Сложенный веер. Трилогия
Шрифт:
Элдж переминается с ноги на ногу, ожидая ответа и нервно поводя крыльями.
— Не расскажу. И не пытайся «строить со мной беседу». Это не по зубам даже твоему папе, а он великий мастер подобных игр. Просто жди. Узнаешь все в свое время. А сейчас беги давай — замерзнешь. Завтра в тот же час, там же под дубом. Охаде!
Развернуться и уйти, не дожидаясь реакции. Стой и смотри мне в спину, паренек, и думай. Когда ты додумаешься до самого главного вопроса — как я ухитряюсь фехтовать с тобой, когда у тебя отпущено внутреннее время и ни один мастер оружия ни в одном конце галактики даже не видит твоих движений — тогда…
Кто-то же должен воевать за эту гребаную Дилайну, пока у моих лордов нарастают браслеты…
Алиссия Ковальская, директор колледжа на Анакоросе
— Значит, ты вернулся?
— Ага. И будет здорово, если ты не будешь повторять эту фразу с разными интонациями десять раз в день.
Слышал бы ты, с какими интонациями ее повторяет наша Маро! Которая, конечно же, не знает, что она «наша», думает, что только моя, а ты добрый дядя, который таскал ее на плечах и читал книжки на ночь по причине ее личного глубокого обаяния и нашей старой дружбы, а потом смылся без разрешения (а Маро такого не терпит — без разрешения!). И хотя, вновь появившись в ее поле зрения, ты нижайше испросил прощения, подмаслив негодующую девицу кучей подарков («А почему ты, собственно, нас бросил?», «А кто, по-твоему, должен был нас возить?» — допрос маленькая пиявица провела со всем пристрастием мхатмианского тюремщика), ты все равно пока еще в черном списке.
Что усугубляется твоими покушениями на время Элджи: вместо того чтобы конструировать новых нелетающих пернатых всех форм и расцветок из разных уголков Вселенной, бедный мальчик вынужден махать мечом. Маро подала петицию (устную) директору сегодня за завтраком, но была поставлена на место: правда, не самой Лисс, а Элджи, который произнес совершенно нетипичную для себя речь о том, что он должен готовиться защищать Маро — свою прекрасную принцессу. За «принцессу» Лисс чуть не запустила ему в голову тарелкой.
Лисс с Тоном разглядывают друг друга над доской триканьи — шахмат с элементом случайности, которые доктор Ковальская явно предпочитает традиционным земным шахматам. Когда она впервые увидела триканью на Когнате, восторгу Лисс не было предела: логика и хаос были в этой игре так причудливо перемешаны, что играть имело смысл только при свете свечей, попивая вино из тяжелых кубков ручной работы, но никак уж не в каюте космокрейсера в антураже ламп естественного света и пластиковых стаканчиков. А любой артефакт, сам создававший себе атмосферу, занимал в лиссьем рейтинге сразу самое высокое место. Играла Лисс из рук вон плохо: здесь нужно было иметь более извращенный мозг. Но Тон никогда не спешил выигрывать: ему нравилось показывать сопернице варианты, демонстрировать победу вероятности над предопределенностью, воплощенную в движениях каменных фигурок.
Лисс тщательно организует защиту своего короля, перебрасывает кубик Антону, переворачивает песочные часы. В них не песок, а эбриллитовая крошка: она утекает, и часы неспешно журчат.
— Спрошу по-другому. Надолго ты к нам?
— Нет. Нужно собраться с мыслями. Кое с кем договориться.
— Не превращай мой дом в штаб-квартиру всемирного заговора. Я чувствую себя преступницей.
— Не похоже.
— Что на что?
— Что «что на что»?
— Не похоже — что на что?
— Что тебя терзают угрызения совести. Между прочим, я действительно собираюсь вернуть себе Дилайну. Со всеми вытекающими последствиями.
Ход, часы вновь переворачиваются, Антон кладет кубик в ладонь Лисс, бережно пожимает пальцы.
— Ты же не собирался.
— Всегда. Иногда я сомневался в том, что могу это сделать. Но в том, что я буду пробовать, никогда. Теперь — тем более, когда есть браслеты. И есть Маро.
— Я тебе ее не отдам.
— Ой ли? Ходи давай, время кончается. А я пока обрисую тебе ситуацию. Как она есть. Кстати, ты не обиделась? На то, что я вскрыл этот чертов сейф.
— Ты мог бы просто сказать, — Лисс отводит глаза.
— Не ври, моя дорогая. Тебя многому научило общение с хитроумными персонажами, ловко играющими судьбами человеков на фоне мрачного средневековья, типа Носителя эбриллитового венца Мхатмы и обаятельнейшего родителя Элджи. Я даже не догадался тогда, в музее. Ты так откровенно все передо мной выложила. Мало того, что у тебя часть королевских сокровищ Дилайны была в открытой экспозиции — заходи, кто хочет, бери, что хочет, ты еще сымитировала сортировку: мол, нечто, что не для досужих глаз, хранится за закрытыми дверями. Повысила, так сказать, уровень секретности. Я и клюнул, решил, что ты со слезами на глазах от собственной решимости действительно демонстрируешь мне все, что у тебя есть. Копилку — демонический конформ, седло понячье, еще какую-то ерунду с королевскими кринтами… Очень трогательно. И тонко. У тебя песок кончился.
Лисс быстренько делает какой попало ход и отодвигает от себя часы и кубик. Тон, едва взглянув на доску, переставляет свою королеву и принцесс поближе к эпицентру военных действий. По опыту Лисс знает, что до закономерного конца сражения осталось три-четыре хода: в атаку брошены решающие силы, и ее королю некуда деваться, хотя положение его на первый взгляд стабильное. Но сейчас Тон выкинет что-нибудь неожиданное, а она пропустит. Финита ля комедия.
— Как я догадался — неважно. Они меня звали, эти браслеты, тянули к себе, жизнь из меня вытягивали, — он потирает небритую щеку, теребит пальцем царапину на носу.
— Не расцарапывай, — автоматически замечает Лисс.
— Не буду, — Тон неожиданно покладист. — Тебе пора сдаваться. Следующий ход — шах и мат. В общем, в один прекрасный день я просто пошел на зов. И не придумал ничего лучше, кроме как сразу нацепить их на руки. По одному на каждую. И стенка так плавно — вжик! — поехала на потолок.
А пол — уууххх — ушел вниз, как в скоростном лифте. Когда я пришел в себя, у меня появились разные интересные желания, реализовать которые на Анакоросе не было никакой возможности. Я позвонил одному… знакомому и попросил меня приютить на время. Что и было сделано.
— Сдаюсь. Не знала, что у тебя есть, кроме меня, знакомые, готовые приютить. Значит, ты с самого начала прилетел сюда за браслетами.
— И за ними тоже, — Тон аккуратно собирает фигурки, задерживает в руке одну из них, рассматривает на свет. У выточенного из камня короля усталое морщинистое лицо, длинная мантия в складках, в руках — держава и скипетр. — Кроме тебя, нет ни единого человека во внутренних секторах, кто мог бы сообразить их припрятать.
— Какое совпадение! — невесело улыбается Лисс.