Слово наемника
Шрифт:
— Сейчас излажу! — оживился трактирщик и, потянув носом, виновато добавил: — Тушеную капусту не берите, худая она, кислая. Берут те, кто пост соблюдает…
Я с удивлением посмотрел на человека, который охаивает свою стряпню, а Хельмут выпалил:
— Нам пива побольше! Горячего! — поспешно уточнил разбойник, хлюпнув носом.
Мы не успели заскучать, а трактирщик уже притащил огромные кружки, из которых торчали кочережки. Всемир, в нетерпении схватившийся за железку, взвыл и затряс пальцами…
— Горячая, черт!
— Осторожней надо! — назидательно изрек Хельмут, ждавший,
Поднявшись, я взял свою кружку и пошел к выходу, успокоив встревожившегося хозяина:
— У нас там сторож остался — пусть погреется. Потом верну.
— Так я могу сам сбегать, — услужливо встрепенулся трактирщик. — А если нужно, пусть ваш товарищ сюда идет, а я мальчонку пошлю, чтобы за телегой присмотрел. Правда, — вздохнул он, оправдываясь. — Приболел сынишка, простудился.
— Пусть выздоравливает, — отмахнулся я. — Ты еду неси. На свое усмотрение, на четверых.
Выйдя во двор, убедился, что лошади спокойно похрустывают сеном (опять вспомнил Гневко!), и позвал:
— Марта, греться будешь?
Из сена высунулась голова. Узрев кружку, от которой шел пар, Марта радостно схватила пиво. Причмокивая, допила до конца и блаженно сощурилась:
— Ух, теперь можно дальше сидеть…
— Лучше поспи, — посоветовал я, забирая посуду.
— Да ты чего? — вытаращилась Марта. — Разве можно на холоде спать?
— А тебе холодно? — усмехнулся я.
— Да вроде — нет… — прислушалась женщина к своим ощущениям.
— Ну если не холодно, то спать можно, — успокоил боевую подругу.
— А твои родичи, древляне, они на зиму в спячку уходят? — зевнула Марта.
— Зимуют в берлогах и лапу сосут, как медведи, — поддакнул я и спросил: — Тебе поесть принести?
— Надо бы… Но если говоришь, что спать можно, так я посплю. Тоже в зимнюю спячку хочу… Ты мне чего-нибудь вкусненького прихвати. Сладенького… — зевнула она еще шире и закрыла глаза.
Мне захотелось погладить разбойницу по головке, как маленькую девочку. Ладно, поищу вкусненького… Не может быть, чтобы у трактирщика не было сладостей.
Когда я вернулся, наш стол уже был заставлен едой. Не разносолы, но свинина на ребрышках и карпы в соусе выглядели аппетитно. Я принялся за еду, слушая рассказ, который хозяин начал в мое отсутствие. Чувствовалось, что человеку хочется поболтать.
— Капусту привезли прокисшую, — сетовал трактирщик. — Ну сам дурак — понадеялся, что все должно быть по совести, не проверил… Харчевен да трактиров в городе — штук пять будет. Я-то сам — из потомственных трактирщиков, двадцать лет бигусы да жаркое готовлю. Отец три заведения на дорогах держит. Он мне сколько раз говорил: плюнь ты на этот город, чего в нем хорошего, возвращайся ко мне! Ну а я решил сам хозяином быть. Вот откупил трактир за бесценок, второй месяц тут сижу. А народ валит к Кристоферу, хоть у него и трактиры дальше…
— У Кристофера родственников в городской страже нет? — поинтересовался я.
— А то… — хмыкнул хозяин. — У него зять — начальник городской стражи.
— Тогда все ясно, — кивнул я.
— А что?
— Да вот стражники у ворот нам трактир Кристофера нахваливали, а про твой говорили — дрянь,
— Вот-вот, — хмыкнул хозяин обиженно. — У кого приезжие о трактирах будут спрашивать? Понятное дело — у стражников, что у ворот стоят. Они же первыми всех встречают. А они, канальи, всех клиентов распугали. Я тут с одним охранником перетолковал, подкормил его, напоил как следует, а он и говорит: «Ты, мол, Матфей, мужик хороший, но и нас пойми — начальник сказал, чтобы мы всех к Кристоферу отправляли. Не будем же мы супротив начальства идти…» Еще хорошо, что крестьяне ко мне ходят. А много крестьяне закажут? На пфенниг — пиво да сосиски с капустой. Купцы да дворяне денежные, они у господина Кристофера столуются, потому как у него еще и спальные комнаты есть. Ну конечно же, — хитро сощурился хозяин, — на всякий случай для хороших клиентов хорошие блюда держу…
— А чего ты на крестьян напраслину возводишь? — обиделся Всемир, выпивший уже третью кружку. — Вишь, мы не только сосиски заказали.
— Ну, крестьянин — он разный бывает… — цокнул языком хозяин и сощурился еще хитрее.
— Всемир, ты слышал, чего хозяин сказал? — спросил я. — У него отец три трактира на дорогах держит, а он отцу помогал.
Парень непонимающе всплеснул ресницами, а умный Хельмут, похлопав себя по брюху, подсказал:
— Хозяин наш на людей насмотрелся. И на крестьян, и — на других тоже. Которые не только крестьяне…
— Ну так как же без этого-то… — неопределенно протянул хозяин. — Наше дело маленькое — еду подавать да язык за зубами держать. Вот только… — выжидательно посмотрел он на нас, — с деньгами у меня туговато сейчас. Но как только чего появится — прошу ко мне. Не обижу.
— Ясно, — кивнул Хельмут. — Ежели что — только к тебе.
— Не забудете? Я ведь обманывать не стану.
— О чем это ты? — опять не понял Всемир. — Чего мы забыть-то не должны?
— Потом объясню, — отмахнулся я. — А то вон клиенты пришли…
— Это не клиенты, — поскучнел трактирщик лицом, поднимаясь из-за стола. — Это бургомистр и начальник стражи. А с ними — еще кто-то прется. Чтоб им всем пусто было.
Окинув глазами людей, бесцеремонно ввалившихся в трактир, я решил, что крупный мужчина в панцире и теплой суконной шапке — это и есть начальник стражи, что приходится зятем господину Кристоферу. Рядом с ним, видимо, бургомистр — на вид лет сорока — сорока пяти, в сером плаще и с таким скорбным выражением лица, будто у него многодневный запор. Еще два латника с алебардами, что пытаются вытеснить из трактира каких-то людей в простой одежде.
— Эй, мужики, бумага при вас? — высокомерно спросил начальник стражи.
— Какая бумага, мил-человек? — испуганно отозвался я.
— Ты не юли, мужик, а не то, сам знаешь, что я с тобой сделаю! — пригрозил начальник стражи.
— Подождите, Манфред, я сам с ними поговорю, — остановил его скорбный и, брюзгливо оттопырив губу, сказал: — Я — бургомистр города. Настоятельно прошу, — подчеркнул он, — выдать нам бумагу, которая у вас имеется…
— Ты, дядя, толком скажи, чего надо? — вскочил со своего места Всемир, которому было положено играть роль нахального парня.