Сломанная защита (CИ)
Шрифт:
Сотовый вибрирует на столе, я вижу имя бывшей свекрови, но никак не реагирую, смотрю в монитор, делаю вид, что не замечаю. Нет, лично против Дианы Петровны я ничего не имею, но мы ведь обе понимаем, зачем она здесь и на чьей стороне. Хочет попить моей кровушки, обсудить возможные варианты совместного управления моим магазином. Пытается почувствовать себя здесь хозяйкой.
Потоптавшись на месте, свекровь уходит, а я продолжаю работу, думая о том, что даже если вдруг Влад исчезнет, я еще не скоро смогу распрощаться с душкой-Богдашей.
Андрей не звонит. Я знаю, что он много работает, но роза непоправимо
А в понедельник прямо с утра в офис заявляется Голубев, будто его не ждут в его компании к еженедельной планерке.
Идет по коридору победителем, здоровается со всеми подряд. На подходе к Свете он говорит:
— Принеси-ка мне кофейку, красавица, в наш с Лидией офис, — подмигивает моей секретарше. Та приоткрывает рот от удивления. Бросает взгляд на меня, сидящей напротив через стекло. Я напрягаюсь всем телом и отрицательно качаю головой.
— Ваш кофе в автомате на первом этаже, — цедит моя умница сквозь зубы.
— Я уволю тебя первой, — невозмутимо угрожает Влад, поворачивается ко мне и натыкается взглядом на Богдана.
С одной стороны, я понимаю, что через телохранителя он не пройдет, но мне все равно не по себе. Я хватаю телефон и пишу Андрею: «Он здесь». Ответ приходит незамедлительно:
«Что Богдан?»
«Стоит между нами».
Влад кому-то звонит, и в отличие от своей матери — не мне. Навострив уши, я догадываюсь, что он говорит с Осадчим. Некоторое время тот объясняет, почему Голубеву следует немедленно уйти. Влад смотрит прямо на меня, а у меня нет сил делать вид, что не замечаю. Наши глаза встречаются, я как загипнотизированная обезьянка не могу отвернуться от удава. На его лице отражается так много эмоций: боль, разочарование, неконтролируемое желание, от которого волосы встают дыбом. Голубев резко разворачивается и направляется к лифту. Он присылает мне сообщение: «Тебе бы следовало дружить со мной, моя маленькая рыжая девочка», потом добавляет: «Ты ведь не хочешь снова горько плакать, Лидия?»
Горько плакать. Снова.
Я неосознанно втягиваю голову в плечи и сжимаю колени, как слышу страшный грохот: по пути к выходу Влад вдруг кидается к стене и срывает огромный плакат с нашим логотипом, а потом пинает полутораметровую вазу с искусственными цветами, которая падает и разбивается вдребезги.
— Скоро все будете искать новую работу! Все! — орет он, после чего заходит в лифт. — Лидия, я жду твоего звонка! — кричит в никуда. Я предупреждала персонал, что Голубев будет пытаться испортить всем настроение, но такого не мог представить себе никто. Все пораженно переглядываются, перешептываются. Вместе с Богданом мы мерим коридор широкими шагами, пока не подоспевает уборщик.
Стоимость вазы Андрей также возместит из своего гонорара?! Меня переполняют обида, страх и злость! Мы добровольно пустили это чудовище к себе в офис! Я тут же пересылаю Андрею все сообщения и слова Голубева, пусть советует, что дальше делать.
«Скоро он дождется. Дружбы, блть. Без охранника — ни шагу».
«Конечно, но мне все равно страшно. Андрей, сделай что-нибудь, мне страшно!»
Примерно минуту он думает, потом приходит сообщение:
«Встретишь со мной Старый Новый
«Да», — отвечаю.
«В пять к твоему дому подъедет машина, номер я скину позже, поедешь вместе с Богданом».
Глава 30
Лидия
Черный мерседес останавливается у моего дома в назначенное время. Мы с Богданом выходим из подъезда, он галантно открывает мне дверь и помогает сесть на заднее сиденье, укладывает сумку в багажник, сам занимает место рядом с водителем.
На выезде из города машина плавно останавливается, чтобы подобрать Андрея Осадчего, который, едва усевшись рядом, сразу же обнимает меня одной рукой и притягивает к себе. Я честно собиралась поздороваться, подколоть насчет провала идеи тридцатидневного воздержания, отпустить острое замечание по поводу его щетины, но, едва увидев этого мужчину, чувствую, как начинает дрожать нижняя губа. А когда утыкаюсь носом в его грудь, вдыхаю аромат знакомой туалетной воды, я просто закрываю глаза и расслабляюсь.
Скучала сильнее, чем планировала.
Он чувствует мое состояние и обнимает крепче. Его рука заметно напрягается, образуя вокруг меня стальную защиту. Мы ничего не говорим друг другу, даже банальные приветствия не слетают с губ. Мы не виделись, не созванивались и не переписывались ровно неделю после того, как он подарил мне розу. За это время накопилось много невысказанных мыслей и невыраженных эмоций, но в итоге хочется молчать. Он здесь, со мной, остальное позже.
В машине жарко. Примерно через полчаса Андрей снимает куртку, он одет в тонкий темный свитер и джинсы.
— Можешь тоже снять пальто, ехать долго, — предлагает мне. Я радуюсь новости, потому что просто ехать с ним в тишине и спокойствии — очень хорошо, это намного лучше, чем слоняться по квартире одной или успокаивать родителей, повторяя одно и то же.
Андрей помогает мне раздеться. Я удобно устраиваюсь на его груди, пока он обменивается общими фразами с водителем, которого зовет Лешей. Затем говорит с Богданом, который обращается к нему как к боссу, что, в общем-то, логично, ведь именно Осадчий оплачивает его услуги.
— Взгляд нехороший у него, — говорит Богдан осторожно, и я понимаю, о ком речь. — Но хвост-то прижал. Видно было, что не ожидал. Заявился хозяином, а бежал, как щенок.
— Глаз с нее не спускай.
— Разумеется.
Они говорят обо мне так, будто меня здесь нет, и отчасти я понимаю, зачем Андрей это делает: чтобы я боялась и не совершала глупостей. Напрасно! Я прекрасно знаю, на что способен мой бывший муж. И его обещание заставить меня горько плакать — не пустая угроза.
— Ты не удалила его сообщения? — спрашивает Андрей.
— Нет, конечно, как ты и сказал. И камеры засняли его показательное шоу.
— Хорошо. Мы его посадим. Жаль, не я лично, но по моим крючкам Новикова легко докопается.
— Посадим? Ты серьезно? — я даже поднимаюсь, чтобы заглянуть в его глаза. — За угрозы?
— Причем здесь угрозы? А, нет, я не об этом. Но о них тоже расскажи юристу.
— Ты думаешь… он совершит преступление, и тогда… — мой голос выдает мое состояние, я напрочь забываю, что мы не одни. — Нужно чтобы он что-то сделал мне, да?