Словен. Первый князь Новгородский
Шрифт:
Случайно напали на родник, вытекавший в глубоком овраге, пообедали. На обед ушли остатки копченостей.
— Ничего, в лесу зверья много, поохочусь, добуду свежего мяса, — пообещал Словен. — А попадутся река или озеро, наловлю рыбы.
— Как мне надоели мясо и рыба! — вдруг закапризничала Гудни. — Мне бы парного молока или сметанки с творожком…
— Тогда надо зайти в какую-нибудь деревеньку.
— А почему бы и не завернуть? С собой я взяла мешочек монет, есть чем расплатиться.
Словен шел, внимательно присматриваясь к местности, в надежде отыскать признаки жилья.
Не таясь, они вошли в деревню. И почти тут же увидели трех воинов, среди которых находился Одвольф. Герцог, потрясая длинным мечом, медленно приближался к беглецам, говоря на ходу:
— Словен, оставь Гудни и уходи. Ты мне не нужен и жизнь твоя мне совершенно ни к чему. Поэтому будь благоразумен, покинь деревню и возвращайся в свою Руссинию.
Словен вынул меч и изготовился к бою.
— Еще раз хорошенько подумай, я не тороплю, — продолжал убеждать его Одвольф. — Оцени мое благородство. Нас трое, а ты один. Я не стану церемониться и не вызову на поединок. Я просто расправлюсь с тобой. Так что не питай напрасных надежд.
— Я готов, герцог.
— Что ж, — с наигранным сожалением ответил тот. — Это твой выбор.
— Словен, оставь меня, — вмешалась Гудни. — Ты мне никто. У меня есть супруг, только он имеет право защищать меня.
Словен будто не слышал. Стоял, ждал нападения.
— Слышал, что сказала эта женщина? — вновь обратился Одвольф к князю. — Ты мужественный человек, я таких уважаю. Так что ступай с миром.
— Защищайся, герцог! — И Словен первым сделал выпад.
С пяти лет дядьки — бывалые, опытные дружинники — обучали его приемам владения оружием и искусству ведения боя. Днями он сражался со сверстниками на княжеском дворе, вытаптывая траву. Бились поодиночке, воевали отряд на отряд, схватывался княжич с двумя, тремя и более мальчишками, учился сражаться безоружным, надеясь только на ловкость и особые приемы борьбы… В будущих схватках на полях сражений всякое может случиться!
Поэтому Словен не растерялся, увидев перед собой троих бойцов. Он действовал решительно и быстро. Предупредив герцога о своем нападении, он неожиданно отскочил в сторону и оказался перед одним из воинов. Тот не ожидал такого поворота, попятился, нелепо отбиваясь, и Словен сумел уколоть его в плечо. Добить помешали герцог и другой воин, они бросились на него с двух сторон, заставили отступить.
Еще раньше, мельком оглядевшись, Словен заметил близко стоящие дом и сарай и стал своих противников заманивать в узкий проход между ними. Здесь враги вынуждены были идти тесно, мешая друг другу; к тому же они лишались возможности напасть на него с боков.
Схватка была яростной. Одвольф кидался со всем ожесточением буйного характера, стараясь как можно быстрее добиться победы. Но ему не было простора, так же скованы были и его соратники.
И тут один из противников вдруг исчез из поля зрения Словена. «Заходит со спины!» — догадался он. Князь увидел полуоткрытые ворота сарая, рванул их на себя и перекрыл проем. Закрепив ворота на запор, он бросился назад и за углом сарая лицом к лицу
Почти тут же из проема выскочили герцог и второй воин. Но Словен был уже готов биться. Лицо Одвольфа стало озабоченным, но он по-прежнему упрямо и настойчиво лез вперед, хотя видел, что раненый в плечо его соратник был не сильной подмогой.
Противники закружились на лужайке, обмениваясь ударами и стараясь подловить друг друга на какой-нибудь ошибке. Отбивая нападения, Словен среди травы заметил трухлявый пень. Выждав момент, когда он оказался сзади герцога, князь вдруг начал со всей своей силой и мощью нападать на противника, тяжелым мечом нанося сокрушающие удары. Невысокий, юркий, крепко сбитый, но уступавший в силе Словену, Одвольф невольно попятился и одной ногой ступил в трухлявый пень. Пень развалился, и герцог, потеряв равновесие, качнулся в сторону. Этого было достаточно, чтобы Словен, кинув свое послушное тело вперед, уколол его острием меча в горло.
Одвольф, хрипя и извергая изо рта кровь, пал на землю, в судорогах катаясь по траве, а потом затих.
Воин остолбенел, ошалело глядя то на своего хозяина, то на князя. Как видно, он приготовился к смерти и даже не пытался бежать, только ладонью прикрывал рану на плече; из-под пальцев сочилась кровь.
Словен, тяжело дыша, произнес:
— Уходи. Достаточно и этих жертв.
Сакс немного потоптался, еще не веря в свое избавление, потом нерешительно шагнул в сторону леса…
И тут из-за угла метнулась к Словену Гудни, обхватила его обеими руками и щекой прижалась к его груди, произнося в полубеспамятстве бессвязные слова:
— Живой. Милый. Родной. Любимый. Живой…
Х
На другой день они перешли Лабу (Эльбу) и вступили в земли Руссинии. На берегу широкой полноводной реки раскинулось несколько селений. Родным повеяло на Словена от бревенчатых домишек с двускатными крышами, маленькими окошечками и сараями возле них. Встречались жители, по-праздничному одетые, веселые.
— Что отмечаете? — спросил он у встречной женщины.
— Вот те раз! — удивилась она. — Славянин, а не ведаешь, что сегодня в ночь грядет праздник Купалы, солнечного божества!
Как он мог забыть такое знаменательное событие? Впрочем, чего удивительного в этом: похищение, потом второе, побег, скитания по лесам, схватки с преследователями… Тут не такое запамятуешь!
— И что она тебе ответила? — спросила догнавшая его Гудни.
— Будут чествовать бога Купалу, — хмуро ответил он. — Все выйдут на берег реки и станут веселиться всю ночь.
Он был раздосадован на нее за то, что вчера, после бурной радости по случаю победы над герцогом и его людьми, на его предложение переночевать вместе она вдруг замкнулась, ушла в себя, а потом решительно направилась к одному из домов и попросилась на ночевку, кинув ему на ходу, что он должен найти пристанище сам, в каком-нибудь другом доме. Он посчитал, что она оттолкнула его самым безжалостным образом.