Сложности паучьей жизни
Шрифт:
Грязный Пит не прекращал искать возможность избавиться от насекомого. В первую очередь капитан наседал на Саймона и Стокэру.
– Маг, ты еще не придумал, как убить проклятого паука?
– Я же говорил, что он своей магией выкачивает последние силы. Саймон, ты ведь в таком же положении?
– Маг прав. Паук высасывает нас досуха.
– Ну, хоть что-то можете сделать?- не сдавался пират.
– Лучше на это не
Далеко не сразу Стокэра заметил в себе положительные сдвиги. Если тело постепенно превращалось в скелет обтянутый кожей, то магия становилась ближе. Причины столь необычных изменений поначалу казались самообманом и бредом от истощения, но у жреца также наметился прогресс там, где тот не ожидал. Маг никогда не слышал даже намеков о возможности стать сильнее под пытками. Хотя добровольно путем страданий ни один из его знакомых не пошел бы уж точно. На счет Кел ' Тузеда он сомневался - мятежный архимаг готов был идти на любые жертвы в поисках силы. Одно путешествие в Нордскол чего стоило.
Разговор двух седовласых товарищей по несчастью получился коротким, но подтвердил некоторые догадки мага.
– Я тоже чувствую изменения, хотя лучше бы все оставалось как прежде,- устало сказал Саймон.
– Тебе этого не понять, жрец, но я потратил годы, чтобы овладеть магией. Сотни часов медитаций и изучения заклинаний, а сейчас какие-то пытки сделали меня на десятую часть сильнее!- горячился выходец из Даларана.
Стокэра закашлялся и смачно плюнул за борт. Паук заставлял драить палубу чуть ли не каждый день и жестко пресекал любые попытки разрушить драгоценную чистоту. Внешне маг теперь ничем не отличался от остальных матросов и быстро научился спать на жестком полу при любой возможности. Ухоженная борода превратилась в неопрятную мочалку, которая вечно чесалась. Да уж мало кто смог бы признать в нем того Стокэру, что взошел на судно несколько месяцев назад.
– Не понять? Моя вера не имеет ничего общего с твоей магией, но каждая рана заставляет обращаться к Святому Свету. Искренне! Сейчас меня по праву можно жрецом назвать! Боль меняет нас! Ты бы мог обрести веру и отбросить магию, если бы захотел!
Фанатичный блеск в глазах пожилого жреца разгорался с каждым днем все сильнее. Тихие проповеди перед сном стали нормой и даже капитан думал, что старый друг тронулся умом под гнетом постоянных пыток, но маг считал все намного сложнее. Противоречивые слухи о жрецах и паладинах в Даларане витали еще со второй войны с орками. Не сказать, чтобы Воины света единолично изменили ход войны, но свою лепту внесли точно. В отличие от слабых жрецов воины Света были настоящими машинами для убийства, благодаря которым мощь орков, превосходящая силу самого тренированного человека, стала не столь подавляющей. Кувалды, что они использовали, смогли впечатлить даже безумных орков - увесистая наковальня на длинной ручке порхала в их руках, как хворостинка, сметая ряды противников. Паладинов было не много, но помимо собственной силы представители нового ордена благоприятно влияли на окружающих их соратников. Те становились быстрее, выносливее, могли
Практически все здравомыслящие люди общавшиеся с паладинами отмечали некие особенности мышления воинов Света. Верующих хватало и раньше, но фанатиков среди них никогда не было много. Представители нового ордена отличались прямотой благородством и честностью. Надежная опора трона не желала вмешиваться в дрязги дворян, что тех бесило. Сам Стокэра всего этого не видел, но при взгляде на Саймона странные россказни обретали смысл.
Не успели забыться ощущения от острых когтей, что чертили какие-то знаки на спине, едва не задевая ребра, как на одинокий корабль обрушился беспощадный северный шторм. Команда успела подготовиться, но легче от этого не становилось, по крайней мере, уставшему магу. С непривычки в первые же сутки работая с канатами, ладони украсили кровавые мозоли, которые вредный паук игнорировал, а ведь мог и подлечить.
Среди завываний ветра и волн до неба, что нещадно обрушивались на палубу, слышались уверенные команды капитана. Единственным кто твердо стоял на ногах, оставался проклятый паук. Когти его лап так глубоко впились в палубу, что в некоторых местах от досок откололась щепа. "Боится проклятое насекомое!" Свои наблюдения Стокэра вынужденно прервал, стараясь поскорее примотать себя к мачте. Остальная команда сразу подала нужный пример новичку.
Неунывающий Джек затянул пиратскую песню, которую подхватили все кроме паука, поспешившего укрыться в трюме.
Стихия бушевала целых три дня, которые изрядно подточили мои волю и самоконтроль. Деревянное корыто нещадно трещало и скрипело под ударами огромных волн, на которых парусник болтался, как соринка в кипящей воде. Скарабей за скарабеем, и ничего оптимистического в этом не было. Холодный разум неруба прикидывал, как долго деревянное корыто сможет выдерживать напор бушующего моря. Результаты не вдохновляли. Самым неприятным было понимание, что я ничего не могу сделать. Чувство знакомое по недавней войне с нежитью в данной ситуации никак не облегчало ожидание, а больше ничего и не оставалось.
Соленая вода щедрой рукой морского бога лилась в трюм, грозя пустить корабль на дно раньше, чем пара небольших течей. Как спокойно сказал капитан - мелочь. Впрочем ему виднее.
Я успел приспособиться к обычной морской качке, но это! К такому привыкнуть нельзя! В некоторых вопросах моя дальновидность сослужила хорошую службу. Тщательно закрепленные паутиной припасы оставались на своих местах и не болтались по всему трюму. Каменные корыта с грибами могли запросто пробить борт, будь они свободны от крепежа. Вероятность такого исхода нивелировалась исключительными характеристиками нерубской паутины.
Флибустьеры переносили гнев разгулявшейся стихии намного лучше неприспособленных к морю нерубов. То и дело было слышно, как они горланили очередную песню об удачливом моряке. Репертуар у них оказался однообразным и без музыкального аккомпанемента лишь терзал слух вынужденных слушателей, хотя четко сигнализировал остальным пиратам, что певец жив и здоров. Капитана на посту рулевого периодически менял его подопечный Григ, а остальная команда в основном пребывала в пределах юта. Места там было достаточно для всех.