Словарь Ламприера
Шрифт:
— Жалованье слугам выплачивалось всегда, даже если возникала задолженность за несколько месяцев, — пояснила леди де Вир не без гордости.
Ламприер читал дальше, заметив про себя, что приход средств составила продажа нескольких овец в начале следующего года, потом участка земли, потом еще одного.
«Февраль 1603 года. Мистер Вудал приходил сегодня в седьмой раз, я не мог дать ему никакого залога. Томас Уилберт, то же самое».
— Его кредиторы, — сказала леди де Вир.
Записи в книге пошли чаще, среди которых «Собрание. Филп., См. и остальные» только в марте встречалось пять раз.
— Филпот и Смит, — объяснила леди де Вир, — а под остальными
Среди последних мартовских счетов лежала инвентарная опись:
«Приход. Имущество из Лонг-хаус.
Большая спальня: большая кровать с балдахином, одно покрывало, одна пара одеял, драпировки, одна перина, один матрас, один валик для подушки, две подушки, три занавеси, один сундук, два стула. Итого: 9 фунтов 9 шиллингов. Часовня…» — следовал перечень, и так далее. В списке значились малая и главная гостиные, зал, кладовая, кухня и еще две комнаты. Каждая опись вещей заканчивалась словом «Итого» и цифрой. Насколько Ламприер мог понять, никаких иных денег граф в том месяце не получил.
— Он продал всю мебель? — спросил молодой человек.
— У него не было выбора. Лонг-хаус — это главная часть здания. Его заперли, и семья перебралась в боковое крыло. Это были трудные времена.
Ламприер снова взглянул на страницы, но леди де Вир продолжала хмуро улыбаться:
— Иногда надо перебирать не только грехи отцов, мистер Ламприер, но и их несчастья.
Он почувствовал, что щеки его вспыхнули, но в следующий момент все мысли испарились из его головы. Через всю следующую страницу наспех было выведено всего одно слово: «Спасен». Ниже имелась запись, оставленная более спокойной рукой: «Познакомился сегодня с одним французом, купцом, по имени Франсуа Ламприер».
В последующие несколько дней было отмечено еще несколько встреч, хотя теперь о них говорилось лишь следующее: «Ф. Л. Встретились и говорили несколько часов» или: «Ф. Л. Говорили допоздна».
— Они обсуждали условия соглашения, — сказала леди де Вир.
— Конечно, — пробормотал Ламприер, которого уже захватило напряжение этой давнишней сделки, тайные встречи глухой ночью, охрипшие голоса, усталость.
«Взято нами в Норвич, апреля месяца восемнадцатого дня 1603 года от Рождества Господня гвоздики — 3 унции, по 6 пенсов за унцию, 1 шиллинг 6 пенсов; корица — 2 фунта 2 унции, по 3 шиллинга 3 пенса за фунт, 6 шиллингов 11 пенсов; белый крахмал — 12 фунтов по 4 пенса за фунт, 4 шиллинга; деревянные подносы — 2 дюжины, 11 пенсов». Продолжение списка занимало целую страницу, шелк, нитки, ленты, тесьма, булавки, розовая вода и пресная вода, длинный мускатный цвет и средний мускатный цвет, амбра, шафран и «конская пряность». Перец. Это была целая экспедиция. Затем Ламприер вспомнил последние слова соглашения: «Подписано этим днем в Норвиче».
— Томас поехал туда для встречи с Франсуа, чтобы подписать соглашение, — сказал он.
— Да, — кивнула леди де Вир. — Оно было подписано двадцать пятого апреля.
— А почему в Норвиче?
— Могло бы быть и любое другое место. Главное — не в Лондоне и не здесь. Они должны были хранить это в тайне. Обстоятельства тогда было совсем не такие, как сейчас. Франция была нашим врагом не только номинально, и это было бы…
— Изменой, — подхватил Ламприер, припомнив вечер, который он провел с Пеппардом, слушая, как маленький человек распутывает текст соглашения и сшивает его фразу за фразой.
— Да, изменой, — подтвердила леди де Вир и поглядела на него в упор.
— Скьюер о чем-то таком упоминал, — сказал он.
— Упоминал…
Это можно было понять как вопрос. Взгляды их встретились. Она знала, что он говорит неправду.
— Но я не могу понять, зачем это понадобилось, — сказал Ламприер. — Не в смысле секретности, а в смысле всего этого партнерства. Франсуа ведь мог отправить и свои собственные корабли. Зачем ему вообще понадобилось это соглашение? Томас должен был действовать в качестве его агента и получать за свои труды десятую часть всех прибылей. Это я понимаю. Но мне не понятно, зачем вообще понадобился агент. Почему, в конце концов, Франсуа и его друзья не отправили свою экспедицию из Рошели?
— У них были свои трудности. Не забывайте, они были протестантами, гугенотами. — Опять это слово, вопрос Септимуса посреди бурлящей толпы верующих на Ковент-Гарден. — Протестантами, — продолжала она, — а французский двор был и доныне остается католическим до мозга костей. Понимаете, у английской акционерной компании не было ничего, кроме конфискованных за долги кораблей и королевской грамоты, но именно этого рошельцам и недоставало. Их король никогда не даровал бы им такую грамоту, и они это прекрасно знали. Грамота же охраняла монополию на торговые пути. Либо обогнуть мыс Доброй Надежды на кораблях Компании, либо вообще сидеть дома — вот как стоял для них вопрос. Вот что приобрели рошельцы у Томаса де Вира, Филпота, Смита и остальных.
— Но ведь голландцы плавали по тому же маршруту! Или они пользовались каким-то другим?..
— Нет! Другого пути нет. Если бы он был, туда устремилась бы каждая посудина, способная держаться на воде, уж вы мне поверьте. Голландцы были досадной помехой, но у них ведь не было армии или военного флота, о которых бы стоило серьезно разговаривать. В случае прямого соперничества они не смогли бы удержать за собой этот маршрут.
— А такое соперничество было?
— О да. — И старая дама снова указала на бухгалтерскую книгу.
— Читайте.
Страницы после подписания соглашения решительно отличались от прежних. Кредиторам было уплачено, заложенные земли выкуплены, для одних проектов наняты мастеровые, в другие, не столь крупные предприятия, вложены деньги, количество слуг увеличено.
— Большая часть этого дома была построена для них, — снова заговорила леди де Вир. — Соглашение соблюдалось очень исправно на протяжении почти четверти века. Конечно, злые языки не умолкали, и, когда была снаряжена вторая экспедиция, люди ломали себе головы, на какие деньги она финансировалась, но действительность-то была невероятней даже самых фантастических сплетен. Наша семья разбогатела, как и семьи остальных вкладчиков. Экспедиции уходили одна за другой, открывались все новые торговые пространства. Конечно, до нынешнего состояния дел Компании тогда еще было далеко, но все равно прибыли были огромны. А уж ваша семья, должно быть, стала невероятно богатой, как Крез. Возникли даже кое-какие проблемы, потому что такое количество золота само по себе становилось грузом слишком заметным.
— Но что же они делали с этими деньгами, если все держалось в такой тайне? Я имею в виду соглашение…
— Этого я не знаю, — сказала леди де Вир. — Рошельцы как-то прибирали их к рукам. Это-то мне известно наверняка, но вот подробности… Четвертый граф никогда не писал об этом, а уж я искала, поверьте мне. Ваш предок платил Томасу десятую часть, но мне не известно даже, как им удавалось делать это. Томас никогда не записывал никаких сумм, но, судя по его расходам, это были тысячи тысяч.