Сломанное время
Шрифт:
– Поднимайте в воздух вертолеты! Пусть прочешут весь лес вдоль дороги до самого поста! Он не мог далеко уйти!
– А с этим что делать?
– Пусть дальше свое богатство везет! Кретины!
Гоша слышал, как завелся двигатель.
Около получаса машина виляла из стороны в сторону. Потом остановилась, и двигатель затих. Хлопнула дверца. Гоша разжал помертвевшие от напряжения пальцы, выпустил крепления, удерживающие цистерну на раме, и упал спиной на дорожное полотно.
Обходя машину, он увидел, как водитель, лежа на траве у самой обочины, дышит натужно
Бесилов не обманул. Гуляев снабдил его одеждой и деньгами. Еще на два дня пришлось задержаться, чтобы был изготовлен паспорт. Через неделю Гоша был в Санкт-Петербурге. Еще через два дня – в Гамбурге. В банке он назвал пароль и перевел двести двадцать тысяч на счет на Бермудских островах. Самолетом из Гамбурга он добрался до Гаваны и прожил в городе Кастро до того самого дня, пока не почувствовал интерес к своей персоне. Это было не российское отделение Интерпола, он знал. Это были те самые люди, что стояли на дороге в ожидании, когда ассенизаторская машина попытается пересечь пост автоинспекции. И тогда Гоша купил тур на Бермудские острова, ступил на палубу «Кассандры». Затеряться в Гамильтоне ему не удалось. Он сел в катер, направляющийся на Остров, за несколько часов до прибытия на Бермуды.
Но прежде чем оказаться в Санкт-Петербурге, те два дня, что он ждал паспорт, потратил на поездку в Бурятию. К тому месту, где им был надежно припрятан найденный во время бурения кусок металла. Тайник был на месте. Вырытая нора, в которую он опустил погруженную в сосуд с керосином – так, на всякий случай – находку, была нетронута. Но когда он разрыл яму, сосуда с металлом в ней не оказалось. Кто-то побывал у тайника раньше его. Но кто – понять Гоша так и не смог. Он прятал металл в полной темноте, сразу после смерти напарника. Видеть его никто не мог. Тем не менее тайник был разоблачен и разорен. И Гоша вернулся в Елизарово, чтобы утром следующего дня убыть в Питер…
ГЛАВА 18
Сознание уходило как песок сквозь пальцы, мысли путались, в голове появился привычный шум, но Гоша все-таки вытерпел. Все происходящее после того, как ему отрубили палец, он наблюдал словно зритель, со стороны.
Он видел, как настежь распахивается дверь и как в комнату, где сидели на корточках над его телом, наслаждаясь муками его боли, трое латиносов, вбегает Гудзон. В руке его был меч. Или не меч, сабля. Или не сабля – шпага времен Кортеса. Или не шпага, а палаш…
Голова Родриго стукнулась об пол лбом и покатилась в угол комнаты. Гоша подумал, что вот так удариться лобной костью, наверное, больно…
И тут же увидел упавшую прямо перед его лицом руку, меж указательным и средним пальцами которой был зажат дымящийся окурок. Гоша прочел: «Мальборо»…
Кровь шипела, вытекая из ран латиноамериканцев. Словно вырываясь из брошенного под большим напором шланга, который метался из стороны в сторону, кровь ударяла в стены, рисовала на потолке причудливые линии, несколько раз прошлась
Он не мог дотянуться до глаз, чтобы протереть. Правый не видел ничего, левый – смутно, но и этого оказалось достаточно, чтобы видеть, как хрипит насаженный на длинный клинок Алекс.
Гудзон, удовлетворившись результатом последнего удара, уперся ногой в грудь Алекса и оттолкнул, вынимая шпагу.
Послышался металлический звон. Это стучало гардой о бетон брошенное на пол оружие.
– Что они с вами сделали? – кричал Гудзон. – На полу ваш палец… Это не моих рук дело?!
Гоша покачал головой. Комната плавала перед ним, и он вместе с нею.
– Что с лицом?!
– Змея…
– Они заставили змею укусить вас?!
– Прекратите орать, сэр Генри… У меня голова разламывается от боли… Это был восточный щитомордник… Это пресмыкающееся распространено на Дальнем Востоке, в устье Амура… Придурки привели гадину в ярость, и она цапнула меня. Но не стоит драматизировать… – Гоша, цепляясь за шею Гудзона, вставал на ноги. – Щитомордник ядовит, но укусы не смертельны… Общее отравление организма… помогите мне устоять…
Сдернув с обрубка шеи Родриго косынку, Гудзон сильно перемотал кисть вяло моргающему Гоше.
Комната была уже не та. Сейчас она выглядела как лаборатория фотографа в инфракрасном свете. А еще недавно стены ее сияли белизной…
Гоша посмотрел на мизинец… Точнее сказать, на пенек, который вместо него торчал из ладони. Его тошнило от боли, и он чувствовал, как кровь отходит от головы.
– Сейчас я вам плохой попутчик, – прошептал он, хватаясь за воротник поварской куртки Гудзона. – Где вы нашли эту шпагу?
– Если спуститься по лестнице, то выйдешь в большую комнату, – стрекотал Гудзон, перекидывая руку Гоши через плечо и ведя его к двери. – Там все стены увешаны оружием. Я выбрал, что привычнее.
– Ржавую шпагу… Не торопитесь уходить. Отпустите меня, не переживайте, я еще в состоянии стоять… Это все проклятый щитомордник… Обыщите их…
Опираясь на стену, Гоша смотрел, как Гудзон выворачивает карманы убитых им людей. Никакого оружия. Лишь на поясе Родриго Гудзон нашел похожий на ученический пенал предмет.
– Это что такое?
– Хороший вопрос…
Гудзон повертел пенал в руке.
– Генри, дайте это мне.
Едва он успел это произнести, как из пенала вырвался зигзаг ослепительно-голубого цвета. Точно такой же цвет был у неба, когда в Коломенском били в колокола. Угодив Гоше в живот, разряд отбросил его словно куклу назад. Ударившись о стену, Гоша замолчал.
– Я убил его… – обреченно прошептал Гудзон и сел на пол… – Я убил его… молнией. Как глупо.
Нужно было идти за водой. На солнцепеке люди страдали от жажды. Николай собирал пустые бутылки, раздумывая, кого пригласить с собой. Борис был недвижим, Патрисия дышала тяжело – астма давила ее легкие и заставляла останавливаться каждые несколько шагов. Дженни быстро находила общий язык с детьми. Донован не отходил от Нидо. Выход был найден просто.
– Я пойду с тобой.