Слова
Шрифт:
Пока что.
Я поднимаюсь по ступенькам, и ветхая лестница скрипит под ногами.
– Уходи, – грубо произносит Феникс. В его голосе безошибочно читается предостережение.
Я не знаю, что ответить. Не уверена, что тут можно что-то сказать.
Просто не хочу, чтобы он сейчас оставался один.
Я тянусь к его руке, но Феникс отдергивает ее, словно обжегшись.
– Убирайся отсюда на хрен.
На этот раз в его голосе звучит смертельная угроза. Однако я предпочитаю
– Проклятье, – рычит он, когда я не двигаюсь с места. – Ты, черт возьми, оглохла? Садись в свою чертову машину и уезжай.
– Нет! – кричу я в ответ, обретая голос.
С его губ срывается зловещий смех, пробирая меня до костей.
– Тогда ты такая же глупая, как и моя мать.
Я вздрагиваю, когда он обрушивает кулак на стену трейлера.
– Феникс.
Его ухмылка прямо-таки убийственна.
– В чем дело, детка? Испугалась? Или мне стоит приложить больше сил, чтобы ты поняла гребаный намек и убежала?
Я твердо стою на месте.
– Делай все, что в твоих силах.
Может, я поступаю как идиотка, учитывая его состояние, но я доверяю своей интуиции.
Феникс не переступит эту черту.
С рычанием он бросается ко мне – стена ярости, готовая впечатать меня в землю, – но в последнюю секунду поворачивается и вместо этого пинает трейлер.
– Вали отсюда.
Он может попытаться оттолкнуть еще хоть сотню раз, но я не сдвинусь с места. Я отказываюсь подпитывать его внутреннего демона.
Неважно, как сильно он этого хочет.
– Зачем? Чтобы тебе было легче погрязнуть в этих дерьмовых мыслях, что ты ничего не стоишь, поскольку твой отец заставил тебя в это поверить? Что все, кого ты впускаешь в свою жизнь, бросят тебя, как это сделала мать? Что из-за того, что ты совершил неосторожную, ужасную ошибку той ночью, ты заслуживаешь страдать каждый божий день до конца своей жизни? К черту это все и к черту тебя. Я остаюсь.
Феникс приближается ко мне, и мы оказываемся почти нос к носу.
– Ты уволена.
Будто это должно меня напугать. Чендлер еженедельно угрожает мне увольнением.
– Мне все равно. – Я тыкаю его в грудь. – Я уйду, только если ты физически заставишь меня. – И заглядываю ему в глаза. – Давай, Феникс. Сделай это.
Я буквально дразню голодного тигра в зоопарке, но мне есть что доказать.
Сжав в кулак край моего сарафана, Феникс дергает меня к себе, словно я тряпичная кукла. Он так зол, что его трясет от напряжения.
– Я же сказал, что никогда не причиню тебе вреда.
Он отпускает меня так резко, что я спотыкаюсь.
Я еще никогда не видела Феникса в такой ярости. И все же он на это не пойдет.
– Знаю. Потому что ты – не он.
Уокер снова пинает трейлер.
–
Я говорю ему правду.
– Она бросила тебя, потому что была эгоисткой. А он был так несчастен и полон ненависти к себе, что это просочилось наружу и заразило тебя. – Прижав руку к спине Феникса, я чувствую, как его пробирает дрожь. – Но ты ничего из этого не заслужил. Перестань позволять их демонам становиться твоими.
Ранее папа сказал не позволять моей неуверенности затмевать то, что заставляет душу оживать. Фениксу следует придерживаться того же, когда речь заходит о его собственном прошлом.
Он оборачивается, его грудь тяжело вздымается. Он выглядит таким разбитым, что у меня разрывается сердце. Я обхватываю Феникса руками, прижимая его к себе крепче, чем кого-либо за всю свою жизнь, и мы падаем на крыльцо.
Вцепившись в сарафан, он зарывается лицом в мою шею.
Я обнимаю его еще крепче.
– Это их потеря.
Потому что в одном его мать оказалась права. Феникс – rara avis.
Однако ни она, ни тот монстр, с которым она оставила сына здесь, не могут поставить это себе в заслугу.
Это все сам Феникс.
Мое сердце болит, когда я думаю обо всех издевательствах, которые происходили в этом трейлере.
Всех тех моментах, когда этот маленький мальчик плакал и мечтал, чтобы кто-нибудь любил и заботился о нем.
Всех тех мгновениях, когда отец заставлял его чувствовать, что он этого недостоин.
Но Феникс возродился из пепла.
– Этот кусок дерьма пытался уничтожить тебя, но не смог. Потому что ты намного сильнее, чем он когда-либо станет. Он думал, что ты застрянешь здесь и будешь играть роль его жертвы до конца жизни, но ты доказал, что он ошибался. – Обхватив затылок Феникса, я касаюсь губами его уха. – Не смей позволять ему победить сейчас.
Он закрывает глаза и дрожит, будто мои слова – это пули, пронзающие его.
– Леннон?
– Да?
– Возвращайся к машине. Мне нужна минутка.
Я стряхиваю грязь с коленей и встаю.
– Хорошо.
Мои глаза горят, а руки трясутся так сильно, что телефон выскальзывает из рук, когда я иду обратно. Я поднимаю его с земли, чтобы позвонить Чендлеру, но тут воздух прорезает гортанный крик.
Обернувшись, я вижу, что Феникс лежит на крыльце и дрожит, будто ему физически больно.