Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Айтли с усилием встал, опираясь на кровать и стену. Между ним и Кайе стояла Шиталь Анамара. Северянина словно вовсе не было в комнате, Шиталь смотрела не на него и не к нему обращалась.
— Успокойся, — сказала она. — Я тебя очень прошу — подумай, что будет.
— Уйди с дороги.
— Твой дед не переживет еще одного Совета из-за тебя. И твой брат тоже, но по другой причине.
Они говорят… про что? Про реку Иска, наверное, — сообразил Айтли, мешком опускаясь на кровать, наклоняясь вперед. Дышать все еще
Кайе перевел взгляд на северянина. Блеснувшие белки и зубы, лицо, искаженное яростью — Айтли оцепенел от ужаса, но желание понять пересилило:
— Что я тебе сделал? — спросил, и осознал, как жалко это прозвучало.
Кайе не ответил, повернулся к дверному проему, и на пороге бросил, глядя перед собой:
— Я приду, крыса. Жди.
“Этле…” — лежа на тюфяке лицом вниз, он пытался услышать биение сердца сестры. Шиталь помогла ему переодеться, лечь, убедилась, что ему стало полегче — и просила не говорить о том, что случилось. Но его только одно интересовало:
— Что с моей сестрой?
— Я тебе клянусь, он к ней даже не заходил! — заверяла Шиталь, такая бледная, что кожа и в свете лампы казалась серой. — Послушай, сейчас вам не надо видеться, подумай, как это ее напугает! Ох, Бездна, если бы я не решила еще заглянуть, вам сказать про обряд…
— Но как он сюда…
— Кто бы из охраны рискнул его не пустить!
— Если он вернется…
— Сегодня не вернется. Иначе бы не ушел.
Айтли поверил в конце концов. Теперь, оставшись один, звал.
“Этле… как ты?” Нежное касание донеслось — услышала. Сестра была жива и здорова — это он понял. И заснул, успокоенный.
Наутро Этле пришла к нему.
— Кто?! — закричала она, бросив один только взгляд. Кажется, выглядел он препаршиво.
— Тихо, не волнуйся. Я просто чем-то отравился вчера, и ночь ужасно прошла, — криво усмехнулся уголком рта. — Такая мелочь не стоит твоего беспокойства.
Этле смотрела на угол кровати. Несколько пятен крови они вчера не заметили…
— Ты… А ну говори быстро, кто посмел к тебе прикоснуться! — взвилась сестричка похуже разъяренной кессаль. — Это наверняка кто-то из их поганого Совета, больше никто сюда не допускается!
— Успокойся, — юноша, стараясь скрыть слабость, подошел к окну, выглянул в сад — лишь бы сестра лица не видела, врать в глаза тяжело. — Никто не причинил мне вреда. У меня пошла носом кровь, клянусь тебе!
— Если кто-нибудь посмеет тронуть тебя еще раз, я… я не знаю, что сделаю! — пылко заявила Этле, и он понял, что с Югом ее теперь примирить вряд ли получится.
**
Охрана заложников не могла не пропустить юношу, которого боялась до дрожи — но не могла и молчать. Так что Ахатта знал о визите Кайе уже через полчаса, еще раньше, чем ему рассказала Шиталь. И успел поговорить с внуком. Что произошло там, мог только догадываться — но был убежден, что на вопрос юноша ответит честно. Тот и ответил — и если из слов ничего особенного не следовало, следовало из тона и ставших очень злыми глаз.
Не ходи к нему, велел дед. Но внук не обратил внимания на его слова, отмахнувшись — впервые позволил себе подобное. Тогда после его ухода пришлось звать Къятту.
— Он убьет этого мальчишку, — сказал Ахатта, глядя на старшего внука как на врага. — Удержи его.
— А ты сам — не способен?
— Тебя сейчас не это должно волновать, — отрезал дед. — Нашел время мериться…
— Я поговорю, — примирительно сказал Къятта. — Не думаю, что все так серьезно, ведь держался же он несколько дней.
— Это меня и пугает.
Но разговора не вышло.
— Хватит уже. Больше не трогай его, — сказал Къятта, объяснив, как это было глупо.
Кайе отвернулся и какое-то время смотрел в сторону. Потом произнес:
— Нет.
— Что?
— Я сказал.
Рой мошкары, сорванной с места порывом ветра — столько же слов пролетели в голове у Къятты, и столь же бессмысленных. Он понял, что приказывать сейчас бессмысленно, мало кто слушает приказы, если факел привязан к хвосту. А спорить и убеждать еще того хуже.
Тогда Къятта вышел, и только утром сообщил младшему брату, что Совет принял решение по заложникам.
А Шиталь… Она, по крайней мере, надежна, а не только сильна.
**
Этле ночью спалось очень плохо, и проснулась она на рассвете. Так непохожи они были на родные северные, когда небо сперва светлеет над горами, потом розовеет, в темно-голубой и пунцовый окрашиваются облака, и, наконец, из-за гребней поднимается солнечная голова. Тут просто светлело, постепенно становились различимы большие глянцевые листья кустов снаружи… и все.
Отчаянно хотелось воли. Здесь было даже не погулять; ее бы выпустили, наверное, хоть и под охраной, но внутренности наливались каменной тяжестью, стоило представить — вот она идет по улицам Асталы, и все на нее глазеют. Сейчас, наверное, народу еще немного, но уже скоро все выплеснутся наружу.
С Айтли было бы легче, но он, кажется, спит… девушка попробовала сосредоточиться, так ничего и не поняла. Проклятый браслет мешал, а она и так чувствует брата хуже, чем он нее.
Но, может быть, если подойти к его покоям, то станет ясно. Она не разбудит, если и вправду спит, просто вернется к себе.
Чуть не наткнулась на того, что разглядывал ее на площади, уже откидывая полог на пороге собственной комнаты. Впервые он появился здесь — и как его пропустили? Ведь он не в Совете…