Слово Сталина, или Главная загадка Великой Отечественной
Шрифт:
Разработку первого варианта плана поручают начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Эриху Марксу. Почти «родная» для всех советских людей фамилия, правда? Маркс – Энгельс – Ленин – тот самый «бородатый триумвират» столпов идеологии марксизма-ленинизма. На самом же деле здесь горькая – горше некуда – ирония истории, ведь Карл Маркс ненавидел Россию на запредельном, можно сказать, на генетическом уровне! Его главной мечтой было пойти на неё войной и просто стереть Россию с исторической арены. Мечтами «помельче» были оттеснить её куда-нибудь подальше в Азию или, в крайнем случае, заставить служить «прогрессивным государствам». Просто удивительно, что и сегодня вполне можно выйти в Москве на станции метро «Марксистская» или «полюбоваться» его 160-тонным монументом в центре столицы. Точнее, удивительно, унизительно и мерзко.
Итак, промежуточный итог планирования следующий: «…наносить только один главный удар из Румынии, Галиции и Южной Польши в направлении на Донбасс, разбить находящиеся на Украине армии и вслед за этим маршировать через Киев на Москву». 31 июля 1940 года Гитлер дал такие установки:
Однако фюрер уже решает, что одного удара на юге недостаточно. Таким образом, готовятся две группы армий. Первая наносит удар на Киев с выходом на Днепр и захватом Одессы. Цели второй – удар на Прибалтику и Белоруссию и выход на Москву. После этого двухсторонний охват с севера и юга, а позже частная операция по овладению районом Баку. Гитлер подытоживает: начало похода – май 1941 года. Заметим, Гитлер готовится нападать безотносительно планов советского командования, так что запомним эту важную во всех смыслах дату. 15 МАЯ 1941 ГОДА. Срок для проведения операции – пять месяцев. Это та самая «молниеносная война»? – спросит внимательный читатель. И добавит: «Что-то многовато». И правильно сделает читатель, что спросит и добавит. Потому что ни о каком блицкриге Гитлер не говорит и задачи такой не ставит от слова «совсем». И это тоже запомним! Итак, генерал Маркс готовит более детальный «Оперативный проект „Восток“, а окончательный вариант «Директивы 21», более известной как план «Барбаросса», начинает разрабатывать будущий фельдмаршал и «герой Сталинграда» Фридрих Паулюс.
Крайне важными вопросами в связи с началом разработки «Барбароссы» выступают следующие: знал ли Сталин об этом плане вообще и когда именно узнал? Разведчики в последние годы дали ответ и привели очередной массив неопровержимых документов о том, что Сталин о разработке «Барбароссы» имел ясное представление буквально с момента отдания Гитлером приказа на его разработку. Сергей Нарышкин пишет: «Летом 1940 года Гитлер отдал приказ Генштабу вермахта о подготовке к войне с СССР сразу после окончания исхода англо-французских войск из Дюнкерка. Первыми сведениями об этом можно считать сообщение нашей резидентуры во Франции от 4 августа 1940 г. о начале переброски высвободившихся гитлеровских войск с западного фронта к советским границам… Сведения о военных приготовлениях Германии к нападению на СССР шли в Центр из резидентур. С июля 1940-го по июнь 1941 г. только внешняя разведка направила советскому руководству более 120 информационных со общений». Итак, уже в начале августа 1940-го Сталин знает о начале подготовки Директивы № 21. Ещё раньше, 19 июля 1940 года, Гитлер пробует договориться с Англией и предлагает парламенту заключить мир. Однако английское правительство это предложение отклоняет. Благодаря разведке Сталин и об этом немедленно узнаёт. В итоге Гитлер 31 июля 1940 года на военном совещании заявляет, что Англия будет держаться только при наличии США и СССР. Поэтому Россию надо ликвидировать, напав не позднее весны 1941 года. Война всё ближе. Сталин об этом прекрасно знает, и чем же он ответит?
Десятая глава
К зиме 1940 года военное могущество Германии возрастает в несколько раз. А что же Сталин? До этого момента Сталин всячески демонстрирует миролюбие, декларирует неукоснительное соблюдение Пакта о ненападении и Договора о дружбе. В кремлёвских кулуарах он неоднократно озвучивает мысль о том, как выгодно дружить с Гитлером и какое светлое будущее от таких миролюбивых отношений ждёт обе страны. Так что если в тех самых «кулуарах» прячется очередной шпиён-вражина, то и ему нечего доложить в Берлин, кроме того, что Сталин предъявляет на всеобщее услышание. Советская пропаганда всё так же клеймит английский империализм. Однако одновременно западные границы СССР всё ближе к Германии, а Сталин не так уж мирно, но так же неуклонно продолжает движение на запад, и вот уже Румыния по ультиматуму от 27 июня 1940 года вынуждена от дать СССР Бессарабию и Северную Буковину. Туда немедленно вводятся советские войска. Таким образом, основному поставщику нефти для Германии существенно урезали территорию, а до нефтяных полей Плоешти теперь менее 200 километров. Япония тем временем начала переориентацию захватнической политики с Дальнего Востока на Тихий океан. Так что же выберет Сталин, который уже отлично знает о том, что разработка плана нападения Германии на СССР идёт полным ходом? Конечно же – и об этом прекрасно знают Гитлер, Черчилль, Рузвельт и вообще все политики, которые не живут в мире иллюзий и фантазий, – Сталин выберет войну. Даже Торин Дубощит это знает. Однако пока наступает время для очередной военно-политической игры Сталина.
Выждав – а кто бы в этом сомневался? – ровно до окончания Битвы за Британию, он вновь настаивает на переговорах высшего уровня между СССР и Германией. Гитлер соглашается. В ноябре 1940 года состоялся государственный визит Председателя Совета Народных Комиссаров, а по совместительству министра иностранных дел Вячеслава Молотова – а кого же ещё? – в Берлин, где он встречается лично с Гитлером, под аккомпанемент бомбёжки немецкой столицы английской авиацией. Британцы всё знают и на всякий случай демонстрируют свою силу и тем и другим, но
Гитлер для начала выдвигает мирные инициативы: он предлагает СССР присоединиться к странам Оси, то есть к Германии, Италии и Японии, а также без проблем и помех вести советскую экспансию в направлении Индийского океана, где у Германии нет никаких интересов и территориальных запросов. Казалось бы, сбывается сон-кошмар Британской империи, и Россия-СССР всё-таки выдернет из королевской короны самый крупный и драгоценный индийский бриллиант. Однако про советские притязания в Европе фюрер не говорит ни слова, предполагая оставить всё как есть. К тому времени германские подразделения уже перебрасываются в Финляндию, а неприкосновенность румынских границ также обеспечивается немецкими войсками в этой стране. Фюрер явно даёт понять, что обсуждать советские претензии на Финляндию и часть Румынии он не намерен. Таковы предложения Гитлера.
Если рассмотреть сталинский «краеугольный камень» мифа о необходимости подписания Пакта для того, чтобы якобы «оттянуть начало войны» с Германией, то эти условия вполне этому соответствуют, не правда ли? И в этом случае предложения Гитлера следовало бы не с ходу отвергать, а как минимум рассмотреть. Если бы задачей было «тянуть время», то с этими предложениями от Гитлера Молотов должен был спокойно улетать обратно в Москву, где их следовало всесторонне обсудить и обдумать. Возможно, создать рабочую или консультационную группу с участием Германии, Италии и Японии. Начать всестороннюю разработку планов. И так далее и так далее. То есть тянуть то самое «необходимое» время во вполне себе дружественной обстановке чуть ли не бесконечно. Мало того, это было необходимо сделать и в рамках той самой «ледокольной» версии, по которой Сталин якобы готовил внезапный удар! И в этом случае переговоры и обсуждение условий дальнейшего сосуществования двух стран надо было затягивать, а попутно тайно готовить и вскоре наносить тот самый удар. Только вот получается, что именно Сталин ни того, ни другого абсолютно не хочет! И что же делает Молотов по его приказу? А Молотов в ответ немедленно затевает с Гитлером дискуссию по поводу «субъекта и объекта» присоединения к странам Оси. Другими словами, речь зашла о том, кто же тогда будет главным в этом союзе – Гитлер или Сталин? Понятно, что на второстепенную роль Гитлер не соглашается, и вопрос таким образом с вхождением СССР в состав стран Оси был не только никоим образом даже не обсуждён, а немедленно Молотовым – Сталиным закрыт. Разговор переходит из дружеского русла в холодный обмен мнениями.
Однако у советской стороны к тому же есть свои предложения, а точнее, требования, больше похожие на ультиматум. Пойти на них Германия никоим образом не может, о чём Сталину прекрасно известно. Ведь теперь СССР хочет получить Финляндию – вот и настал час разыграть «финскую карту» по плану Сталина! – и Болгарию полностью, а также снова часть Румынии, не говоря уже полном контроле за Черноморскими проливами, расширении влияния в Средиземном море и на Балканах. Фюрер только криво усмехнулся. Известно, что у него было два «пунктика», которые сформировались в ходе голодной Первой мировой: это продовольственная и ресурсная безопасность Германии. И Сталин умело бьёт по больному, ведь полная оккупация Финляндии не только поставит под вопрос поставки стратегического никеля для рейха из этой страны, но и создаст серьёзную угрозу пограничной с Суоми Швеции, откуда Германия получает железную руду. Не говоря уже о господстве на Балтике, которое фюрер считал немецким морем. Ни в каком виде Гитлер не желал уступать и по Румынии – основному и близкому источнику нефти для рейха. Ввод советских войск в Болгарию, а также контроль СССР за Черноморскими проливами также опасен, потому что из Турции в Германию шли стратегически важные поставки хромовой руды и продуктов. Таким образом, Сталин впрямую предлагает Гитлеру нереальные условия, согласно которым по сути от «доброй воли» СССР будут зависеть поставки в Германию важнейших ресурсов.
Ну и самое главное, хотя это тоже касается ресурсов, а именно нефти: Молотов заявляет, что СССР желает сосредоточить свои стратегические усилия отнюдь не в направлении Индийского океана, а в сторону Ирана и далее всего Персидского залива. Сталин желает взять под контроль не индийские пряности и чай, а крупнейшие из известных тогда нефтяных месторождений, что фюрера категорически не устраивает. Это тоже «ресурсный удар» по Германии. Естественно, такие нереальные требования оставляются Гитлером без ответа, а переговоры вообще заходят в тупик, сворачиваются и прекращаются. Таким образом, Молотов, как герой Мэла Гибсона из «Храброго сердца», своим визитом просто «нарвался на драку». В итоге переговоры можно смело считать провалом, однако не этого ли хотел Сталин? Иного ответа нет и быть не может. Потому что если одна сторона хочет мира или даже передышки, то она, как минимум, не выдвигает ультиматумов, а, наоборот, ведёт себя более сдержанно и взвешенно. Даже если вполне уверена в себе. Способов тут в дипломатии и политике масса: затягивание переговоров, взаимные визиты, подключение к переговорам третьих стран, создание совместных рабочих групп, взаимные уступки, требование гарантий, промежуточные протоколы и договоры и так далее и тому подобное. Вместо этого Сталин устами Молотова ставит Гитлеру очередные ультиматумы, а переговоры заканчиваются ничем уже на второй день. Совершенно ясно, что одна сторона для себя всё уже решила и эта сторона – Сталин. В итоге Гитлеру, Сталину и всему миру всё предельно ясно и война неминуема.