Слово президента
Шрифт:
— Вы не приехали бы сюда, если бы не понимали, в чём нуждается наша страна. Но главное, о чём я хочу сказать вам сегодня, это то, что мы должны работать рука об руку. У нас, как и у страны, нет времени на споры и разногласия. — Райану снова пришлось сделать паузу, пережидая новый взрыв аплодисментов. Раздражённый задержкой, он заставил себя ответить аудитории благодарной улыбкой.
— Сенаторы, я надеюсь, вы увидите, что работать со мной нетрудно. Мои двери всегда открыты для вас, я умею отвечать на телефонные звонки и готов обратиться за помощью к вам. Я буду обсуждать с вами все проблемы, прислушиваться ко всем точкам зрения. Для меня не существует иных правил, кроме Конституции, которую я поклялся соблюдать, ограждать и защищать.
— Те, кто прислали вас сюда, кто живут за пределами кольцевого шоссе 495, опоясывающего Вашингтон, ожидают, что все мы выполним свою работу. Они не рассчитывают
50
Генерал Роберт Эдуард Ли — командующий армией южан во время Гражданской войны 1861 — 1865 гг.
Новые аплодисменты.
— Не существует более высокого доверия, чем то, которое оказала нам судьба. Мы не средневековые феодалы, от рождения освящённые высоким положением и безграничной властью. Мы слуги народа, чья воля дала нам власть. Мы живём по традициям гигантов. Примером для нас должны стать Генри Клей, Дэниел Уэбстер, Джон Кэлхун и другие члены Сената прошлых поколений. «Каково положение Америки?» — говорят, спросил Уэбстер со смертного одра. Мы ответим на этот вопрос. Судьба Америки в наших руках. Линкольн назвал Америку последней и лучшей надеждой человечества, и в течение последних двадцати лет Америка оправдывала слова нашего шестнадцатого президента. Америка все ещё остаётся экспериментом, коллективной идеей, управляемой списком правил под названием Конституция, в верности которой клянётся каждый из нас как внутри кольцевого шоссе 495, так и за его пределами, по всей стране. Благодаря этому короткому документу мы занимаем особое место в жизни человечества. Америка — это не просто континент между двумя океанами. Америка — это идея, это список правил, которым мы повинуемся. Именно по этой причине мы отличаемся от других государств, и, следуя этим правилам, мы все, кто находимся в этом зале, можем сделать так, что страна, которую мы оставим нашим наследникам, будет такой же, какой была получена нами от наших предшественников, может быть, даже чуть лучше. А теперь… — Райан повернулся к председателю апелляционного суда Соединённых Штатов по Четвёртому судебному округу, судье из Ричмонда, наиболее уважаемому судье страны, — настало время для вас приступить к делу.
Судья Уилльям Стоунтон подошёл к микрофону. У жены каждого сенатора в руках была Библия, и каждый назначенный сенатор положил на Библию левую руку, подняв кверху правую.
— Я — назовите своё имя…
Райан наблюдал за тем, как сенаторы приносят присягу. По крайней мере всё выглядело очень торжественно. Некоторые из новых законодателей даже поцеловали Библию — по причине ли своих религиозных убеждений или просто потому, что ближе других стояли к телевизионным камерам. Затем они поцеловали своих жён, лица которых расцвели улыбками. Послышался дружный вздох, все посмотрели друг на друга, в зале появились официанты Белого дома с бокалами на подносах. Камеры были выключены, теперь-то и началась настоящая работа. Райан взял стакан «Перрье» и прошёл в центральную часть зала, он улыбался, несмотря на усталость и неловкость от исполнения политических обязанностей.
Снова снимки один за другим. Служба безопасности в аэропорту Хартума не отличалась бдительностью, и трое американских оперативников непрерывно снимали тех, кто спускались по трапу. Общее удивление вызывали средства массовой информации, которые так и не догадались о происходящем. Вереница правительственных лимузинов — по-видимому, были задействованы все автомобили, принадлежащие государственным службам этой нищей страны, — увозила гостей с аэродрома. Когда самолёт покинул последний пассажир, «Боинг-737» взял курс обратно на восток. Двое сотрудников американской спецслужбы переместились к апартаментам, выделенным для иракских генералов, — информация об их местонахождении поступила от агента, работающего в Министерстве иностранных дел Судана. После окончания съёмок все сотрудники американских спецслужб, работающие в Судане, собрались в фотолаборатории посольства, чтобы проявлять, печатать и увеличивать
— Вот и все, — заявил сотрудник Госдепартамента. — Высшее руководство вооружённых сил Ирака до последнего человека. Но ни одного штатского из баасистской партии.
— Теперь мы знаем, кто станет козлами отпущения, — заметил Эд Фоули.
— Совершенно верно, — кивнула Мэри-Пэт. — Поэтому у старших офицеров, оставшихся в Ираке, появилась возможность арестовать их, подвергнуть допросу и таким образом проявить лояльность по отношению к новому режиму. Черт побери, все произошло слишком быстро, — добавила она. Начальник станции в Эр-Рияде был готов выехать в Багдад, но беседовать там ему не с кем. То же самое относилось и к нескольким дипломатам из Министерства иностранных дел Саудовской Аравии, поспешно разработавшим программу финансовой помощи новому правительству Ирака. Теперь и этого не потребуется.
— Я даже не подозревал, что они способны на подобное, — восхищённо покачал головой Эд Фоули, только что назначенный директором ЦРУ. — Чтобы убрать нашего приятеля, не потребовалось много времени, это верно, но так быстро и гладко убедить высшее военное руководство покинуть страну — кто бы мог это придумать?
— Вы правы, мистер Фоули, мне это сразу в голову не пришло, — согласился Васко. — Кто-то отлично сыграл роль посредника — но кто?
— Принимайтесь за дело, работнички, — распорядился Эд Фоули, глядя на сотрудников с кривой улыбкой. — Постарайтесь узнать что-нибудь и как можно быстрее.
Содержимое плоских стеклянных подносов под тусклыми лампами с защитой от ультрафиолетового излучения походило на какую-то отвратительную тушёнку. Пока работы было немного — нужно было всего лишь поддерживать необходимые условия в помещении, а контроль за этим осуществляли несложные аналоговые приборы. Моуди с директором, облачённые в защитные костюмы, вошли в помещение, чтобы проверить, в каком состоянии находятся растущие культуры смертоносных вирусов. Две трети крови Жанны-Батисты были заморожены жидким азотом на случай, если их первая попытка воспроизвести вирусы Эбола-Маинги потерпит неудачу. Врачи проверили и многоэтапную систему вентиляции, поскольку теперь здание в буквальном смысле превратилось в фабрику смерти. Принятые предосторожности на первый взгляд могли показаться чрезмерными. Поскольку в помещении лаборатории были созданы самые благоприятные условия для развития и роста вирусов, за её дверью армейские санитары обрызгивали дезинфицирующим составом каждый квадратный миллиметр поверхности, чтобы вирусы не проникли за пределы помещения. Так же тщательно фильтровался воздух, поступающий в помещение с растущими культурами. Иначе люди могли умертвить вирусы, способные убить их, допусти они хотя бы одну ошибку.
— Вы действительно считаете, что вирусы этого штамма могут переноситься по воздуху? — спросил директор.
— Как вы знаете, заирский штамм лихорадки Эбола-Маинги назван так по имени медсёстры, которая заболела, несмотря на все обычные меры предосторожности. «Пациентка два», — он решил, что будет проще не называть её по имени, — была отлично подготовленной медсестрой, имевшей опыт общения с жертвами лихорадки Эбола; она не делала инъекций и всё-таки не знала, каким образом произошло заражение. Отсюда следует вывод — да, это возможно.
— Такой метод распространения мог бы оказаться весьма полезным, Моуди. — Директор говорил так тихо, что молодой врач с трудом расслышал его слова. Впрочем, сама мысль была достаточно ясной. — Можем провести испытания.
Это будет легче, подумал Моуди. Во всяком случае он не будет знать имена тех, кто подвергнутся испытаниям. Врач попытался ещё раз продумать, прав ли он в отношении вируса. Может быть, «пациентка два» допустила ошибку и забыла о ней? Однако нет, он сам, как и сестра Мария-Магдалена, осмотрел тело мальчика в поисках следов инъекций, да и трудно предположить, чтобы Жанна-Батиста слизывала выделения с тела юного Бенедикта Мкузы, правда? Тогда что все это значит? Это значит, что штамм лихорадки Эбола-Маинги способен на протяжении некоторого времени выжить в воздухе, и в этом случае у них появилось потенциальное оружие, с которым никогда не сталкивался человек, более страшное, чем ядерное или химическое. В их распоряжении оказалось биологическое оружие, способное самостоятельно размножаться и передаваться его жертвами от одного человека к другому и так далее до тех пор, пока вспышка лихорадки не угаснет сама по себе. Такова участь всех эпидемий в конце концов. Почему здесь она должна быть другой?