Словарь современного молодежного жаргона
Шрифт:
– Согласится, – заверил Ниедду. – Она чувствует себя чертовски виноватой в смерти Долорес. Как и я, в общем-то…
– Не забывайте брать у них волосы для анализа. Некоторые, кажется, в глубокой нирване, – заметила Мара.
– Что с Мелисом? – спросила Ева.
– Нам нужно больше людей, чтобы как следует прочесать леса. И эта темнота нам не на руку, – ответила Илария. – Мы обратимся за помощью к Лесному корпусу, кинологам и некоторым подразделениям местной полиции, но тут более двухсот семидесяти квадратных километров…
– Я останусь здесь, даже если придется торчать до утра, – сказал Ниедду.
– Вы не против сопроводить этих ублюдков и зарегистрировать их? – спросила Илария двух коллег, взглянув на адептов, которых разделили и укрыли термоодеялами.
– Для меня это не проблема, – ответила Ева.
– Для меня тоже. Дочь все равно ночует у моих родителей, – сказала Раис.
– Спасибо, девчонки. Мне очень жаль, что вылазка не принесла желаемых результатов… Я собираюсь сообщить Фарчи плохие новости, – сказала Илария, указывая на рацию.
– Не хотела бы я быть на его месте, – прокомментировала Мара, закутываясь в ветровку с надписью «Полиция».
– Ты действительно здесь останешься? – спросила Ева комиссара.
– Будь в этом уверена, – ответил Ниедду. – И надеюсь оказаться лицом к лицу с этим ублюдком.
– Тогда держи нас в курсе.
– Обязательно.
Пока Мара договаривалась со своими коллегами об организации перевозки подозреваемых, Ева посмотрела на огромное небо, усеянное звездами, и на несколько секунд закрыла глаза, вдыхая свежий и ароматный воздух.
«Я сожалею обо всем, через что тебе пришлось пройти, Долорес. Мы найдем его и заставим заплатить, – подумала она. – Клянусь».
Только голос ветра отвечал ей.
Внезапно она почувствовала, что за ней наблюдают, и резко повернулась, внимательно изучая заросли.
«Тебе показалось, – подумала она через несколько секунд. – Игра воображения».
Однако вид леса, освещенного фонарями, навеял воспоминания о ночи полуторалетней давности. Когда она достигла дна как женщина и как полицейский…
Глава 67
Парк делле Гроане, Милан, 2014 год
Ева смотрела, как река Чиснара течет через парк, а ее лицо освещалось голубоватыми отблесками огней полицейских машин, машин «Скорой помощи» и приборов криминалистов. Река вздулась от дождей, вышла из берегов. Ева поймала себя на мысли, что некоторые люди – дамбы. В самом положительном смысле. Дамбы, которые взглядом, словом или даже просто своим присутствием дают твоему потоку существования течь, не переполняясь, без внезапных порывов, заставляющих тебя проливать слишком много жизни, слишком много сердца, слишком много слез. Дамбы. Чтобы течение не утратило силы. Дамбы. Чтобы фокусировать взгляд на горизонте желаний.
Но теперь ее дамбы исчезли одна за другой. Часть снесло время. Другие дамбы снесли непонимание, неумение прощать и разочарования. Самая большая из них, та, которая придавала смысл и направление ее существованию, была снесена болезнью. Больше ничего не осталось. Может быть, только работа – но, вероятно, ненадолго, учитывая тот беспорядок, который она только что устроила. Все, что осталось, – это бурный поток, который, выйдя из-под контроля, стал зловещим. Эмоциональная безмятежность превратилась в бурю, сметая все препятствия, в первую очередь ее совесть. Она, мятежная по натуре, в прошлом всем сердцем стремилась к такой свободе, а теперь испытывала жгучую потребность, чтобы ее сдерживали. Направляли. Чтобы над ней доминировали.
Жизнь расплескивалась в разные стороны, и Ева понятия не имела, как унять ее. Жизнь хлынула, как кровь из глубокой раны, и она уже потеряла слишком много, чтобы хватило сил остановить кровотечение хотя бы на несколько секунд, ровно на столько, чтобы понять, кто и что у нее есть.
Лоренцо Джансанте, ее коллега по мобильному подразделению Милана, жестом приказал офицеру в форме, следившему за ней, оставить их в покое, и сел рядом.
– Ты успокоилась? Могу я снять с тебя наручники?
Ева Кроче кивнула.
Он наблюдал за ней несколько секунд, чтобы понять, можно ли ей доверять, затем освободил ее запястья.
– Можем ли мы узнать, что, черт возьми, с тобой произошло? – спросил Лоренцо.
– Как она? – спросила инспектор.
Мужчина фыркнул:
– Ты как следует ее разукрасила. Она выздоровеет, но останутся шрамы… Не то чтобы она их не заслужила, но ты зашла слишком далеко, Ева. Мы никак не можем тебя прикрыть, было слишком много свидетелей.
– Я знаю. Это было сильнее меня.
Лоренцо на несколько секунд потерялся, наблюдая за игрой рыжих волос коллеги в электрическом свете: она была похожа на маленькую девочку, на лесного эльфа.
– Ты слишком рано вернулась к работе, – грустно сказал он. – Мы должны были остановить тебя.
– Если б я не вернулась к работе, то, наверное, уже выстрелила бы себе в голову, – сказала Ева.
– Не говори это даже в шутку, господи боже мой…
– Судья…
– В ярости, – перебил ее Джансанте. – Он боится, что твое вмешательство поставит дело под угрозу. Адвокаты защиты будут апеллировать к твоему поведению, чтобы похоронить обвинения против матери. Вполне вероятно, что при заключении сделки прокуратура будет стремиться к соглашению не подавать жалобу и не возбуждать гражданский иск о компенсации. Никаких денег в обмен на свободу.
– Ее место в тюрьме…
– Значит, ты должна была подумать, прежде чем кидаться на нее, – резко сказал мужчина.
– Она была того же возраста, что и Майя, – сказала Ева, как будто этот факт мог оправдать ее бурную реакцию.
– Я знаю… Вот почему мы не должны были привлекать тебя к расследованию, – ответил Джансанте. – В основном это наша вина.
Катя Джулиани, неполных восьми лет, пропала в северном пригороде Милана; мать, употребляющая наркотики более года, имеющая послужной список преступлений, связанных с проституцией, торговлей наркотиками и мелкими кражами, казалось, не хотела сотрудничать с полицейскими, как будто ей было плевать на дочь.