Словен. Первый князь Новгородский
Шрифт:
— Его-то мы и страшимся…
Довбуш живо вскочил с кресла, вскинул вверх руку, привлекая к себе внимание, прокричал тонким голосом:
— Слово мое твердое! Я от него не отступлюсь! Сказал, за правду не накажу, значит, так и будет! Так что можете смело излагать то, что у каждого накипело!
— Эх, была не была! — Высокий мужчина в первом ряду снял с себя безрукавку и кинул ее на землю. — Раз сам великий князь разрешает, буду резать правду-матку, как она есть!
Он легко взбежал по лесенке на помост, оглядел всех отчаянными глазами и стал говорить, прикладывая сухую руку к груди:
— Из торговцев
— Так что предлагаешь, Вольга, — проговорил Довбуш, — уволить со службы только некоторых мытников или всех гнать?
— Всех, как есть всех, великий князь!
— Может, и боярина Рачу вместе с ними?
— Я бы и его турнул!
— А что! Уберем и Рачу.
Толпа ахнула.
Некоторое время людьми владело колебание, но потом вдруг сквозь толпу к помосту стали пробиваться сразу несколько человек. Первым оказался худой, юркий мужичишка с маленькой бородкой и живыми, хитрыми глазками. Не тратя времени зря, он сразу обратился к великому князю:
— Вот, государь, рассказал тебе этот человек, как мытари наживаются. А я тебе хочу сообщить, что и судьи твои все продажны! Будешь ты хоть трижды прав, но если у тебя карман пустой, то засудят ни за что ни про что. В народе даже ходят расценки, за какое дело сколько им надо платить. Иной за хорошую мзду так дело повернет, что из правого делает виноватым. И нигде правды не найдешь!
— У великого князя на красном крыльце торжествует справедливость, — произнес Довбуш.
— Но ведь ты, великий князь, не сможешь рассудить беспристрастно и непредвзято всех людей в стране. Нас слишком много для одного человека!
— Так что, и судей следует гнать?
— Всех, кто мзду берет! Ты спроси народ, он тебе скажет, кого надо убрать, а кого оставить.
— Что ж, и до судей доберемся! — пообещал Добруш.
— Я только что прибыл из крепости Бугры, что стоит на самой границе с герцогством Тюрингия, — говорил пожилой мужчина в военном снаряжении. — Состоял в отряде, который держит рубеж на очень опасном направлении. Что ни месяц, то нападают разные племена, хотят поживиться нашим добром. Так вот, из казны нам пришли средства на постройку новых стен и башен, на углубление рвов. А что сделал наш воевода Хотибор? Он кое-где заменил бревна, кое-где подновил, кое-где подкрасил, а остальные денежки положил к себе в сундук. Все защитники знают про это, но кто поднимет голос против воеводы?
— Доберусь я и до ваших Бугров, — стукнув кулаком по
Далее жалобщики и просто любители поболтать, порассуждать, потолковать на разные темы жизни пошли косяком. Солнце стало клониться к вечеру, а их поток не иссякал. И тогда по знаку Довбуша посадник прекратил выступления. Последнее слово взял великий князь:
— Я буду краток. Всех я внимательно выслушал, всех мздоимцев и нечестных управителей запомнил. Можете не сомневаться, в ближайшие дни я их заменю людьми с чистой совестью, которые будут радеть о ваших нуждах и приумножать славу нашего государства. Приходите завтра, смело говорите о всех недостатках. Совместно мы каленым железом выжжем наши болячки, и жизнь наша будет радостной и счастливой!
— Неужели ты вправду хочешь уволить столько государственных служащих? — удивленно спросил Словен Довбуша, когда они ужинали во дворце. — Ведь эти сподвижники Велемудра сделали славу Руссинии. Они знающие люди и умелые руководители. Не так просто найти им замену.
— Но они воры и мздоимцы!
— А ты уверен, что новые люди не займутся взятками и расхищением казны? Сегодняшние управители и судьи разбогатели, нахапались, а новым еще надо ой как много!
— Я им сразу хвоста прижму!
— За всеми не уследишь. Ты думаешь, Велемудр не пытался бороться со взяточниками? Еще как пытался. И при нем были многие увольнения, только не в таком количестве. Вряд ли добьешься таким образом своего.
— А что ты предлагаешь?
— Не знаю, но гнать ценных работников…
— Неужели тебе непонятно. — Довбуш приблизился к Словену, его глаза превратились в две длинные узкие щелочки, из которых уперся в его лицо злой, колючий взгляд. — Неужели непонятно, — повторил он, — что мне наплевать на гласность, на то, как беснуется на площади толпа, сходя с ума от данной ей свободы. Главное для меня — опорочить имя Велемудра и разогнать его приспешников. Я должен укрепить свою власть, а для этого везде должны сидеть мои люди. Когда я это сделаю, я проведу такие преобразования, что народ восславит меня и поставит выше Русса. Вот к чему я стремлюсь!
— Русс создал государство Руссинию, и никто не сравнится с ним по величию.
— А я ее сделаю еще более могучей, подчиню другие племена и раздвину границы от Балтики до Альпийских гор!
На другой день вече продолжало бурлить. А на третий день Довбуш по своим делам вынужден был уехать из столицы и случилось неожиданно чрезвычайное.
На вече явился Изяслав. Может, он и в предыдущие дни на нем присутствовал, но терялся в толпе. А тут первым вышел на помост, высокий, здоровенный, и во весь свой зычный басовитый голос прогремел на всю площадь:
— Бодричи! Знаете ли вы меня, воеводу Изяслава!
— Зна-а-ам! — выдохнула толпа.
— Помните, как на Боярской думе вступился я за права нашего племени?
— Бы-ы-ло! — прокатилось из одного конца площади в другой.
— Так вот что скажу теперь. Бодричи во главе с Руссом создали государство Руссинию, бодричи несут основную тяжесть по его обороне, больше других племен вносят средств в казну. Вы — самое могучее племя в нашей державе, у нас самое большое население, мы всех больше выставляем воинов в сражениях. Это так?