной, Кот, как пещерный человек смотришься, — усмехнулся Вадим, объявляясь на свободном от деревьев участке. Он вытер испарину рукавом — вспотел он что-то сегодня.
— И никого не осталось, блин… — самодовольно сообщил Кот, присаживаясь на землю по-турецки. — Фу, наигрался. Хорошо-то как.
— Пожалуй, никого, — согласился Вадим, сделав ухо по ветру. — Их было восемь, вроде все сошлось…
Со стороны особняка простучала автоматная очередь. Деревья создавали защитный экран, но услышал бы и глухой… Затрещали мелкие автоматики, кудахтали люди. Через несколько мгновений последовала еще одна очередь из «калаша». В районе заброшенного дома назревали события.
— Вступает в игру твоя скрипочка, Плата, — хихикнул Кот. — Хрупкая баба против своры разъяренных мужиков, блин…
— Собираемся, — заторопился Вадим. — Тревожусь я что-то за нее…
— Пошли уж, пошли… — грузно поднимался Кот. — Пока там твоя цыпочка одна в горящую избу не вошла…
В особняке царил переполох. Смешались охраняющие и охраняемые лица. Вшивый брызгал слюной, вопил, что он так и знал, было ему видение. Все вокруг тупые, и только у него башка варит! Лютый плюхнулся в кресло, предварительно приказав охраннику оттащить его от окна, и сидел, нахохлившись, мрачнее тучи. Скулил депутат Андроник — прижимал к груди свой кейс и зыркал по сторонам. Череп насиловал рацию, но извлекал из нее лишь треск и писк. Стрельба снаружи не велась. Двое охранников припали к запертой двери, косились на боссов. Остальные рассредоточились вдоль разбитых окон. По холлу носились сквозняки, температура на улице сравнялась с температурой в «больнице». Череп, отшвырнув бесполезную рацию, подбежал к окну, отпихнул охранника и высунулся из-за подоконника. Мерзавцы, учинившие им засаду, явно издевались. Никто не стрелял. В сизой дымке проступали очертания обездвиженных машин, чахлые осинки по правую руку, невозмутимые, никому не нужные подсобные строения. Шевелились раненые — они тоже оказались никому не нужны. У этих парней хватило благоразумия не трогать оружие. Они ползли к хибарам, зажимая кровоточащие раны, оставляя за собой кровавые дорожки.
— Нужно уходить, — проворчал Череп, вырастая за спиной у Игоря Леонидовича. Тот вздрогнул, выбираясь из плена мрачных мыслей.
— Куда, Черепушка ты наша недоразвитая? Как?
— В доме должен быть запасной выход. А этих ублюдков слишком мало, чтобы контролировать все.
Игорь Леонидович нахмурился, начал растирать виски, избавляясь от оцепенения.
— Там, — кивнул он на другую сторону холла. — Под лестницей есть проход, дверь выходит на заднюю сторону… Полагаю, она заколочена…
— Да очнись ты, Лютый… — зашипел ему в рожу Череп. — Чего ты раскис, как эти двое? Ну, накосячили, бывает. Вырвемся — прикажи своим людям ломать дверь, валим все скопом, разбегаемся — кто в лес, кто по дрова…
И снова воцарилось безумие. Имелись приличные способы решения проблемы: запереться в доме, держать оборону, попутно вызвав подкрепление из города. Но снова будет шум, и тогда уж точно возбудятся органы — что-то долго эта компания зависает в криминальных сводках. И от ментов уже не отделаться… Охранники роптали, им все происходящее крайне не нравилось, но послушно отдирали доски, перекрывшие проем черного хода. Толпа поперла наружу — с обратной стороны имелся аналогичный пустырь. Охранников выталкивали первыми — и, в общем-то, правильно: злодеи ударили залпом — лупили с двух направлений! Подтянули дополнительные силы, еще бы, пока отдирали доски, такой стоял шум… И вновь подбитый телохранитель катался на земле, зажимая простреленную конечность, изрыгал в пространство матерки, а остальные, толкаясь, мчались обратно в дом. Стрелки выжидали, давали им время убраться подобру-поздорову. Впрочем, последний — самый молодой в компании охранников депутата Андроника — через порог не переступил, остался на улице, он отшвырнул автомат, поднял руки и кинулся через пустырь.
— Не стреляйте! — орал он. — Пожалуйста, не стреляйте! Я ухожу, я увольняюсь!
По нему не стреляли. Парень убегал все дальше, вилял зигзагами, словно боялся, что выстрелят в спину. Но никто не решился это сделать, невзирая на вопли депутата и бизнесмена, требовавших расстрелять эту «трусливую продажную сволочь». Они бесновались, рычали, кончилось тем, что Игорь Леонидович выхватил свой личный «шпалер», оттолкнул охранника от косяка, прицелился. Но стрелять пришлось в «молоко» — сбежавший скатился с холма, плюхнулся в еще не полегший бурьян и был таков!
— Трусы! — изрыгал проклятия депутат. — Вы жалкие ничтожные трусы!
Дверь подперли, бледные люди, которых становилось все меньше, вываливались в холл. В распоряжении загнанных людей остались четверо деморализованных охранников. Из шестнадцати!
— Есть еще желающие уволиться? — ядовито осведомился Игорь Леонидович, потрясая стволом. Охранники угрюмо на него таращились, хотя ничто им не мешало отобрать у босса оружие и установить свои порядки.
— Все, парни, ша, — опомнился Лютый и перекрестил руки, давая понять, что инцидент исчерпан. — Вы отличные парни, просто среди вас нашлась одна сука. Даю вам честное благородное слово, каждый из вас получит по сорок тысяч долларов, если вы уничтожите ублюдков. Расчет уже сегодня, заявляю это при всех…
Он не успел договорить, как по холлу загулял свинцовый шторм. Злоумышленники стреляли в разбитые окна, и снова воцарился бедлам. Катались по полу раненые и прочие испуганные люди, кто-то бросился обратно к черному ходу, надеясь проскочить, но его погнали обратно огнем. Лютый первым сообразил — проорал во все воронье горло: «Охрана, остаться внизу! Помните про сорок тысяч!», он скачками понесся по лестнице на второй этаж. За Лютым — Череп. За Черепом рванулся депутат — с воплем растянулся, выронил свой кейс, поднимать не стал, запрыгал по ступеням, словно горный козел. Его обошел на запредельной скорости обезумевший от страха Вшивый — да еще чуть не сбросил обратно в вестибюль…
Они не помнили, как оказались наверху. Топали по галерее, врывались в помещения. Всех разбросало по этажу. Какие-то гостевые, спальни, подсобки — табличек и указателей не было. Все рассохлось, обросло пылью, мебели практически не осталось. Но в каждой комнате имелось окно, выходящее на задний двор. Внизу еще стреляли. Игорь Леонидович, впавший в буйную прострацию, метался между стенами, прыгнул к окну. Он видел, как улепетывает через двор еще один охранник — с поднятыми руками, что-то вопящий. Дурной пример оказался заразительным! По нему не стреляли. Он отпрыгнул от окна, прицелился из «беретты». Дьявол, его же посечет осколками стекла! И почему его так взбесило бегство охранника, которое уже ничего не решало? Мамонтов разбил рукояткой стекло, одновременно отпрянув, вскинул «беретту». И затрясся, заревел, когда пули замолотили по фрамуге, зажужжали над ухом. Он рухнул на колени, забился под подоконник, что-то орал, стучал себя по вискам, ввергаясь в безумие…
Вшивый добежал до комнаты в глубине коридора. Здесь планировалась, видимо, спальня, одно из окон выходило и на торец здания. Голова у гаденыша иногда работала. Он распахнул окно, высунулся наружу, спрятался, снова высунулся. Пули не летали. Угол здания формировала прямоугольная пилястра с фигурными выступами и впадинами. Он дотянулся до нее — он сегодня от страха мог дотянуться хоть до звезды. Сиганул с карниза, обхватил ее покрепче цепкими клешнями, начал сползать, обдирая руки. У самой земли вывалился кирпич из расшатанной опоры, и Вшивый хлопнулся на задницу, что не повлекло телесных повреждений. Но он обмер, лежал и подвывал от ужаса, когда захрустела кирпичная крошка под ногами. К нему приближался демон! И никакие ноги уже не спасли бы Вшивого! Он дрожал, зубы выбивали чечетку, а над ним склонялся невнятный ужас, отчетливо клацнул затвор.