Словарь культуры XX века
Шрифт:
Поэтому в мифологическом сознании наличие у индивида И. с. гораздо важнее, чем наличие каких-то постоянных, с нашей точки зрения, признаков.
Но и в современном быту черты мифологических представлений не утрачены. Когда ребенка называют И. с. его отца или деда, то на него чисто мифологически переносят черты этого отца или деда. чтобы он был похожим на него.
У каждого И. с. есть свои внутренняя форма, этимология, которым обладает и каждое слово. Но другие слова обладают также значением. У И. с. этимология - это все, что у него есть, поэтому она для него чрезвычайно важна. Александр означает "победитель", Наталья - "родная".
В художественной литературе называние персонажей говорящими именами было распространено в классицизме. Эту особенность отразил еще А. С. Грибоедов в "Горе от ума", где почти все персонажи названы говорящими фамилиями: Молчалин, Фамусов (известный, ср. анг. famous), Скалозуб, Чацкий (намек на его прототип П. Я. Чаадаева).
Позитивистская эстетика реализма ХIХ в. пренебрегала мистической ролью И. с. Только Достоевский, предшественник и в определенном смысле современник культуры ХХ в., придавал И.с. большое значение. Так, фамилия Раскольников ассоциируется с расколом в сознании персонажа, Ставрогин (др.-гр. Stauros - "крест") тот, кто несет крест, мученик собственной души.
Для культуры ХХ в. характерно наделение героев И. с. в духе мифологического сознания. Так, в романе Гарсиа Маркеса "Сто лет одиночества" мужчин всех поколений зовут либо Аурелиано, либо Хосе Аркадио, благодаря чему создается впечатление, что герой не умирает или умирает и воскресает, как в мифе.
На бытовом уровне эту ситуацию наблюдаем в "реалистическом" романе (о поверхностном характере реализма ХХ в. см. социалистический реализм) Джона Голсуорси "Сага о Форсайтах", где сыновей называют именами отцов. В результате этого появляются цепочки вроде Роджер (старый Роджер) - молодой Роджер - очень молодой Роджер (в конце повествования "очень молодой Роджер" предстает весьма солидным пожилым джентльменом).
В романе Макса Фриша "Назову себя Гантенбайн" рассказчик предстюляет себя попеременно двумя персонажами - Гантенбайном и Эгдерлином, у каждого из которых своя судьба и различные стратегии жизненного поведения. Здесь используется тот эффект И. с., что оно сообщает индивиду статус реальности, статус существования: раз человек как-то назван, значит, он существует.
В мире многообразном
Есть ясность и туман.
Пока предмет не назван,
Он непонятен нам.
Спрашиваем в страхе:
Кто он, откуда, чей?
Слова - смирительные рубахи
Для ошалевших вещей. (Давид Самойлов)
Лит.:
Рассел Б. Введение в математическую философию.
– М., 1996.
Лотман Ю.М., Успенский Б.А Миф - имя - культура //
Лотман Ю. М. Избр. статьи. В 3 тт.
– Таллинн, 1992.
– Т.1.
Руднее В. "Назову себя Гантенбайн": Собственные имена в культуре ХХ столетия // Даугава.
– Рига, 1989.
– No 12.
ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ ЯЗЫК
(private language). В ¤ 243 "Философских исследований" (см. аналитическая философия) Витгенштейн пишет: "Но мыслим ли такой язык, на котором человек мог бы для собственного употребления записывать или высказывать свои внутренние переживания? [...] Слова такого языка должны относиться к тому, о чем может знать только говорящий, - к его непосредственным, индивидуальным впечатлениям. Так что другой человек не мог бы понять этого языка".
Зачем же мы тогда говорим об И. я., если, по словам Витгенштейна, он невозможен? Но ведь и сновидение (см.) тоже является индивидуальным переживанием.
В 1930-е гг. была популярна теория Ж. Пиаже и Л. С. Выготского о внутренней речи как одном из этапов "внутреннего программирования в процессе порождения речевого высказывания" (А. А. Леонтьев). Признаками внутренней речи считались ее незаконченность, свернутость, эмбриональность. Предполагалось, что на определенном этапе порождения высказывания существует нечто вроде набросков, которые делают писатели в своих записных книжках, используя сокращения или одним им понятные значки.
Однако, изучая внутреннюю речь, мы исследуем то, что не поддается исследованию. Приборы могут регистрировать лишь косвенные показатели, которые даже не являются доказательством того, что внутренняя речь вообще существует как нечто феноменологически данное, как нечто, что можно ощущить при помощи органов чувств. Точно так же при изучении "быстрого сна" исследуют по косвенным данным то, феноменологический статус чего совершенно не выяснен.
Внутренняя речь была введена в научную терминологию явно по аналогии с литературой ХХ в., заинтересовавшейся процессом порождения речи и передачей внутренних переживаний человека (см. поток сознания).
Но если прав Витгенштейн и мы не можем заглянуть в душу другого человека, а можем знать о его переживаниях только исходя из двух критериев - его поведения и его свидетельств о собственных внутренних процессах, то внутренняя речь есть совершенная вещь в себе и советские психологи были идеалистами в традиционном смысле слова.
Такая позиция, на первый взгляд, близка бихевиоризму. Однако от формулы "стимул - реакция" позиция Витгенштейна отличается тем, что в поведенческой психологии отказ от заглядывания в чужую душу был жесткой методологической предпосылкой для дальнейшего изучения психики как черного ящика. Витгенштейн же не настаивает на этом, он просто говорит, что не видит пути, каким можно было бы проникнуть в "чужое сознание" Во-вторых, из двух критериев - поведения и свидетельства - Витгенштейн, как и его ученик Н. Малкольм при изучении понятия сновидения (см.), часто отдает предпочтение второму.
Пользуясь семиотической терминологией (см. семиотика), можно сказать, что внутренним является лишь смысл, план выражения высказывания, а внешним - его знаковое, материальное воплощение.
Доказательство невозможности И. я.
– признак ориентации философии ХХ в. на лингвистику и семиотику.
Лит.:
Витгенштейн Л. Философские исследования // Витгенштейн Л. Философские работы.
– М., 1994.
– Ч. 1.
Выготский Л.С. Мышление и речь // Собр. соч.
– М., 1982. Т. 2.
Уиздом Дж. Витгенштейн об индивидуальном языке // Логос. 1995.
– No 6.
ИНТЕРТЕКСТ
– основной вид и способ построения художественного текста в искусстве модернизма и постмодернизма, состоящий в том, что текст строится из цитат и реминисценций к другим текстам.
Поэтика И. опосредована основной чертой модернизма ХХ в., которую определяют как неомифологизм (см.). В неомифологическом тексте в роли мифа, конституирующего смыслы этого текста, выступают, как известно, не только архаические мифы, но античные и евангельские окультуренные мифы и, наоборот, мифологизированные тексты предшествующей культурной традиции, такие, как "Божественная комедия", "Дон-Жуан", "Гамлет", "Легенды о доктора Фаусте".