Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Девушка встала, улыбнулась одними губами — младшая не видела этого — и покинула комнату.
Отвары, прогоняющие призрак болезни, распорядилась она принести, и быстро пошла в сторону маленького бассейна с бурлящей теплой водой. Серыми плитами были отделаны его края, две скамьи из кедра стояли подле них.
Скинула белое платье-тоне, спустилась в воду. Умылась тщательно. Женщина принесла две чаши с травяными настоями — темными, горькими. Одним Лайа еще раз очистила лицо и руки, другой, морщась, выпила. Теперь девушка была уверена, что не заболеет.
Не доставит такой
Лачи лишь в прошлое равноденствие стал соправителем тетки Лайа. За него, совсем молодого, сказали слово больше половины Хрусталя и Меди, и даже у двух других семей не нашлось, что возразить. Лайа не могла думать об этом без ревности. А самой девушке приходится ждать смерти тетки, или ее отказа от права власти. Но такого не будет никогда. А если ждать слишком долго, племяннице может найтись замена… Хорошо хоть, пока никто не оспаривает ее право считаться преемницей. Элати не для того, чтобы править.
Девушка усмехнулась: сестра не то чтобы слаба, но никогда не справится с Лачи. Он — айо, а Лайа умеет смотреть и слушать. Сразу заметила, как один из свиты послов посмотрел на девчонку Соль. И как та на него глядела. А теперь всем ясно, чем завершилась история. Жаль, что у лучшей целительницы Тейит такая глупая дочь.
Брови девушки сдвинулись: мать всегда мать… Вдруг Лиа все-таки упустила что-то, тревожась о сбежавшей дочери? А сейчас единственное, что имеет значение — здоровье Элати.
Еще одна женщина-прислужница появилась в дверном проеме:
— Дочь Обсидиана, тебя зовет Кесса.
Маленькая женщина с лицом будто полустертым сидела в большом каменном кресле. Войлочный шионте накинут на плечи, синий, украшенный богатой каймой, с прорезями для головы и рук — холодно женщине даже в самые жаркие дни. Поговаривали, что кровь у нее — не кровь, а вода горного родника, такая же ледяная.
Настоящее имя этой женщины не вспоминали — пару десятков весен назад его заменило прозвище. Кессаль, хищная птица с крапчатым оперением. То ли мальчик, то ли девочка из Серебряных, дитя, едва начашее говорить, произнесло — Кесса; так и осталось.
Поначалу она сердилась, и наказаны бывали оговорившиеся. Потом сама перестала вспоминать настоящее имя свое.
Рядом с Кессой стоял молодой человек, видевший двадцать с небольшим весен. Приятная внешность, неяркая. Причудливые золотые браслеты на руках, волосы держит такой же гребень в виде двух перьев. По-птичьи склонив голову набок, смотрел на женщину искоса. Внимал ее малейшему жесту покорно, к любому слову прислушивался, будто к обожаемой мудрейшей наставнице. Но губы Кессы оставались напряженно поджатыми.
— Ты перестарался, заверяя южан в нашей любви.
— Что ты, аньу, я всего лишь хочу мира.
— Сделаю вид, что я этого не слышала. Хорош мир… стоит им понять, что мы нашли новое месторождение золота на свободных землях, тут же оскалят зубы.
— Неудивительно, — одними губами проговорил молодой человек, и была в этой фразе такая уверенность в своих силах, что Кесса приподнялась с кресла.
— Ты еще слишком молод. А я больна. Не разрушь то, чего я добилась с таким трудом… я и твой отец.
— Не беспокойся, Сильнейшая, я умею получать то, что хочу, без драки, — в голосе Лачи на сей раз была откровенная насмешка. Кесса призналась, что силы ее на исходе. Она почти просит соправителя делать так, а не иначе, Кесса, перед которой отступал отец Лачи. А достойной замены правительнице из Обсидиановой ветви нет. По-настоящему сильны в этом поколении лишь мальчики.
Тень скользнула по лицу Лачи — если Кесса успеет подготовить девочку из “опоры”, Серебряных…
Худые руки женщины спокойно лежали на коленях, и голос ровно звучал, напевно, словно она взывала к Мейо Алей, как делали предки, основавшие Тейит.
Когда Лайа вошла, ни единая мышца не дрогнула на лице Кессы.
— Как здоровье сестры?
— Хорошо. Целительница говорит, она скоро встанет.
Кесса поморщилась. Девчонка говорит учтиво, а смотрит исподлобья. Хорошо, что она и Лачи ненавидят друг друга, иначе наверняка спелись бы в желании достичь власти. Слабо махнув рукой, она отпустила обоих, жалея, что позвала племянницу.
Молодой человек и девушка вышли вместе. Лайа ускорила шаги, стремясь поскорее избавиться от общества сына Хрустальной ветви, да и вблизи Кессы она чувствовала себя неуверенно. Но в спину девушке прилетел мягкий, изменчивый, как облако, глубокий голос. Не зацепиться, не составить впечатление об его обладателе.
— Куда так спешишь, дорогая? Среди камней Тейит скучно и холодно. Не такими должны быть камни.
— Чего ты хочешь? — Лайа обернулась. Неторопливо, надменно — и резче, нежели следовало.
— Будь спутницей моей — ненадолго. К озеру Туи и обратно. Всего трое суток, дочь Обсидиана.
— Зачем?
— Всему свое время, узнаешь. Или боишься?
Озеро Туи. Светлое-светлое, совсем круглое, словно кто-то из нечеловеческих существ решил создать себе зеркало. Высоко в горах лежит озеро, и по ночам в нем купаются звезды. Многие это видели. А еще к озеру Туи любят слетаться “перья”. Покружат над ровной гладью, словно любуясь собой или что-то высматривая в глубине, и плывут по воздуху прочь.
Рыба почти не живет в озере Туи. Только серебристые угри и длинные узкие щуки.
Эту рыбу есть нельзя — вкусная, станет она камнем в желудке, станет льдом.
Лачи терпеть не мог отпрысков Обсидиановой ветви, но приходилось мириться с ними, зная, что рано или поздно кто-то из Обсидиана займет место Кессы. Терпел. Скупо, но улыбался им. И вот пригласил Лайа на дальнюю прогулку.
Прямо к озеру Туи; еще бы к морю предложил съездить. И почти без сопровождающих.
Одетая по-мужски, с тугим узлом волос на затылке, девушка тряслась в седле на столь ненавистной ей грис. Честное слово, куда лучше лодки или собственные ноги. Но какая там лодка высоко в горах? А Лачи болтал обо всем неважном, чуть ли не о погоде.