Слова
Шрифт:
Мой отец рассказывал, что однажды он приезжал сюда, и это так его расстроило, что он прослезился и поклялся никогда не возвращаться.
Я могу понять почему.
– И это твое представление о свидании? – Я указываю на себя. – Ты ведь понимаешь, что меня зовут Леннон, да? С какой стати ты приводишь меня в место, где застрелили человека, в честь которого меня назвали?
Феникс действительно не продумал этот вопрос. А может, и продумал… Подонок.
Уголки его губ опускаются,
– Это не просто место, где он умер. Здесь же он жил и творил.
Моя тревога переходит в ужас, когда я понимаю, что мы стоим прямо там, где произошло ужасное событие.
Я понижаю голос, дабы не привлекать внимания к нам и нашему разговору.
– Его убили прямо здесь. Что, черт возьми, с тобой не так?
Феникс сжимает челюсть, и даже в солнцезащитных очках я чувствую его взгляд.
– Это гребаный главный вход, Лен… Группи. Мы не можем пройти дальше этой точки. – Заметно разволновавшись, он машет рукой в сторону швейцара. – Верно?
В глазах мужчины заметна жалость, и он утвердительно кивает.
– Да, сэр.
Лицо Феникса мрачнеет.
– Я никогда раньше не занимался этой ерундой со свиданиями. Так что давай, позорь меня.
Смех вырывается из меня прежде, чем я успеваю его остановить. Сейчас Феникс такой милый, что это перевешивает мое разочарование.
Каким бы жутким ни было наше свидание, очевидно, что он много о нем думал.
И я точно никогда этого не забуду… Вот и все.
Феникс хмурится.
– А теперь ты смеешься. – Сняв очки, он проводит рукой по лицу. – Господи. Пой…
Он не успевает закончить фразу, потому что я поднимаюсь на носочки, хватаю его за футболку и целую. Застав его – и себя – врасплох.
Мой пульс учащается, когда его язык дразнит и ласкает мой. Обхватив мое лицо, Феникс наклоняет голову и углубляет поцелуй. Все, что я чувствую, – стук моего сердца о ребра, когда я растворяюсь в этом моменте. Растворяюсь в нем.
Очевидно, слишком долго, потому что швейцар прочищает горло.
– Ваши десять минут истекли.
– Нам нужно еще десять, – бормочет Феникс, прежде чем прижать меня к одной стороне арки.
Он, словно зыбучий песок, утягивает меня под поверхность, и я бессильна остановить его.
Спустя еще десять минут мужчина снова прочищает горло.
– Ладно, сэр. Вам действительно пора идти. Некоторые жители начинают жаловаться.
Мои щеки вспыхивают от смущения, когда мы отстраняемся друг от друга.
– Простите.
Я оглядываюсь, впитывая в себя все, что вижу вокруг.
– Нам нужна еще минута, – говорит Феникс позади меня.
В моей груди оседает тяжесть, наполняя сердце тоской. Прошло
С тех пор, как я творила.
Так много времени, что я, наверное, растеряла талант, хотя мой разум и душа жаждут этой отдушины.
Я скучаю по творчеству так сильно, что становится больно.
Сродни фантомной боли от потери одной из конечностей.
Мое сердцебиение замедляется – становится слабее, – будто ускользая от меня.
Я опускаю взгляд на землю. Словно умирая.
Феникс стоит передо мной… И затмевает меня.
Как всегда.
– Мы не можем больше оставаться. Если я не куплю здесь квартиру.
Я закидываю сумочку на плечо.
– Куда теперь?
Снова надев очки, он указывает на киоск с хот-догами поблизости.
– За едой. – Он заметно сглатывает. – Потом в аэропорт.
Мое сердце бьется еще медленнее, и мне приходится бороться за следующий вдох.
– Ох.
Вот и все.
Он протягивает руку, и я беру ее.
– Я думала, ты улетаешь в Европу только завтра? – произношу я, когда мы подходим к киоску.
Это безумие, что они начинают другой тур так скоро.
– Что ты обычно добавляешь в хот-дог?
– Кетчуп, горчицу и квашеную капусту.
Уголки его губ слегка приподнимаются.
– То же самое.
Он быстро озвучивает наш заказ и дает парню деньги.
– Я думала, ты улетаешь в Европу только завтра? – повторяю я, когда он протягивает мне хот-дог.
Феникс откусывает большой кусок, во второй раз уклоняясь от вопроса.
Я уже собираюсь высказать ему свое недовольство, но потом понимаю, что, возможно, на то существует причина.
Например, какая-нибудь красивая европейская модель.
К тому же мне больше не нужно следить за тем, не отличился ли он очередной безумной выходкой.
Настало время разорвать нашу связь.
Поднеся хот-дог к губам, я откусываю кусочек.
Феникс замирает, наблюдая за мной. Его глаза закрыты очками, но я готова поставить все деньги, которые заработаю в этом туре, на то, что они затуманены желанием, потому что он представляет, как я делаю ему минет.
– Ты такой извращенец.
Он одаривает меня понимающей ухмылкой.
– Не моя вина, что ты отлично отсасываешь.
Я пихаю его локтем под ребра, потому что охранники стоят менее чем в пяти футах от меня и, несомненно, слышат его.
Уверена в этом, потому что уши третьего парня тотчас розовеют.
Феникс открывает рот, но тут подъезжает черный внедорожник.
Я вдруг осознаю, что, хотя я и прощаюсь с ним, мне так и не представилось возможности попрощаться со всеми остальными.