Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Когда дошли, он шагнул в комнату, не прощаясь. Атали стояла рядом, глядя в другую сторону.
— А ты злой — я удивлена… Тебе дикари и эти… на юге ближе, да? Тут получишь возможность наконец-то стать человеком!
— Потому что сумел удивить вашу Лайа? Неизвестно еще, чем все это закончится.
— Ты не смеешь так о ней говорить!
— Да я и не говорю. Или как я там должен… Лайа Серебряной ветви, и все остальное? Она не представилась, в отличие от тебя.
Ему показалось, что девочка сейчас заплачет.
— Обсидиановой! Возятся с тобой, как… Мог
— И почему же это?
— Потому что ты неблагодарный, самонадеянный и злой! И еще испорченный!
— Ха. А вы добрые благородные и мудрые, да?
— Да!
— И скромные… — фыркнул Огонек.
— Да! — не думая, выпалила девочка
Огонек прислонился к стене и расхохотался. Атали топнула ногой, повернулась и побежала прочь, и, казалось, пушистые шарики серег просто летели рядом с ее головой.
Часть вторая
Настоящее. Дорога возле реки Иска
Грис бежали неторопливо и мягко. Широкие листья покачивались, влажный и пряный воздух был настолько густым, что не давал дышать полной грудью. А ведь дождливые дни давно миновали, подступала сушь — каково же тут будет в жару?!
Яркие птицы, чье оперение отливало металлом, прыгали по ветвям, вскрикивали, свистели, без страха и с любопытством взирая на всадников. Два десятка людей, из них лишь двое светловолосых. Юноша и девушка, едва перешагнувшие рубеж детства. Их лица были на удивление похожи — чуть удлиненные, острые, неподвижные, а губы словно чуть припухшие. Волосы длиной до лопаток, собранные в хвост у юноши, распущенные у девушки, казались седыми. Светло-серая льняная ткань одежд у горловины была богато расшита разноцветной тесьмой и перышками зимородка. И браслеты из серебра на левом запястье, слишком плотно сидящие, чтобы снять.
Близнецы ехали рядом — окружавшие их спутники-южане теперь не обращали на двоих особого внимания, хотя поначалу поглядывали с любопытством — одновременно двое и больше детей почти не рождалось на Юге.
Девушке было тяжелее молчать — поначалу она исподволь поглядывала по сторонам, потом обратилась к брату — вполголоса, не поворачивая головы:
— Лачи мог бы дать нам прислужников. Я думала, после Уми с нами останутся…
— Мы же об этом много раз говорили. Зачем опять насаживать себя на шипы?
— Дядюшке наплевать на нас, — сквозь зубы продолжила девушка. — Он предложил нас сам… как выбросил негодную вещь.
— Он сказал, что мы всего лишь посмотрим мир и получим возможности ближе изучить южан, — возразил брат. — Вряд ли нам что-то грозит.
И добавил, выдавая, что и сам не может смириться:
— Но все-таки он и себя унижает тем, что отправил нас в одиночку.
— Делать ему больше нечего, считать себя униженным, — Этле ударила ногами в бока замешкавшейся грис. — Пошла… — И повернулась к брату, откидывая волосы с глаз:
— Своего сына Лачи не отдал бы даже за право добыть все золото и солнечный камень Асталы. А нас чуть не пинком отправил. К этим… — прикусил губу, лицо стало еще холоднее. Айтли поехал вперед, больше не произнеся ни слова.
Только на привале вновь обратился к сестре:
— Сегодня ночью луна полная…
— И что же?
— Ты не забыла? — и лукаво добавил: — Как, превратилась в старушку и не заметила?
— Ах ты… я тебя убью, — пообещала Этле, и засмеялась от удовольствия, когда брат набросил ей на шею ожерелье будто бы из можжевеловых ягод и веточек, а на самом деле из лазурита, скрепленного зеленой медью. Кинулась обнять Айтли — и тут же оборвала себя, поглядев на южан. Те сейчас не обращали внимания на заложников, но все-таки проявлять свою радость при этих…
— Вот… — немного смущенно проговорил Айтли. — Ты же теперь… совсем взрослая.
Для девушек пятнадцать — возраст невесты. А у него, как у всех мужчин Тейит, совершеннолетие через год, вот так получилось.
— А у меня ничего нет, — растерялась сестра. Вскочила:
— Погоди, я сейчас!
На привале за ними присматривали, как во время всего пути, но особо не стесняли. Охраняли от хищников, от случайной беды или нападения — мало ли, но не опасались побега. Разве выживут двое подростков в лесах на чужой земле? Сами будут держаться поближе к спутникам.
— Эй, пора ехать! — окликнули их.
— Сейчас! — резко, с досадой откликнулась Этле. Взгляд ее шарил по сторонам. Айтли поймет… Заметив красиво изогнутый сучок — ни дать ни взять хищная птица, изогнувшая крылья! — она отломила его и побежала обратно. Юноша уже ждал, готовый в путь.
— Этле, ты куда… — почти испуганно начал он.
— Держи! — перебила сестра.
— Долго вас еще ждать? — прозвучало сбоку, нетерпеливо.
— Командуй своими грис! — бросил Айтли, и рассмеялся, с нежностью глядя на сестру и подарок. Южане стерпели и резкость, и невольную задержку.
Дорога развернулась дальше, хорошо утоптанная, сухая, широкая, покрытая мутно — желтой пылью.
**
Тейит
Дома бедняков ютились у самого склона, а некоторые вовсе напоминали вырубленные в скалах ульи — красиво и жутковато. Как много людей тут живет, не в первый раз подумал Огонек. Неужто не тесно им?
Ему не хватало упругой земли под ногами. Камень, сплошь камень… Мостовые Асталы были прекрасны, но всегда мог сойти, постоять на траве, прогуляться по саду, а здесь — узкие грядки — огородики уступами, попробуй стань на такой.
Сейчас он снова бродил один, и забрался на улочку, где люди сидели перед рамами с натянутыми на них волокнами. Работа кипела; иглы и крючки сновали в руках у женщин, и будто сами собой возникали и ткань, и узоры на ней. Залюбовался — никогда не видел такого плетения. Готовые полотна развешаны были на козлах, разложены на земле. Мужчины, одетые в туники без рукавов и широкие штаны, увязывали во вьюк готовое, и посмотрели на Огонька с удивлением. В Астале он почти всегда был рядом с тем, кому простые люди не смотрели в лицо… а здесь и с него самого не сводили глаз. Когда гулял один, предпочитал рассматривать не лица, а вышивку на одежде — разноцветными нитями или яркими перьями украшены были туники и прямые свободные платья женщин. В Астале украшениями чаще служили самоцветы и тесьма, и обычно только на поясах, накидках или оплечьях. А в Тейит самоцветы что-то всегда означали, их не носили просто так, для красоты…