Слово о полку Игореве
Шрифт:
Русь XII века – совокупность княжеств, занимающих северную и центральную часть Восточной Европы, до границы со Степью (тогда этого слова не знали, а степь называли полем – этот термин много раз встречается и в «Слове»). Степь, в наше время давно распаханная и покрывшаяся городами и деревнями, тогда начиналась уже недалеко от Киева: купцы, направлявшиеся в Византию по знаменитому пути «из варяг в греки», должны были, опасаясь кочевников, преодолевать степную часть маршрута под военной охраной.
Этими княжествами правят представители разветвленного и многочисленного дома Рюриковичей. Разные территории по итогам междоусобных войн и компромиссов закреплены за разными ветвями семьи, но некоторые по-прежнему переходят из рук в руки, прежде всего главный город
А во время действия «Слова» Киевом владеет Святослав Всеволодович, глава клана Ольговичей. Это один из главных героев «Слова», который произносит печальную речь о безрассудной вылазке Игоря. Его родной брат Ярослав сидит в наследственном Чернигове. 34-летний Игорь – их двоюродный брат (хотя автор «Слова» называет Святослава его «отцом», в смысле феодального начальника, а Игоря еще и «племянником»), его стольный город – сравнительно небольшой Новгород-Северский. «Северский» означает «принадлежащий к племени северян», когда-то владевшему Черниговом. А Путивль, на крепостных стенах которого плачет княгиня Ярославна, – пограничный пункт Новгород-Северского княжества. У Игоря есть взрослый сын от первого брака Владимир и два сына от Ярославны – малолетние Олег и Святослав. Его младший брат Всеволод (Буй-Тур) правит Трубчевском (будущей родиной князей Трубецких) и Курском. Полоцкой землей (занимающей значительную часть нынешней Белоруссии) и Галичиной (на западе современной Украины) правят представители боковых ветвей Рюриковичей, потомки рано умерших сыновей (соответственно) Владимира Святого и Ярослава Мудрого. Правители этих княжеств, по крайней мере в то время, не претендуют на первые места на Руси. Однако галицкие и полоцкие князья состоят в ближайшем родстве с женами Игоря и Святослава Киевского; возможно, поэтому в «Слове» соответствующие сюжеты играют немалую роль.
В Степи живут сменяющие друг друга в разные века тюркоязычные кочевники, объединенные в несколько племенных союзов. В X веке хозяевами положения были печенеги, а во второй половине XI и XII веках – половцы, то есть по-славянски «желтоволосые» (сами себя они называли кыпчаками, а в европейских источниках их зовут куманами). Они были в сложных отношениях с Русью, то воевали с ней, то вступали с отдельными княжествами в союз и участвовали в междоусобных войнах («крамоле») на стороне одного из них. Чаще всего союзником половцев был клан Ольговичей – к которому, собственно, и принадлежал Игорь. Нередки были браки Ольговичей (как и князей из других ветвей) с дочерьми половецких князей. Сам Игорь был половцем не менее чем на четверть, а потом женил на половецкой княжне старшего сына. Время от времени князья Руси отправлялись в большие скоординированные походы против Степи с целью прекратить набеги кочевников или ослабить угрозу торговым путям. Именно к такому походу и призывает автор «Слова» большинство живших в то время князей. Но иногда эти вылазки преследовали целью просто захват богатых трофеев и завоевание «славы» для князя и «чести» для дружины – судя по «Слову», это и было целью неудачного похода Игоря. Есть и другие кочевые языческие народы, которые, в отличие от половцев, находятся с Русью в постоянном союзе. Летопись называет их «свои поганые». Такой отряд, по летописи, сопровождал в походе и Игоря. А «Слово» дает длинный список тюркских богатырей на службе у черниговского князя.
Русь находится в политических и торговых связях с Византией («греки»), Венецией («венедици»), Священной Римской империей («немци»), Польшей (упоминаются «сулицы лядские» – польские копья), Чехией («морава»), Венгрией («король», которому преграждает путь Ярослав Галицкий). Это эпоха Крестовых походов и столкновений между европейцами и ближневосточными князьями, с этим, возможно, связано упоминание «салтанов», в которых издалека «стреляет» тот же Ярослав.
В этом фоне читателю полезно ориентироваться, но не стоит бояться ненароком перепутать каких-нибудь «-славов» или не понять такие необычные названия народов, как «деремела» или «хинова». Исследователи и сами далеко не уверены, что верно отождествили всех упомянутых персонажей и этнонимы.
Насколько «Слово» исторически достоверно?
В «Слове» довольно точно изображены события 1185 года – об этом можно сказать с уверенностью, потому что поход Игоря выведен еще и в целой подробной воинской повести в составе Киевской летописи. Объем этой повести близок к объему «Слова», написана она в ином стиле (там гораздо больше союзов между предложениями и христианской образности), но все же содержит ту же канву событий, а также много общих терминов и деталей со «Словом», например, там упоминается «шеломя» как обозначение высокого берега реки. Между прочим, из того, что столичный летописец XII века посвятил походу Игоря целую вставную повесть, видно, что экспедиция Игоря – не «темный поход неизвестного князя», как назвал его Пушкин, а важное для Руси и Степи событие, которое произвело большое впечатление на современников. Имеется еще один рассказ о походе – в Лаврентьевской летописи, и его детали несколько иные (например, солнечное затмение там происходит не одновременно с походом). Впрочем, некоторые авторы предполагают, что эффектная сцена, при которой Игорь в начале похода наблюдает зловещее знамение, привнесена автором «Слова» и киевским летописцем из художественных соображений.
В «Слове» многое передано намеками на свежие новости, понятными для современников. Уже поколение спустя, а то и раньше, эти места потребовали бы пояснений. Вот автор пишет, что суздальский князь Всеволод Большое Гнездо может расплескать Волгу веслами; здесь имеется в виду на тот момент недавний поход Всеволода на волжских булгар (предков нынешних чувашей). Или упоминается разорение половцами маленького городка Римова, быстро забывшееся (как и сам городок). Это считается аргументом в пользу того, что «Слово» написано по горячим следам после похода.
Как «Слово» стало известно читателям Нового времени?
Долгое время считалось, что первый публикатор «Слова о полку Игореве» граф Алексей Мусин-Пушкин приобрел сборник с его текстом в Спасо-Преображенском монастыре в Ярославле у архимандрита Иоиля (Быковского), которого некоторые скептики (прежде всего историк Александр Зимин) считали подлинным автором «Слова». В Ярославле этим гордятся, и в древнем монастыре есть даже музей «Слова», но теперь исследованиями Александра Боброва и других авторов доказано, что сборник был найден в 1791 году не там, а в Кирилло-Белозерском монастыре на Русском Севере в ходе розысков исторических рукописей, которые велись в соответствии с указом Екатерины II (кстати, там же полвека спустя отыскали и одну из редакций «Задонщины»). Потом сборник был присвоен обер-прокурором Синода Мусиным-Пушкиным, который забрал его в свою коллекцию в Москве. Уже в 1792 году первые исследователи получили доступ к «Слову», а копия и перевод памятника были изготовлены и для самой императрицы. В ноябре 1800 года, уже в царствование Павла, в Москве вышло первое издание «Слова» тиражом 1200 экземпляров, подготовленное самим графом Мусиным-Пушкиным и двумя известными знатоками древностей – Николаем Бантыш-Каменским и Алексеем Малиновским (в бумагах последнего сохранились выписки из рукописи), которые отвечали за научную сторону издания и имели, в отличие от дилетанта-графа, право вносить поправки в корректуру.
Конец ознакомительного фрагмента.