Словами огня и леса Том 1 и Том 2
Шрифт:
Огонек высунулся наружу, щурясь немного — утро успело в силу войти.
— Ну, здравствуй, что ли, — пробормотал запоздало, обращаясь к огромной каменной птице. — Так вот как ты все видишь отсюда…
“А он тоже нас видит?” — прозвучал голосок в голове. Запах слежавшейся пыли сменили теплые запахи прелых листьев — и бутонов, пробивающихся из-под прошлогодней зелени.
“Голова горного медведя!” — он сам, маленький, запрокинул лицо, рассмеялся, указывая на вершину скалы. Каменная глыба в самом деле походила на сумрачного серого хищника, грозу гор.
“Бедняга —
— Слезай! — резко окликнули его снизу. Огонек дернулся, будто змея ужалила. Свесив голову, увидел мужчину весьма сурового вида. Нагрудник, длинный нож на поясе, широкие кожаные браслеты. Из стражей улиц…
Огонек спустился поспешно, позабыв о высоте, ободрал кожу на локтях и коленях. Пальцы северянина пребольно ухватили его за ухо.
— Что ты там делал, отродье?
— Я полез посмотреть, — сказал Огонек, попытавшись оглядеться в поисках Кели. Взвыл — человек едва не оторвал ему ухо.
— Ни один человек не смеет прикасаться к Повелителю Орлов!
— Мне сказали, что голова изнутри выложена изумрудами. Я захотел проверить…
— Чтооо? Как ты посмел, тварь, лезть на священную скалу? Изнутри, говоришь? Ничего, когда полетишь со скалы, узнаешь, какого цвета у тебя мозги!
Задохнулся. Мелькнула перед глазами Башня Асталы — и тут дотянулась! Но Кели не сказал… он просто сказал “нельзя”.
— А ну… Это что?
Стражник выпустил ухо Огонька, а может, оторвал, непонятно было. Он смотрел на вывалившийся из ворота самоцвет, который дала Лайа.
Понурый, Огонек сидел в домике Лиа и, словно камешки в горсти, перебирал успевшие возникнуть в памяти картинки. Стражник вернул его в Ауста, там подтвердили право Огонька бродить где попало, и вот он сидит в безопасности в домике бабушки, хотя этого не заслужил. Почему Кели не сказал, что скала священна? Да нет, нечего сваливать на мальчишку. Он сказал “да и нельзя туда” — но сколько таких запретов нарушают ежедневно, нарушал и сам Огонек! Но одно дело простой запрет, нарушив его, не нанесешь оскорбления никому…
Иное дело места и вещи, отмеченные особо. Кое-что он знал и чувствовал сам — страшная Башня Асталы. Кое-что было ему недоступно — фигурки-хранители рууна…
— А! — со злостью треснув кулаком о пол, Огонек взвыл от боли.
Ила скоро узнала про историю с Повелителем Орлов — Лайа позвала ее к себе и отчитала сурово, так что в груди няньки едва — едва не вспыхнуло желание устроить ответную отповедь. В конце-то концов, она ничем не обязана Сильнейшей Обсидиана!
Однако Иле ведь доверили присматривать за Огоньком… а она плохо справляется со своими обязанностями. Движимая заботой, поспешила к нему, тем паче Лиа не было дома. Тот был чернее тучи из пепла. Слова, что стражник лишь напугал полукровку, а лазить на скалу не принято из уважения к каменной птице — и чтобы там не паслись толпы мальчишек Огонька не слишком развеселили.
— Ну, хорошо хоть никого не оскорбил этим, — пробормотал он, и снова замкнулся в себе.
Ила поставила на стол узорную миску с темным ароматным супом — в бульоне плавали алые ломтики овощей и полоски тонко нарезанного лука; положила рядом пропитанную соевым маслом лепешку.
Опершись рукой о подбородок, наблюдала, как Огонек ест.
— Пойми, тут для всего есть свои правила, — увещевала Ила. — Никто не желает тебе зла, но ты…
— Разве же я не понимаю, — наконец откликнулся он. — Только… скольких подобранных в лесу полукровок вот так опекают?
— Ах, вот ты о чем… Я не правлю Тейит, но любому соседскому мальчишке уши бы оборвала, заметь его там! Неважно, что там задумали Лайа и Лачи, но зачем испытывать милость судьбы снова и снова? Ты ведь мог и просто свалиться оттуда.
— Не мог.
— Я знаю, ты лазал по скалам, но все же…
— Ты меня считаешь глупым мальчишкой, и справедливо, наверное, но… Я не так просто туда полез. Когда мы стояли рядом, мне показалось — будто знал такую, жил возле или часто бывал. А потом…
Он рассказал обо всем. Не просил сохранять в тайне; захочет передать Соправителям — дело ее. Даже хотел, чтобы передала — вдруг наконец получится открыть его память по-настоящему. А там пусть и вправду хоть сбрасывают…
А за окном было чудесное утро, уже переходящее в день: небо легкое-легкое, и единственное золотистое облако отращивает длинный хвост и плывет к горизонту.
Элати, за спиной оставившая несчетное число дорог и бездорожий, не смогла сходу вспомнить, знает ли скалу, похожую на каменного медведя. Поиски грозили стать слишком заметными, и Лайа, махнув рукой, пригласила Соправителя поговорить. Все равно он узнает, как было и с птичкой. Лачи обещал помощь — и дал слово, что не станет скрывать новости, если они появятся.
— Если то место столь хорошо отпечаталось в его памяти, он либо достаточно долго жил там, либо оно связано с чем-то важным для мальчишки. В любом случае это след, — Лачи задумчиво водил пальцами по карте земель Тейит. Все, что за ними, изучено было заметно хуже, но надежда оставалась: скала это не кочка. Только вот если то место на Юге…
— Да, здесь даже наши осведомители не помогут, — сказал Лачи. — Но все-таки хорошо, что полукровка ведет себя, как дикареныш. Послушный мальчик никуда бы не лез и ничего бы не вспомнил.
— От него одни неприятности!
— Что делать — пока нам остается только терпеть, — Лачи тонко улыбнулся, — Так прочно запечатанная память может скрывать серьезную тайну. И посуди сама — ему ведь по сути не четырнадцать весен, моя дорогая, но сильно меньше… когда он лишился воспоминаний? А потом не жил на ка ком-тотам прииске среди грубиянов-рабочих, после угодил к дикарям. Тут последний разум растеряешь. Но мы уже близки к цели.
— Хорошо, ты меня убедил; надеюсь только, цель эта окажется стоящей, — раздраженно произнесла Лайа. Негромкий голос Лачи убаюкивал, словно журчанье ручья в жаркий день.