Словесный религиозный экстремизм. Правовая квалификация. Экспертиза. Судебная практика
Шрифт:
Фактически равным по содержанию выступает понятие «словесный (вербальный) экстремизм», являющееся собирательным и рассматривающее экстремистские речевые действия как совокупность – как деятельность.
В связи с тем, что материнской наукой для судебной лингвистической экспертизы является лингвистика, а в ней получила свое развитие теория речевых актов Остина (имеющая прикладное значение и для исследования материалов религиозного характера экстремистско-террористической направленности), эксперты-лингвисты оперируют и понятием «речевое действие», и понятием «речевой акт», зачастую отождествляя их. Например, О. В. Кукушкина, Ю. А. Сафонова, Т. Н. Секераж в своей работе «Теоретические и методические основы судебной психолого-лингвистической экспертизы текстов по делам, связанным с противодействием экстремизму» пишут: «Речевое действие, формируемое одной прагматической целью, чаще всего называется в лингвистической семантике речевым актом» [45] .
45
Кукушкина О. В., Сафонова
На наш взгляд, необходимо разграничивать вышеупомянутые понятия: концепт «речевой акт» необходим для лингвистического анализа продуктов речевой деятельности, и вполне допустимо использовать данное понятие в экспертной практике, однако понятие «речевое действие», на наш взгляд, наполнено чисто юридическим содержанием, отражает объективную сторону соответствующего правонарушения, поэтому не рекомендуется к употреблению в языке эксперта, так как установление объективной стороны правонарушения (оценка речевого действия) входит в компетенцию суда, а не эксперта.
Криминализация [46] некоторых форм речевой агрессии ставит вопрос о соотношении концептов «речевой конфликт» и «юридический конфликт».
А. М. Говоруха определяет юридический конфликт как «противостояние субъектов, в котором спор так или иначе связан с правоотношениями сторон (их юридическими правами и обязанностями), а сам конфликт влечет юридические последствия» [47] . Мы разделяем точку зрения В. Н. Кудрявцева о том, что для признания конфликта юридическим необходимо, чтобы хотя бы один из его элементов обладал правовыми признаками: «субъекты либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия» [48] .
46
Концепт «криминализация» используется нами в расширительном толковании, подразумевая в том числе и закрепление соответствующих административных правонарушений и гражданско-правовых деликтов.
47
Говоруха А. М. Понятие и основные технологии управления юридическими конфликтами // Перспективы государственно-правового развития России в XXI веке. Материалы Всероссийской научно-теоретической конференции адъюнктов, курсантов и слушателей вузов МВД России, аспирантов и студентов образовательных организаций, посвященной 55-летию Ростовского юридического института Министерства внутренних дел Российской Федерации. Ростов н/Д.: Ростовский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2016. С. 27–32.
48
Кудрявцев В. Н. Юридический конфликт: процедуры разрешения. М., 1995.
В разрезе преступлений, охватываемых понятием «словесный религиозный экстремизм» (создание и распространение продуктов речевой деятельности религиозного характера экстремистско-террористической направленности) речь может идти только об абсолютных правах и обязанностях (право на недискриминацию, право честь, достоинство и т. д.), так как для данных речевых конфликтов и не обязательна персонализация второй стороны конфликта (адресанта продукта речевой деятельности), он может быть определен как социальная группа по признаку отношения к религии.
Если же исходить из аксиомы о том, что любой социальный конфликт, рассматриваемый через призму права, есть конфликт юридический, речевые конфликты, сопряженные с криминогенной агрессией, соотносятся с юридическими конфликтами как частное и целое.
Кроме того, В. В. Касьянов, В. Н. Нечипуренко полагают, что юридический конфликт есть вторичное образование от социального конфликта, который становится юридическим, если стороны конфликта нарушают ту или иную норму права [49] .
49
Касьянов В. В., Нечипуренко В. Н. Социология права. Ростов н/Д., 2001. 480 с.
§ 1.2. Концепт словесного экстремизма в международном и российском праве
Право на свободное выражение своего мнения закреплено в ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах. Эта статья предусматривает для этого права только такие ограничения, «которые установлены законом и являются необходимыми для защиты прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья и нравственности населения». Но при этом следует рассматривать данную статью совместно со ст. 20, которая запрещает «всякую пропаганду войны, всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию» [50] . Аналогично статья 10 Европейской конвенции о правах человека закрепляет свобода выражения мнения, но в части 2 этой же статьи установлено: «Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия» [51] . Статья 17 данной конвенции устанавливает запрещение злоупотреблений правами: «Ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо Государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции» [52] .
50
Международный пакт о гражданских и политических правах / международный пакт от 16.12.1966: принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН. URL:(дата обращения: 11.09.2018).
51
Европейская конвенция по правам человека, измененная и дополненная Протоколами № 11 и № 14 в сопровождении Дополнительного протокола и Протоколов № 4, 6, 7, 12 и 13. URL:(дата обращения: 12.09.2018), статья 10.
52
Европейская конвенция по правам человека, измененная и дополненная Протоколами № 11 и № 14 в сопровождении Дополнительного протокола и Протоколов № 4, 6, 7, 12 и 13. URL:(дата обращения: 12.09.2018), статья 17.
Сходные положения, направленные на противодействие словесному экстремизму, содержатся и в других международных договорах: Всеобщей декларации прав человека от 10.12.1948 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950, Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21.12.1965, Декларации Генеральной Ассамблеи ООН от 25.11.1981 о ликвидации всех форм нетерпимости и дискриминации на основе религии или убеждений и др.
За последние 10–15 лет в России различного рода проявления экстремизма на основе расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды стали распространенным явлением.
Как отмечает Д. И. Леньшин, «в многонациональной и многоконфессиональной стране, каковой является Российская Федерация, усиление экстремистских настроений, совершение общеуголовных преступлений по их мотивам становится миной замедленного действия, заложенной под фундамент отечественной государственности» [53] .
В правовом поле проблема противодействия словесному экстремизму подразумевает конфликт свободы слова (права на свободное выражение своего мнения (freedom of expression)) отдельного лица, а также его права на производство и распространение информации, с одной стороны, и прав других лиц (в том числе права на недискриминацию и т. д.), а также охраны национальной (государственной) безопасности, конституционного строя, общественного порядка, здоровья и нравственности населения, с другой стороны.
53
Леньшин Д. И. Преступления экстремистской направленности: автореф. дис. …канд. юрид. наук: 12.00.08. М., 2011. С. 8.
Как отмечалось в решениях Европейского суда по правам человека, свобода самовыражения (freedom of expression) «составляет одну из необходимых основ (демократического общества), одно из базисных условий для его прогресса и развития каждого человека» [54] , «…терпимость и равное уважение достоинства всех людей составляют основу демократического плюралистического общества. На этом основании принципиальной становится необходимость в некоторых демократических обществах применить санкции против всех форм самовыражения, которые распространяют, провоцируют, стимулируют или оправдывают основанную на нетерпимости ненависть, или даже предотвратить такие формы самовыражения…» [55] . Свобода самовыражения (freedom of expression) охватывает свободу слова (free speech), а также свободу самовыражения посредством невербальных средств (картины, видео, жесты и т. д.).
54
European Court of Human Rights: Case Handyside v. United Kingdom, № 5493/72, judgment of 07.12.1976. URL:(дата обращения: 06.03.2017).
55
European Court of Human Rights: Case Erbakan v. Turkey, № 59405/00, judgment of 06.07.2006. URL:(дата обращения: 07.12.2016).
Конституционно-правовым основанием установления уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности являются положения ч. 5 ст. 13, ст. 14, ст. 29 Конституции Российской Федерации.
Конституция, гарантируя каждому свободу мысли и слова, запрещает пропаганду или агитацию, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду (ч. 1 и 2 ст. 29). В развитие данного конституционного положения, а также иных положений Конституции и международных договоров, указанных выше, ратифицированных Российской Федерацией, УК устанавливает запрет публичных призывов к осуществлению экстремистской деятельности, предусматривая уголовную ответственность не за любые действия, а только за те, которые совершаются публично, с обращением к неопределенному кругу лиц. Поэтому положения данной статьи не могут рассматриваться как несовместимые с конституционным правом на свободу выражения мнения. [56]
56
Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / отв. ред. В. М. Лебедев. М., 2012.