Словарь современного молодежного жаргона

Грачёв Михаил Александрович

Инспектор закрыла глаза и заставила себя перестать мучить себя этими воспоминаниями.

– Ты меня удивила, – сказал Марко через несколько минут, садясь за стол под нарядной беседкой. – Я ожидал, что меня будут искать все, кроме тебя.

– Вчера я была большей стервой, чем обычно, – возразила Ева, пожимая плечами.

– Да здравствует искренность, – сказал он, улыбаясь. Остановил официантку и заказал себе напиток: сухой мартини. – Ты позвонила моему другу из криминалистики.

– Да, но я не поэтому попросила тебя о встрече.

– Нет?

Ева сделала глоток и слегка покачала головой.

– Ты хотела извиниться передо мной?

– Нет, я еще не достигла такого уровня совершенства.

Марко улыбнулся:

– Могу ли я тогда спросить, что заставило тебя передумать?

– Один из детективов, с которым я здесь работала, покончил жизнь самоубийством прошлой ночью.

Марко изогнул бровь.

– Подожди секунду: ты стреляешь в какую-то женщину, твой коллега кончает жизнь самоубийством, фотографии мертвой девушки у тебя на стене… Что, черт возьми, происходит, Ева?

– Не знаю, но это не главное.

– Что тогда?

– Уход этого человека заставил меня задуматься о многом и о нас тоже. Есть несколько вещей, над которыми мы по-настоящему не задумывались… вернее, я не задумывалась.

– Например, то, почему ты не пришла на похороны дочери?

Ева ждала этого удара, но не предполагала, что он причинит ей такую боль.

– Например, – только и сказала она, а ее сердце обливалось кровью.

Официантка принесла Марко напиток. Он расплатился и сказал жене, что предпочитает говорить в более тихом месте. Они вышли к валу и сели на скамейку.

– Все женщины в заведении пожирали тебя глазами. Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

– Мне можешь не лгать. Я знаю, что нельзя сказать то же самое обо мне: меня можно на помойку выкидывать. Честно говоря, я не очень заинтересована в том, чтобы производить хорошее впечатление.

– Я знаю, но ты должна идти вперед, ты должна оставить это…

– Марко, я говорю это не для того, чтобы возразить тебе или обидеть тебя, но каким бы умным ты ни был, ты не сможешь проникнуть в голову матери. Ты не можешь понять, каково это. Я прекрасно знаю, что Майя была и твоей дочерью, но не хочу идти вперед. По крайней мере, одна не хочу. В том смысле, что если я и пойду вперед, то вместе с ней. С памятью о ней.

– Зачем ты тогда покрасила волосы?

– Попытка провалилась. Я думала, что смогу обмануть себя. Но сразу поняла, что это так не работает, – и поняла именно в те дни, когда, как это ни парадоксально, была так близка к смерти.

– Не понимаю.

– Я знаю, что не понимаешь. Ты мужчина.

– Теперь еще и гендерные шутки?

– Я работаю в паре с довольно острой на язык коллегой. Наверняка она заражает меня своим дерьмовым характером.

Они оба улыбнулись и несколько минут молча потягивали свои напитки.

Поскольку Марко не мог набраться смелости, Ева заговорила об этом первая. Она спросила издалека:

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

По выражению его глаз она поняла, что Марко собирался ей солгать, но в последний момент передумал:

– Да, с одной женщиной.

Ева беззлобно кивнула:

– Я рада за тебя. Поверь, дело не в жертвенности – я не хочу никого разжалобить или шокировать своим горем.

– У нас никогда не было соревнования, кто страдает больше, Ева, даже если иногда тебе удавалось произвести на меня такое впечатление.

– Я знаю, и мне жаль. Если ты снова наладишь свою жизнь, что ж, я очень рада этому.

– Спасибо.

– Давай, выкладывай.

– Выкладывать что?

– Причину, по которой ты пришел сюда.

– То есть?

– Думаешь, я глупая? Мы все еще любим друг друга, и ты навсегда останешься отцом моей дочери. Но наши отношения давно закончились. Так что не бойся. Просто спроси меня.

Марко не мог выдержать взгляд жены дольше секунды.

– Хорошо, – сказал он со вздохом.

Глава 105

Вал Сен-Реми, Кальяри

Ева подождала несколько секунд, а потом спросила его:

– Это она тебя попросила, да?

– Да.

– Значит, у вас серьезные намерения.

– Ага. Она говорит… что это единственный способ навсегда покончить с…

– Я понимаю.

Огромная разница, которая теперь сделала их почти незнакомцами, крылась именно в этом: Марко хотел забыть, а Ева, напротив, никогда не смогла бы этого сделать. Кроче поняла: на самом деле она всегда знала, что вся эта его настойчивость в поисках ее, в восстановлении связи с ней была не только результатом беспокойства и привязанности. Возможно, именно поэтому она так и не ответила Марко: чтобы окончательно не разорвать эмоциональную нить, которая связывала их обоих с Майей. После его ухода Ева оказалась бы в полном одиночестве, угодив в водоворот печали и одиночества.

– Я должна была отпустить тебя гораздо раньше. Я была очень эгоистичной, удерживая тебя привязанным ко мне все это время на… как бы сказать… платоническом уровне.

– Нет, не волнуйся, это…

– Я знаю, что ошибалась. И прошу у тебя прощения. Просто знай, что я сделала это, потому что… я еще не была готова потерять всю семью. Мне нужно было время. Не знаю, поймешь ли ты меня.

– Пойму, – сказал он.

Но Ева знала, что он никогда не сможет этого сделать по очень простой причине: Марко не хотел понимать, он просто хотел забыть и жить дальше.

– Документы у тебя с собой?

Марко смущенно кивнул.

– Я… Вообще-то я не…

– Не волнуйся. Скажи мне, где подписать.

Он передал ей документ о разводе по обоюдному согласию и другие необходимые бумаги.

– Ты пригласишь меня на свадьбу? – спросила Ева, когда закончила с подписями.

Марко покраснел и что-то пробормотал.

– Спокойно. Я пошутила.

– Ты действительно стала стервой. Этот город причиняет тебе боль.

– Нет, он спасает меня… Слушай, я тоже должна тебе кое-что сказать. Но это касается нас как семьи. Прежде чем ты двинешься дальше, тебе нужно кое-что узнать. Это, вероятно, причинит тебе боль. Вот почему я так отдалилась от тебя.