Слово погибели № 5
Шрифт:
Больше никаких фото в пачке не нашлось. Ни учеников, ни отца, ни коллег, ни друзей — только юная Алисия и незнакомый парень, фотографировавшие друг друга, и в каждом снимке отчетливо проступала влюбленность.
«Вот почему она не уехала из поселка, — подумал Игрис. — Кто этот человек? Почему они расстались? Где он сейчас?
И какое отношение все эти вопросы имеют к главному: что за информацию безвестная провинциальная учительница выложила Алистану Каменный Берег?»
Конспекты каких-то лекций. Распечатки. Опять методички. Словари.
Зазвонил телефон в кармане. Игрис вздрогнул.
— Я иду. Уже иду. Прямо сейчас выхожу.
— Где ты? — хриплый, напуганный голос.
— У себя в кабинете… Что случилось?
— Какого-то мага убили… Только что прошло сообщение в новостях. Там еще прохожих ранило взрывом… Игрис, возвращайся, а?
— …Погибший, маг высокого потенциала Юлиус Хан, проходил как подозреваемый по ряду особо важных дел о применении магии во зло человечеству. При задержании сотрудники «Коршуна» применили спецсредства. Подозреваемый Хан оказал сопротивление, напал на сотрудника «Коршуна» и был убит. По делу ведется служебное расследование.
На экране сменилась картинка. Человек со свежей ссадиной на лбу взволнованно рассказывал журналистке:
— Я шел к машине от магазина, вдруг будто в глазах потемнело… Показалось, знаете, будто стрекозы летят, миллионы, все небо закрыли… Миллионы стрекоз! Почти ничего не помню — как он выбежал, как они его встретили, а когда очнулся — лежу на асфальте, и все!
Агата сидела перед телевизором, приоткрыв влажный рот. Игрис остановился рядом.
— Агата, вы уже взяли билеты на завтра или вам помочь?
— Какие билеты?
— На поезд. Или на автобус, как хотите.
— Ты что, выгоняешь нас?!
— Нет. Просто мне кажется, что вам лучше уехать.
— А ты знаешь, что нам лучше?! Ну конечно, ты все знаешь! Столичный житель, сноб надутый! Мы тебе не люди, да? Нами можно вертеть, как угодно, в постель тянуть, а потом…
Он вышел, не дослушав ее. Снял телефонную трубку.
— Певец? Это Трихвоста говорит.
— Добрый день, — Певец на том конце связи, казалось, урчал, как сытый кот. — Вот и все, собственно… Грохнули потенциального манипулятора. Эфирных протоколов нет, конечно, но уже доказана его связь с адвокатами Карги…
— Сделаете покойника ответственным за убийство учительницы?
— Ему заказали скомпрометировать Алистана. Он выполнил задание на «пять». Но долго после этого не прожил… Ваше дело закрывается, Игрис.
— Кто такой этот Юлиус Хан? Откуда он взялся? Его не было в «Интеркороне», он не знаком с Алисией Жёлудь…
— Не важно, — в голосе Певца обозначился металл. — Преступления, совершенные с помощью магии, имеют свою специфику, которой вам по некоторым причинам
— А вы — нет, — вырвалось у Игриса.
— Я старался быть эффективным. У меня получилось.
— Добрый вечер, прошу прощения за поздний звонок. Это я, Игрис Трихвоста, следователь по делу… Да-да. Я был у вас. Нет. Пока все то же… У меня к вам один вопрос: двадцать лет назад у Алисии Жёлудь был роман. Вы не знаете, как звали молодого человека?
В трубке замолчали.
Директриса, пожилая дама, привыкла рано вставать и рано ложиться. Сейчас она, наверное, допивала свой вечерний кефир, прижав к уху телефонную трубку. Вопрос Игриса заставил ее поперхнуться.
— Я понимаю, что вопрос странный и не вполне деликатный. Тем не менее… Вы работаете директором школы с тех времен, как…
— Да-да, — хрипловато произнесла женщина. — А почему вы спрашиваете? Это было двадцать лет назад…
Игрис заставил себя быть тактичным.
— Некоторые документы навели меня на мысль, что молодой человек занимал в жизни Алисии нерядовую роль. К тому же они познакомились вскоре после смерти ее отца. Я бы хотел поговорить с ним — пусть и через двадцать лет.
— Это ничего не даст!
— Почему же? — Игрис начал терять терпение.
— Потому что… откуда вы узнали вообще-то?
— Я нашел их фотографии. Хочу напомнить вам, что я веду дело об убийстве Алисии Жёлудь и сам решаю, какие свидетельства важны, а какие — нет.
— Фотографии, — задумчиво повторила директриса. — И они сняты вдвоем?
— Да.
Молчание в телефонной трубке.
— Прошу прощения?
— Это мой сын, — с неприязнью сообщила директриса. — У них в самом деле было… что-то. Не имевшее продолжения. Двадцать лет назад…
— Почему вы сразу не сказали?!
— А вы не спрашивали. Какое отношение он имеет к убийству Алисии? Да никакого!
— Единственный ключ к разгадке — личность самой Алисии. Я так понимаю, у нее не было настоящих близких друзей, кроме…
— Двадцать лет назад!
— Где сейчас ваш сын? В Верхнем Кроте?
Пауза.
— В столице. У него семья, своя сложившаяся жизнь. Какое отношение…
— Прошу прощения. Если вы назовете мне его адрес и телефон, не будет необходимости разыскивать и вызывать его на допрос через прокуратуру…
Игрис блефовал. Уже завтра, скорее всего, он никого не сможет вызвать на допрос по делу Алисии Жёлудь.
Агата плакала.
Притихшие близнецы сидели за столом в кухне, глядя то на рыдающую мать, то на Елену у плиты. Рыжий кот наблюдал за сценой с высоты холодильника.
— Непорядочно это, тетя Елка, — Агата едва могла говорить, так душили ее слезы. — У самих-то детей нет, откуда вам понимать. Только о себе, о своей жизни безбедной, детей потом заведем… А когда — потом, ты и так уже пожилая первородящая…