Слово президента
Шрифт:
— Не считайте меня таким уж глупым, Андреа.
Нет, решила она, всё-таки Джек Райан на посту президента лучше, чем какой-нибудь крутой сукин сын.
Глава 21
Взаимоотношения
Патрик О'Дей женился уже в зрелом возрасте и стал вдовцом после неожиданного и жестокого несчастья, разрушившего его счастливую семейную жизнь, которая длилась всего шестнадцать месяцев. Его жена Дебора служила агентом ФБР и работала в исследовательском отделе. Она была судебно-медицинским экспертом, и потому ей приходилось постоянно выезжать в командировки. И вот однажды вечером по пути в Колорадо-Спрингс её самолёт врезался в землю по причинам, которые так и не удалось установить. Это была её первая командировка после родов, и она оставила мужу дочку Меган четырнадцати недель отроду.
Сейчас Меган было два с половиной года, и инспектор О'Дей все ещё не решил, что сказать ей об исчезновении матери. У него были видеокассеты и фотографии, но разве он мог
«Вот это мама»? А вдруг она подумает, что вся жизнь является чем-то искусственным? Как это подействует на её развитие? Это были вопросы в жизни человека, работа которого заключалась в том, чтобы всё время находить ответы. Отцовство, навязанное ему судьбой, заставило его ещё больше полюбить свою дочь, и это на вершине профессиональной карьеры, в течение которой он шесть раз решал исход попыток киднэппинга. Огромный мужчина ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести фунтов, подтянутый, из одних мускулов и сухожилий, он послушно сбрил усы а ля Сапата [51] по требованию руководства ФБР, но, будучи самым крутым из крутых агентов, так любил свою маленькую дочь, что его коллеги, знай они об этом, хихикали бы за его спиной. У девочки были светлые длинные волосы, похожие на шёлк, и каждое утро он расчёсывал их, после того как надевал на неё яркую детскую одежду и помогал зашнуровать крошечные кроссовки. Меган папа казался огромным защитником-медведем, который возвышался над ней, уходя головой в голубое небо, и подхватывал с пола, чтобы она могла обнять его за шею, с такой силой, словно её уносила ракета.
51
Эмилиано Сапата (1879-1919) — руководитель крестьянского движения в Мексиканской революции 1910 — 1917 гг.
— Ой! — воскликнул отец. — Ты едва меня не задушила!
— Очень больно? — спросила Меган с притворной тревогой. Всё это было частью их утреннего ритуала.
— На этот раз не очень, — улыбнулся отец. Он опустил её на пол, вывел из дома и открыл дверцу своего замызганного пикапа. Там он усадил её в детское креслице, прикреплённое к спинке сидения, тщательно пристегнул ремни и рядом положил коробку с её ланчем и одеяльцем. Часы показывали половину седьмого. Сегодня они ехали в новый детский сад. О'Дей не мог отправиться в путь, не посмотрев на Меган, крошечную копию своей матери, отчего всякий раз кусал губы, закрывал глаза и качал головой, снова и снова пытаясь понять, почему «Боинг-737» внезапно накренился и рухнул на землю с его женой в кресле 18-F.
Новый детский сад удобно располагался по пути на службу, и его настоятельно рекомендовали соседи, которые оставляли там своих мальчиков-близнецов. О'Дей повернул на Ритчи-хайуэй и поставил пикап напротив кафе «7-одиннадцать», чтобы купить там пинту кофе, который он выпьет уже по пути в Вашингтон, на шоссе 50. Значит, название детского сада «Гигантские шаги» — совсем неплохо.
Чертовски трудный способ зарабатывать на жизнь, подумал Пэт, выходя из машины. Марлен Даггетт каждое утро приезжает к шести утра, чтобы принять детей чиновников, едущих в Вашингтон. А сегодня она даже вышла навстречу, чтобы приветствовать новую гостью.
— Здравствуйте, мистер О'Дей! Это и есть Меган?! — воскликнула воспитательница с поразительным для столь раннего часа энтузиазмом. Девочка недоверчиво взглянула на неё, посмотрела на отца и тут же повернулась, увидев нечто особенное.
— Видишь, его тоже зовут Меган. Это твой медвежонок, и он ждал тебя весь день.
— О-о! — Девочка схватила мохнатого коричневого медвежонка и прижала к себе. — Здравствуй!
Миссис Даггетт посмотрела на агента ФБР с выражением, которое гласило: «Это действует неизменно».
— Вы привезли то, о чём мы говорили?
— Вот они, мэм, — сказал О'Дей, передавая ей бланки, которые заполнил накануне. У Меган не было никаких медицинских противопоказаний, никакой аллергии к лекарствам, молоку или пище; да, говорилось в документах, в случае крайней необходимости вы можете отвезти её в местную больницу; здесь же приводился служебный номер телефона и адрес, номер пейджера, телефонные номера его родителей и родителей Деборы, которые были отличными бабушкой и дедушкой. Действительно, садик «Гигантские шаги» был очень хорошо организованным детским учреждением. Насколько хорошо организованным, О'Дей не знал, потому что миссис Даггетт обещала никому этого не говорить. Не знал он и того, что Секретная служба произвела его проверку.
— Ну что ж, мисс Меган, думаю, пришло время поиграть и познакомиться с другими детьми. — Воспитательница посмотрела на инспектора ФБР. — Не беспокойтесь, всё будет хорошо.
О'Дей вернулся к своему пикапу, испытывая сердечную боль — это случалось всегда, когда он оставлял свою дочь — неважно где и неважно когда, — и пересёк шоссе, чтобы зайти в «7-одиннадцать» за пинтой кофе. В девять часов у него было запланировано совещание, на котором предполагалось обсудить дальнейшие детали расследования авиакатастрофы — оставалось лишь подвести последние итоги, — а потом предстоял скучный рабочий день, единственным преимуществом которого
Ещё будучи бойскаутом, Пэт О'Дей проявил себя великолепным стрелком, а теперь стал ещё и «старшим инструктором по стрельбе» для сотрудников нескольких полевых отделений ФБР. Это означало, что руководители этих отделений приглашали его контролировать стрелковую подготовку остальных агентов, всегда составляющую важную часть подготовки полицейских, хотя мало кому из них приходилось стрелять на поражение из табельных пистолетов.
В это время дня стрельбище редко бывало занято — он приехал в 7.25, — и инспектор выбрал две коробки патронов с пулями, имеющими полые головки, для своего тяжёлого пистолета «Смит-Вессон 1076» десятимиллилиметрового калибра, взял две обычные мишени типа «Q» и пару предохранительных наушников. Мишень представляла собой обычную белую картонную панель с нанесёнными на неё очертаниями человеческого тела. Очертания были очень грубыми и походили на большую молочную флягу, а примерно в том месте, где у человека располагается сердце, красовалась буква «Q». Он прицепил металлической прищепкой первую мишень к тросу, ведущему в дальнюю часть тира, установил расстояние в тридцать футов и нажал на кнопку. Мишень, удаляясь, заскользила по тросу, а О'Дей отбросил все мысли о предстоящей стрельбе, переключившись на спортивную страницу газеты и новый стартовый состав бейсбольной команды «Ориолес», которая находилась сейчас в весеннем тренировочном лагере. Мишень остановилась на расстоянии тридцати футов и повернулась к инструктору ребром, став почти невидимой. Она будет автоматически поворачиваться к стрелку на несколько секунд, которые можно запрограммировать, но О'Дей не глядя нажал на кнопку, так что не знал, как долго мишень останется повёрнутой в его сторону. Теперь его мысли изменились. Там, в конце тира, стоит преступник. Настоящий преступник. Осуждённый уже несколько раз, он совершил новое преступление, теперь его выследили и загнали в угол. По его словам, переданным полиции осведомителями, он поклялся, что больше никогда не вернётся в тюрьму. За свою долгую карьеру инспектор О'Дей не раз слышал подобные заявления и всегда, если это было возможно, предоставлял преступникам возможность сдержать данную ими клятву. Однако все они не выдерживали, бросали оружие, мочились в штаны и даже плакали, когда оказывались перед лицом настоящей опасности вместо воображаемой, о которой так просто говорить за кружкой пива в баре. Только не на этот раз. Сейчас перед ним преступник, действительно собирающийся сдержать слово. Он захватил ребёнка в качестве заложника. Может быть, даже Меган, его маленькую девочку. При этой мысли глаза Пэта сузились. В кинофильмах преступник требовал от полицейского, чтобы тот бросил оружие, но в этом случае можно было гарантировать, что дело кончится мёртвым полицейским и мёртвым заложником, поэтому в реальной жизни с преступником начинали переговоры. Ты стараешься говорить спокойно и рассудительно, ждёшь момента, когда он на мгновение ослабит бдительность и дуло пистолета чуть опустится, отойдя от головы заложника. На это могут потребоваться часы, но рано или поздно…
Таймер щёлкнул, и мишень повернулась к инспектору. Правая рука О'Дея молнией метнулась к пистолету и выхватила его из кобуры. Одновременно правая нога сделала шаг назад, поворот и наклон, левая рука обхватывает правую, сжимая рукоятку пистолета, когда он ещё на полпути к положению для стрельбы. Его глаза увидели мушку в тот самый миг, когда она поравнялась с головой цели, и тут же указательный палец дважды нажал на спусковой крючок с такой быстротой, что вылетевшие гильзы оказались в воздухе одновременно. На профессиональном жаргоне это называлось «двойным ударом», О'Дей практиковался в нём много лет, и вот теперь звуки двух выстрелов почти слились в один, двойное эхо едва успело отразиться от стальной задней стенки, когда латунные гильзы со звоном упали на бетонный пол. Но в голове мишени появились два отверстия, совсем рядом, чуть выше того места, где у человека должна быть переносица. Мишень снова повернулась ребром, предоставив О'Дею меньше секунды для стрельбы. Казалось, тело преступника рухнуло на пол. Вот так.
— Молодец, Текс, ты прикончил его.
Инспектор повернулся, услышав знакомый голос, разрушивший его фантастический мир.
— Доброе утро, директор.
— Привет, Пэт. — Мюррей зевнул, в левой руке он держал предохранительные наушники. — Чертовски быстро. Отрабатываешь сценарий освобождения заложника?
— Я всегда стараюсь исходить из худшей ситуации.
— Значит, твоя маленькая девочка, — кивнул Мюррей. Так поступали все агенты ФБР — образ заложника должен быть особенно важным в их воображении. — Ну хорошо, ты прикончил его. А теперь покажи снова, — приказал директор. Ему хотелось понаблюдать за техникой О'Дея, потому что всегда есть чему поучиться. После второй серии выстрелов во лбу мишени оказалось одно — на первый взгляд — широкое отверстие, куда попали обе пули. Действия инспектора показались Мюррею весьма впечатляющими, хотя он и сам считался отличным стрелком. — Пожалуй, мне следует чаще практиковаться, — признался он.