Сломленные
Шрифт:
Исчерпав запас всех известных мне социальных сетей и сайтов со сплетнями о знаменитостях, я уже было закрываю свой ноутбук, когда приходит новое электронное сообщение.
Оно от Гарри Лэнгдона.
«Мисс Миддлтон,
Отрадно знать, что вы прекрасно приспосабливаетесь. Надеюсь, Пол не повёл себя слишком неприветливо. Он может быть немного грубым с новыми людьми, учитывая его состояние. Я знаю, будет трудно, но уверен, что даже час или два ежедневного человеческого общения окажут существенное влияние на его выздоровление.
Я буду на связи,
Гарри.
P.S. Приглядывайте за тем, что он пьёт».
Я дважды перечитываю сообщение. Серьёзно? «Хороший мальчик»? Видимо, Гарри проводил со своим «мальчиком» не так уж много времени, потому что тот парень, с которым я встретилась, далёк от «хорошего» и уж точно не мальчик.
И что это ещё за состояние? Враждебность? Подавляющее мудачество? Существование, зацикленное на барахтанье в затяжной жалости к самому себе?
Плюс ко всему, в сообщении есть детали, беспокоящие меня. Да, мужчина выплачивает смехотворные суммы, чтобы прятать своего сына в роскоши, но можно ли оплатой сиделок по-настоящему компенсировать отсутствие семьи? И где мать Пола? Делаю себе мысленную заметку порасспрашивать Линди.
Единственное, что хоть как-то успокаивает меня в деловитом послании мистера Лэнгдона, — это упоминание о «часе или двух» человеческого общения. Признаю, мне немного странно получать бесплатное жильё и питание вкупе с порядочной зарплатой взамен на то, что я буду присматривать за парнем, которого, казалось бы, даже найти не могу. Но, эй, если им хочется платить за то, чтобы я вторгалась в его утренние прогулки и выливала его бухло, то Оливия к вашим услугам!
Я убираю ноутбук в сторону и тянусь за книгой, которую привезла с собой. Одна из моих личных целей в этом небольшом путешествии в Мэн — начать больше читать. В смысле, я всегда преуспевала в прочтении журналов со сплетнями, а учебники читала достаточно тщательно, чтобы получать хорошие оценки. Но в последнее время во мне развилась тяга к тому, чтобы сделать свою жизнь содержательнее.
Я вытащила биографию Эндрю Джексона с полки в библиотеке отца, когда паковала чемоданы, по большей части потому, что она была большой, а на лицевой стороне красовалось «Лауреат Пулитцеровской премии». Впечатляет, да? Так что, пусть я и не знала, что Эндрю Джексон когда-то был президентом, это лишь усилило моё желание прочесть эту книгу. Новая и улучшенная Оливия будет разбираться во всяких подобных глупостях.
Я открываю дверь своей спальни, прислушиваясь к доносящейся из комнаты Пола музыке. Ничего. Надеюсь, это означает, что он внизу, в кабинете. Бедный парень ещё пока не в курсе, но скоро у него появится компания, независимо от того, чем он занимается в той комнате такое нездоровое количество времени.
Поспешными взмахами я наношу тушь и розовый блеск для губ. Пытаюсь убедить себя в том, что делаю это по привычке (моя мама считает, что леди всегда должны быть ухоженными), хотя точно знаю, что крашусь потому, что пытаюсь компенсировать образ потной, задыхающейся недотёпы с грязным хвостиком, коей
Мои тёмные джинсы и кремовый свитер уж точно не являют собой сексуальный наряд, но они выглядят получше на фоне моей экипировки для бега. Как и то, что я приняла душ.
«У тебя работа, — напоминает мне мой мозг. — Так что сейчас не время воспитывать сидящего внутри тебя бомжа».
Я только собралась постучать в дверь, ведущую в библиотеку, как тут же понимаю, что тем самым дам ему шанс выброситься из окна или улизнуть через какой-нибудь тайный проход, и это лишь отчасти шутка. Вместо этого я вхожу внутрь, и картина, развернувшаяся передо мной… В общем, она до безумия притягательна.
Потрескивающий в углу камин, сексуальный парень в большом, отвёрнутом от огня кресле с книгой в руках и ещё одним наполненным янтарной жидкостью стаканом. Всё это в донельзя шикарном горнолыжном стиле.
Впервые с момента прибытия в это адское место меня одолевает неподдельное чувство вины за то, что я нарушаю его уединение. Он выглядит не столько жертвой, так нуждающейся в опеке, сколько обычным парнем, который пытается почитать книгу в тишине у огня одним ветреным днём.
Я подумываю о том, чтобы отступить и оставить его в покое, когда вдруг он открывает свой болтливый рот.
— Та выпивка, которую ты вылила чуть раньше, была из бутылки за пять сотен.
Ох. Возвращение к привычному. Я ногой закрываю за собой дверь.
— Наверняка это был серьёзный удар по семейному бюджету. Ты же в курсе, да, что все произведения искусства в залах — оригиналы?
— Брось, — произносит он, всё ещё не отрываясь от книги. — Ты же богачка. Кому как не тебе знать, насколько стереотипным может быть это замечание.
— Ага, поэтому ты и выглядишь таким подкошенным, — бормочу я, приближаясь к нему ближе. — И откуда ты узнал, что я богатая?
— Из гугла. У тебя значимая семья.
Я пропускаю его слова мимо ушей. Нам обоим будет лучше не заводить разговоров обо мне.
— Так что это? — интересуюсь я, осторожно присаживаясь в кресло напротив него, хотя меня не приглашали, и я определённо нежеланный гость. Но у меня появляется возможность разглядеть его. Сегодня щетина у Пола гуще, чем вчера. Обычно я предпочитаю начисто бреющихся парней, но этот слегка грубоватый вид действительно, действительно подходит «золотой-мальчик-сталкивается-с-измученным-героем-войны» впечатлению, которое он производит. Я жду, когда он посмотрит на меня, мысленно подготавливая себя к состоянию шока.
Будто подслушав мои мысли, голубые глаза устремляются к моим, и я теряюсь в догадках, почему мне казалось, что подготовка сыграет хоть какую-то чёртову роль. Во мне, как и раньше, рождается пульсация желания, начиная с кончиков ресниц и заканчивая пальцами на ногах.
— Что «это»? — переспрашивает он.
У меня уходит мгновение, чтобы вспомнить о вопросе, что я ему задала.
— Дорогущий алкоголь, который я вылила. Что это?
Его взгляд вспыхивает раздражением, и мне приходит в голову, что сейчас он скажет мне катиться в ад, но что-то, похоже, его останавливает, и он невыносимо медленно поднимает хрустальный стаканчик и протягивает мне.