Слово о полку Игореве
Шрифт:
Однако резана встречается в издании Пространной редакции Русской Правды, осуществленном А. И. Мусиным-Пушкиным при участии И. Н. Болтина. Здесь в ст. 9 читается текст: «полоть или дв ногаты, а в среду рзана».[Правда Русская… С. 17.] Как установил С. Н. Валк, это было сводное издание, в котором Пространная редакция Русской Правды пополнялась по Академическому списку Краткой[Влияние Слова на мусин-пушкинское издание Пространной Правды исключено уже потому, что «резана» и «ногата» в контексте Пространной редакции встречаются еще в Академическом списке Краткой редакции Русской Правды, которой пользовался издатель 1792 г. (контекст же Слова более отдаленный).] (где в соответствующем месте вместо «куна» помещено «рзана»). Но если в XII в. резаны на юге Руси не было, а ее в одном тексте с ногатой (т. е. в том же сочетании, что и в Слове) можно встретить в мусин-пушкинском издании Русской Правды, то перед нами явный след влияния на Слово Русской Правды, изданной А. И. Мусиным-Пушкиным в 1792 г.[Валк С. Н. Русская Правда в изданиях и изучениях XVIII — начала XIX века//АЕ за 1958 г. М., 1960. С. 142. А. Л. Никитин без каких-либо серьезных доказательств утвержадет, что у Болтина был «недошедший текст» Русской Правды XIV в., который он тщательно издал (Никитин A. Л. Болтинское издание Правды Русской//ВИ. 1973. № 11. С. 53–65). Построение Никитина начисто игнорирует все текстологические исследования Пространной редакции Русской Правды, которые проводились В. П. Любимовым, С. В. Юшковым и М. Н. Тихомировым, и основывается на чистом логическом «вероятии» («а может быть…»).] Это было в том самом году, когда появилось в печати первое известие о Слове. Кстати, для комментатора
Сведения, давшие А. И. Мусину-Пушкину материал для этой вставки, находились не только в Русской Правде. Так, «чага» и «кащей» упоминаются под 1170 г. в Ипатьевской летописи, а под близким к этому годом (1169 г.) — в Софийской 1 летописи, также известной Мусину-Пушкину, и в Новгородской 1 летописи встречается фраза «продавааху суздалца по дв ногат».[ПСРЛ. Т. 5, вып. 1. С. 172; НПЛ. С. 33, 221. Сходное выражение обнаружил Л. А. Дмитриев в трех из 48 списков «Сказания о битве новгородцев с суздальцами» (ГПБ, собр. Погодина, № 863, № 640, F.I.243, XVI — нач. XVII в.): «суздальцов стали продавать по две ногату, а по три на резану». Первая часть формулы восходит к Новгородской 1 летописи, а вторая появляется только в отмеченных трех списках {Дмитриев Л. А. Реминисценция «Слова о полку Игореве» в памятнике новгородской литературы//Культурное наследие Древней Руси. М., 1976. С. 50–54). В данном случае позднейший переписчик говорил о резане как о монете, хорошо известной в Новгороде по названию, но ее соотношение с ногатой указал неверно, ибо сама монета давно вышла из употребления.] Эта ремарка могла послужить отправным толчком для составления вставки (в обоих случаях говорится о продаже захваченных пленников за ногаты).[Абсолютно бездоказательна трактовка этого текста, предложенная Ю. А. Щербаковым. Считая, что «чагой» называли женщину-мать (он ссылается на это значение термина в Югославии), а «кощеем» — «обозного», Ю. А. Щербаков переводит следующим образом интересующую нас глоссу: «Если бы ты был (с нами), то была бы женка по ногате, а кощей (Кончак) по резане» (Щербаков Ю. А. Об изучении «Слова о полку Игореве» на уроках истории в средней школе//Некоторые вопросы преподавания истории и обществоведения в средней школе. Краснодар, 1966. С. 107). Под «женкой» Ю. А. Щербаков разумеет дочь Кончака, «кощей» для него — бранная кличка самого этого половецкого хана.] В самом Слове к тому же упоминалось «кощиево сдло», в которое пересел плененный половцами Игорь.
H. M. Карамзин еще в 1814 г. говорил К. Ф. Калайдовичу о том, «что хранящаяся у него Волынская летопись имеет великое сходство в языке с Песнию о походе кн. Игоря и что в оной летописи встречаются слова харалужный и тлъковина».[Полевой. Любопытные замечания. С. 20.] Термин «харалужный» есть только в трех памятниках: в Слове, Задонщине и Сказании о Мамаевом побоище (Печатного извода). Поскольку нам известно, что существует редакция Ипатьевской летописи, содержащая в своей заключительной части Сказание о Мамаевом побоище, вполне допустимо предположить, что именно этот ее вариант находился у Карамзина. В Слове и Сказании (Печатного извода) термин «харалужный» встречается в одном контексте («трещать копия харалужныя», Слово). Выше было показано, что автор Слова использовал для создания своей Песни Ипатьевскую летопись со Сказанием. К А. И. Мусину-Пушкину попал целый ряд рукописей из собрания Быковского. А так как Карамзин широко пользовался рукописными материалами графа, то не исключено, что список Ипатьевской летописи со Сказанием Карамзин получил от Мусина-Пушкина.[К А. И. Мусин-Пушкину мог попасть и список Задонщины из собрания Иоиля. В составе библиотеки Черткова находилось 16 рукописей А. И. Мусина-Пушкина, в их числе «Сказание о Донском бое». В настоящее время рукописи Черткова находятся в Государственном Историческом музее (Иконников В. С. Опыт русской историографии. Киев, 1892. Т. 1, кн. 2. С. 1245). Пока «Сказание» не обнаружено. Интересно, что такое заглавие совпадает с заголовком Ждановского списка Задонщины, дошедшего до нас в отрывке. «Сказанием» называется и Задонщина по Синодальному списку. Впрочем, 4 из 200 списков Сказания о Мамаевом побоище носят такое же заглавие (по нумерации Л. А. Дмитриева, см.: Повести. № 16, 32, 69, 71). Что за произведение скрывалось под названием «Сказание» и входило в состав библиотеки А. И. Мусина-Пушкина, определить, к сожалению, пока не удалось. Какое-то отношение рукописи графа имели к Ярославской семинарии. Сохранился список с Хронографа XVII в., сделанный с копии Ярославской духовной семинарии (ГБЛ, собр. Румянцева, № 472). Эта копия сделана с рукописи, принадлежавшей в свое время А. И. Мусину-Пушкину.] Это предположение можно подкрепить еще одним наблюдением. Дело в том, что А. И. Мусин-Пушкин был знаком с Ипатьевской летописью: слово «чага» из его вставки встречается только в этом источнике. Дальнейшая судьба мусин-пушкинского списка Волынской летописи неизвестна. К. Ф. Калайдович сообщает, что H. М. Карамзиным была обнаружена в составе рукописей Хлебникова еще какая-то Волынская летопись (речь идет о Хлебниковском списке Ипатьевской летописи).[Калайдович К. Об ученых трудах митрополита Киприана//Вестник Европы. М., 1813. Ч. 72. С. 210.] Это подтверждается чтениями отрывков Волынской летописи, приведенными H. М. Карамзиным.[Карамзин. История государства Российского. Т. 3, примеч. № 114, 189; Т. 4, примеч. № 3, 101, 102.] Вместе с тем Карамзин называет Волынской летописью и Густынскую. Поэтому возможно, что это название у Карамзина покрывало несколько сходных по содержанию летописей. К Ипатьевской летописи проявлял несомненный интерес А. Ф. Малиновский, в бумагах которого на л. 9—12а (водяной знак 1814 г.) помещается писарская копия летописного рассказа о походе князя Игоря. Она сделана писарским почерком с явной стилизацией под XVII в.[Опубликована фототипия в кн.: Дмитриев. История первого издания. С. 193 и след.] М. Н. Сперанский и Л. А. Дмитриев считали, что перед нами копия с неизвестной рукописи Ипатьевской летописи. Однако, скорее всего, в распоряжении копииста был текст Ипатьевского списка (ср. общее чтение «кончавошуюся», «пути» вместо «поту» и др.), хранившегося в Библиотеке Академии наук.
Наконец, третий текст: «Дивъ кличетъ връху древа, велитъ послушати земли незнаем, Влъз, и Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и теб, Тьмутораканьскый блъванъ». Слова «и теб, Тьмутораканьскый блъванъ», стилистически не связанные со всем предшествующим текстом Слова, мы считаем также позднейшей вставкой. В Слове для существительных, как правило, верно употребляется звательный падеж.[Бояне, братие и дружино, Игорю, брате, земле, туре Всеволод (Всеволоде), Игорю и Всеволоде, княже Всеволоде, Рюриче и Давыде, Осмомысл Ярославе, господине, Романе и Мстиславе, о втр втрило, о Днепре Словутицю, о Донче.] Однако в данном тексте явная ошибка («теб… блъванъ»). Она также, возможно, говорит о том, что про «бълвана» писал не автор основной части произведения, а кто-то другой.
И здесь имеется ритмическое несоотвествие:
«и Поморию, (5)
и Посулию, (5)
и Сурожу, (4)
и Корсуню, (4)
и теб, Тьмутораканьскый блъванъ». (10)
В 1794 г. граф А. И. Мусин-Пушкин выпустил в свет исследование о Тмутараканском княжестве, где он приводил сведения об обнаруженном в 1792 г. Тмутараканском камне с надписью князя Глеба 1068 г.[Мусин-Пушкин А. И. Историческое исследование о местоположении древнего Российского Тмутараканского княжения. СПб., 1794. Последнее издание надписи см.: Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI–XIV вв. М., 1964.] Этот камень, возможно, являлся подножьем античной статуи, а термин «блъван» и означает кумир, статуя, столб.[В литературе бытует отождествление «блъвана» с двумя античными статуями, находившимися около Тамани еще в XVIII в. Против этого решительно возражал Д. В. Айналов (в Слове один «блъван», а статуй было две), считая, что
Споры о подлинности надписи на Тмутараканском камне начались чуть ли не со времени его обнаружения. Много позже описываемых событий (в 1813 г.) А. И. Мусин-Пушкин писал К. Ф. Калайдовичу: «Мудрую Екатерину осмелились уверять, что я ее обманывал, что найденный Тмутараканский камень мною выдуман, о чем не (то)кмо были споры, но и повеления даны Таврическому губернатору Жогулину и профессору Палласу исследовать на месте». С лицемерным прискорбием граф прибавлял «жаль крайне, что весь сей странный процесс, бывшей у меня, погиб, но естли желаете, то найдете оного следы в моем изданном Исследовании, в Путешествии гос. Палласа, в писме ко мне гос. Оленина и в примечаниях гос. Шлецера, помещенных в изданном от него Несторе».[ГПБ, собр. автографов М. П. Погодина, № 278; Калайдович К. Ф. Биографические сведения о жизни… С. 31. Недавно на эти материалы обратил внимание Ф. Я. Прийма.] В другом письме, адресованном Д. Н. Бантышу-Каменскому (1813 г.), граф жаловался, что «у двора многие, как-то Бецкой, Шувалов и Гр. Строганов публично говорили, что я иду против Петра и Екатерины — вот как велико было ослепление».[ГПБ, собр. автографов М. П. Погодина, № 278; Калайдович К. Ф. Биографические сведения о жизни… С. 31.] Ненавидели синодального обер-прокурора и братья Зубовы (сведение 1795–1796 гг.).[Державин Г. Р. Соч. СПб., 1871. Т. 6. С. 738–739.] Голоса влиятельных и просвещенных «недругов» графа были очень сильны, если заставили сомневаться даже саму Екатерину II.
До нас, возможно, дошли отзвуки недовольства императрицы своим историографом. Об одном его издании она писала: «Большой чертеж (речь идет об издании А. И. Мусина-Пушкина. — А. 3.) драгоценен, но незнание да охота писать издателя равносильны». В другой заметке читаем: «В сей книге больше брани против Татищева и самого Болтина, нежели истины. Всякой волен по истории иметь свои мысли, но брани и насмешки противу лутчих авторов и почитаемых и разумных людей не красят никакого рода сочинение».[ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 6074, л. 3, 5. Выражаю глубокую признательность М. Е. Бычковой, познакомившей меня с этими письмами Екатерины II.] Хотя книга в письме не названа, но так как оно адресовано А. И. Мусину-Пушкину около 1793–1795 гг., то можно догадываться, что речь идет об его «Исследовании о Тьмутараканском княжестве» (1794 г.), где содержится полемика с Татищевым и Болтиным.
В конце XVIII в. страсть к коллекционированию древностей стала модой, затронувшей и придворные сферы. Собиратели тогда приобретали не только подлинные редкости, но и их позднейшие заменители. Так, в последние годы царствования Екатерины II на Монетном дворе фактически в официальном порядке было сделано много штемпелей золотых монет XVII в. Изготовленные тогда червонцы царевны Софии, рубли Алексея Михайловича, ефимки и другие новоделы пополняли коллекции вельможных собирателей, которые не упускали случая щегольнуть друг перед другом своими приобретениями.[Спасский И. Г. Очерки по истории русской нумизматики. С. 87. Ф. Я. Прийма пишет, что «в защиту» Тмутараканского камня выступил A. X. Востоков (Прийма Ф. Я. О гипотезе А. А. Зимина. С. 87). Однако Спасский писал: «Имея в виду любопытные заметки, сообщенные мне A. X. Востоковым, я решился дать отповедь всем этим защитникам Тмутараканского камня» (Отечественные записки. 1844. Т. 36. № 10. Отд. II. С. 63–75). Ни о какой «защите» камня Востоковым тут нет и речи.] К числу коллекционеров-нумизматов принадлежал и А. И. Мусин-Пушкин.
Наиболее обстоятельное исследование о Тмутараканском камне написано А. А. Спицыным.[Спицын А. А. Тмутараканский камень//Записки отд. русской и славянской археологии Русского Археологического общества. Пг., 1915. Т. 11. С. 103–132.] Основной вывод автора сводился к следующему: «Подлинность надписи вполне допустима, но допустима и фальсификация ее».[Спицын А. А. Тмутараканский камень//Записки отд. русской и славянской археологии Русского Археологического общества. Пг., 1915. Т. 11. С. 130. Надпись на камне считал поддельной один из видных палеографов И. А. Шляпкин (Шляпкин И. А. Палеография. СПб., 1905–1906. С. 6).] Его оппоненты лишь уточнили обстоятельства открытия камня, но доводов Спицына не опровергли.[Веселовский В. К истории открытия Тмутараканского камня//Вестник археологии и истории. Пг., 1918. Т. 23. С. 137 и след.; Бертье-Делагард А. Заметки о Тмутараканском камне//Известия Таврической ученой архивной комиссии. Симферополь, 1918. № 55. С. 45–96. См. также сомнения в подлинности надписи, высказанные А. Мазоном (Mazon. Le Slovo. P. 72–76). Подлинное дело о Тмутараканском камне опубликовано А. С. Орловым (Орлов А. С. Библиография русских надписей XI XV вв. М., 1952. С. 167–182).] А. А. Спицын обратил внимание на то, что «Тмутараканская надпись заключает крайне незначительное, пустое содержание при торжественной форме». В самом деле, зачем нужны были столь точные сведения о расстоянии между Таманью и Керчью? Надпись поражает своей бесцельностью. Удивляет и измерение в саженях — «это то же, что мерить дом дюймами».[Спицын А. А. Тмутараканский камень. С. 118, 120.] Почему пролив не измерялся в более крупных единицах, например в стадиях, поприщах, милях? Торжественная книжность надписи (упоминание об индикте и т. п.) не соответствует обыденности ее содержания. И только доводы В. В. Латышева о том, что перед нами могла быть «русская эллинизированная надпись», заставила А. А. Спицына отказаться от мнения о поддельности камня.[Спицын А. А. Тмутараканский камень. С. 130.]
Однако в настоящее время есть веские основания сомневаться в достоверности надписи. В самом деле, по палеографическим особенностям (начертания букв «со», «ъ», «в») надпись могла быть сделана не ранее XIII в. На камне буква «в» имеет уменьшенную верхнюю часть и большую нижнюю. Параллельные начертания есть только в рукописях XIII в. (см. вариант № 17 по Л. В. Черепнину).[Черепнин Л. В. Русская палеография. М., 1956. С. 154.] На бересте и на пергамене, серебре и камне в XI–XII вв. она писалась с равными частями. В букве «со» (омега), как отмечал еще В. Н. Щепкин,[Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. М., 1920. С. 100–101. Р. О. Якобсон пишет, что «в греческих рукописях одиннадцатого столетия омега с уменьшенной средней палочкой заменила омегу с высокой палочкой, типичную для десятого столетия» (Jakobson. Selected Writings. P. 696). Однако В. Н. Щепкин писал: «в 11-м веке омега почти без исключений имеет высокую середину» (Щепкин В. Н. Учебник русской палеографии. С. 100). Об уникальности начертании букв «ч» и «р» на камне см.: Монгайт А. Л. Надпись на камне. М., 1969. С. 101. Возражения, сделанные ему И. Кудрявцевым, Л. Тигановой и Н. Тихомировым, не имеют убедительной силы, ибо в своей палеографической части они опираются не на эпиграфический, а на рукописный материал (Кудрявцев И., Тиганова Л., Тихомиров Н. Поддельные сомнения//Молодая гвардия. 1970. № 1. С. 296–297). См. также: Сапунов Б. В. Еще раз к вопросу о подлинности Тмутараканского камня//Труды Государственного Эрмитажа. Л., 1970. Т. 11. С. 116.] средняя палочка уменьшалась только со второй половины XII в. В XI — первой половине XII в. она еще читалась на уровне первых двух. То же было и на берестяных рукописях. На Тмутараканском камне «со» позднего типа. В букве «ъ» пергаменных рукописей XI–XII вв., на камне и бересте вертикальная палочка читается, как правило, с наклоном, на Тмутараканском камне она вертикальна.