Слово наемника

Шалашов Евгений Васильевич

С девкой, конечно, не все ясно. Может, она не на Жака, а на бургомистра работает? Или же на обоих сразу?

Жак Оглобля делился со мной многими секретами. Но он ничем не рисковал. Знал, что я не стану рассказывать. Одно дело, что я сам привык, коли меня предают, но совсем иное, если и я начну предавать… пусть даже предателя.

— Эх, видно, придется мне в Остраву ехать, — вздохнул щипач.

— Куда-куда? — переспросил я, едва не выпустив вожжи.

— В Остраву, — повторил Жан и насмешливо уточнил: — Город такой, в Моравии.

— Знаю, что город, — хмыкнул я. — Представь себе, мне даже известно, что это столица новой империи… А почему в Остраву?

— Так там же старейшины всех воров Швабсонии

живут, — с удивлением посмотрел на меня щипач. — Ты что, не знал об этом?

— Вот про столицу — знал, а про старейшин — нет, — честно отозвался я и добавил: — Я вообще про воровских старейшин слыхом не слыхивал. Знаю, что в каждом городе есть свой «ночной король» и свой старшина нищих. А про старейшин всея Швабсонии…

— Да ты что?! — изумился Жан. — Про это же каждый знает! А… — спохватился он. — Я все забываю, что ты не вор.

Вот ведь какие интересные новости. Я же родился и вырос в Остраве, а о том, что это не только столица Моравии, но и воровская столица Швабсонии, не знал! Но с другой-то стороны, кто будет рассказывать графу и наследному принцу (хотя и третьему по наследственной очереди) такие вещи?

— А зачем нужны старейшины? — поинтересовался я.

— Как зачем? — опять изумился Жан и посмотрел на меня как на несмышленыша. — Старейшины воровской закон хранят, королей в разные земли назначают. У них и казна воровская. Ты думаешь, в серебряном руднике мы только на пайку, что Торман (чтобы ему в аду корчиться, синему ублюдку!) давал, жили? Нет, везде свои люди есть, свои норки и отнорочки. Мы охранникам деньги, а они нам жратву! Я ведь почему к старейшинам собираюсь? Хочу, чтобы они свои разборки насчет Жака-короля провели. Сказано тебе — не последний я человек среди воров. А то, что случилось, — дело важное. Отродясь такого не бывало, чтобы с рудника графов Фликов каторжники сбегали! А тут беглый каторжник братьев наших лесных собрал и нас же освободил. Да об этом на всех воровских сходках сто лет петь будут! А тут, вишь, сволочь есть, которая освободителя хотела под одноногую Гретхен подвести…

— Слушай… — задумчиво изрек я. — Остраву я хорошо знаю. Можно сказать — мой родной город. Я там семнадцать лет прожил. Но что-то не припомню, чтобы в Остраве кого-то ограбили, убили или дом у кого обворовали… Хотя за двадцать с лишним лет могло и по-другому стать.

— Закон такой! — важно изрек Жан. — Там, где живут старейшины, — ни грабить, ни воровать нельзя. Того же, кто закон нарушит, — сами воры и порешат.

— А, тогда понятно, — усмехнулся я. — Зачем старейшинам привлекать к себе внимание властей? А мы-то градоначальником гордились — вот, мол, какой молодец барон фон Грунгель. Помнится, отец его золотым оружием наградил.

— Интересный у тебя отец, — протянул вор. — Золотое оружие градоначальникам дарит… Кто хоть он?

— Нынешний император Фризландии, Моравии и Полонии, — вздохнул я. — Его величество Базиль Первый.

— Вона! — присвистнул Жан, но, кажется, особо и не удивился. — А ведь я сразу догадался, что ты бастард. Помнишь, когда имя твое спрашивал?

— Помню, — кивнул я. — Только не бастард я, а законный отпрыск великого герцога Базиля и княгини Предславы, в христианстве Александры.

— Как же так?

— Ну так уж получилось, — виновато пожал я плечами. — Сам понимаешь — родителей не выбирают.

— Так, выходит, правда все это? — загорелся вдруг Жан. — Слышал я, что племянника короля Рудольфа пираты украли!

— Пираты? — заинтересовался я. — Ну-ка, расскажи. О чём хоть болтают-то?

— Где слышал, уже и не помню, — призадумался щипач. — А болтали такое. Мол, жил да был принц, звали его Юджин. Его дядя, король Рудольф, очень его любил и хотел вместо себя королем сделать. А пошел он к синему морю гулять, а тут, откуда ни возьмись, морские разбойники. Схватили они мальчонку,

в плен забрали. Хотели за него большой выкуп взять, но принц отказался. Сказал, что выкуп за себя он сам отдаст — с тех кораблей, которые в море встретятся. Юджин два года на корабле юнгой служил, а потом вырос, вызвал на поединок капитана, убил того в честном бою и сам стал пиратским атаманом. И служат у него только самые отчаянные и смелые. Отмерено Юджину плавать на корабле ровно двадцать лет и два года, а потом он вернется и сядет на трон, объединит всю Швабсонию и будет всем счастье великое.

— Ну и ну, — только и сказал я.

Странно, что сам я ни разу не слышал легенд о себе. А может, не интересовался и не задумался: а как толкуют исчезновение младшего принца крови? Пропажу графа д'Арто должны были заметить и в Моравии, и в сопредельных государствах. Чай, не сын какого-нибудь вшивого барона или захудалого герцога…

— А люди умные говорили, — продолжил вор. — Мол, жил да был юный принц по имени Юджин. Парень хороший, не зазнайка. Чтобы лучше жизнь подданных знать, учиться пошел. И не в своих королевствах, где преподы ему и так бы диплом выдали, а в империю Лотов. С простым народом в кабаках гулял, денег не жалел. В университете учился — лучшим студентом был. Когда в университете мятеж против императора подавили, хотели кого-то из сыновей бюргерских повесить, так он вину на себя взял. За правду и справедливость стоял! А король Рудольф — дядька Юджина, решил его наследником сделать. Но отец Юджина и его старший брат позавидовали принцу, напоили его сонным зельем и продали пиратам за сто тыщ золотых. Но принц и там не растерялся. Бился на кулачках с самым сильным из абордажной команды, да его и побил. Пираты таких парней уважают! Свергли старого капитана, а в морские атаманы Юджина выбрали. Сейчас он по морям гуляет, купцов богатеньких грабит. Но скоро Юджин с моря вернется, станет королем-императором, и все будут жить хорошо и счастливо.

— М-да, — протянул я, выслушав вторую версию, несколько отличавшуюся от предыдущей. — А почему жить-то будут счастливо?

— Так просто же… Юджин по морям ходил, богатых купцов грабил, у чернокожих туземцев алмазы на проволоку менял. За двадцать лет столько богатства накопил, что, если поделить, каждому швабсонцу по тысяче талеров отколется…

Я прямо-таки заслушался. Как интересно подаются факты… Ишь ты, не просто пьянствовал, а с народом простым общался! И денег на пропитие не жалел! И вину на себя взял за беспорядки! (А почему не сказано, что беспорядки в университете и на самом деле по моей вине были? По пьянке…)

Жаль только, что отец и братец Вольдемар преподаны в неприглядном виде. Но, как говорил мой профессор — в любой сказке должны быть антиподы главного героя. Тем паче если речь идет о возвращении «настоящего» государя! Вот вернется «истинный» король, покажет всем, с какой стороны у морковки хвост растет! И концовка оригинальная. Кто из нас не мечтает вдруг взять да получить за просто так целую тысячу талеров? Одно только непонятно…

— А почему алмазы на проволоку менял? — поинтересовался я. — Зачем туземцам проволока?

— Как зачем? — удивился щипач. — У них же своей проволоки нет, потому и меняют алмазы на медную проволоку.

— М-да, объяснил… — рассмеялся я. — Чего туземцы с проволокой-то делают? Загоны для жирафов, что ли?

— Шею они проволокой обматывают, — авторитетно заявил Жан. — У них, у чернокожих, чем больше на шее проволоки намотано, тем богаче считаешься. За локоть проволоки алмаз дают…

Эх, что-то я такое припоминаю… Кажется, есть где-то такое чернокожее племя, где у женщин ценится длинная шея. Чем длинношеее фрау — тем красивее. Посему, начиная с младенчества, шеи у девочек удлиняют ошейниками — чем больше, тем лучше. А коли мужу изменила — ошейники снимают, и голова уже не держится…