Сложные отношения
Шрифт:
Следующий час Хейзелмер развлекался, проверяя, насколько далеко в омут непристойности он может завлечь Доротею. Как оказалось, гораздо дальше, чем мог позволить его быстро сходящий на нет контроль над собой, поэтому он мастерски прекратил эту игру, оставив Доротею смущенной и не осознающей, к чему это могло привести.
Хейзелмер с Доротеей присоединились к группе последними. Посмотрев в лицо его светлости. Ферди вспомнил о своих к нему претензиях. И к Фэншоу тоже. Покинув парк, маленькая кавалькада направились на Кэвендиш-сквер. Джулия Брессингтон должна была провести день в гостях в Мерион-Хаус.
В
Доротея была расстроена тем, что Хейзелмера на балу не будет. Она даже хотела остаться дома, но не осмеливалась оставить без присмотра Сесилию — дуэньи на маскарад не допускались, поэтому леди Мерион получила возможность воспользоваться заслуженным отдыхом. Кроме того, пожилая дама не одобряла неумение Доротеи скрывать свои чувства в связи с отсутствием в городе определенного аристократа. Девушка намек поняла и с готовностью отправилась на бал вместе с Сесилией.
Войдя в прихожую Брессингтон-Хаус, сестры предъявили свои приглашения и, будучи одобренными хозяйками бала, встали в длинную очередь к столу, за которым хорошенькие мисс Брессингтон раздавали маски. При виде Доротеи Джулия Брессингтон повела себя странно. Захихикав, она с видом заговорщицы украдкой вручила ей записку. Развернув ее, Доротея прочла одно-единственное предложение: «Встречаемся на террасе в полночь». На свете имелся только один человек, который осмелился бы послать ей столь безапелляционный приказ. Значит, Хейзелмер все же будет на балу. Вероятнее всего, он опоздает, лишив ее возможности отыскать его заранее.
Хихикая, Джулия нацепила на лицо Доротеи маску и тут же снова надела ей на голову капюшон домино, полностью скрыв волосы. Несмотря на маскировку, стоило сестрам Дэрент переступить порог, как к ним тут же подошли две высокие фигуры.
Почувствовав знакомое прикосновение руки к своей талии и глядя в смеющиеся ореховые глаза, Доротея рассмеялась, мгновенно расслабившись:
— Вы уже здесь!
— Уже? Откуда вы узнали, что я вообще буду присутствовать? — удивленно спросил Хейзелмер.
— Но вы же послали мне записку. — Стоило ей произнести эти слова, как в груди зашевелилось недоброе предчувствие.
— Какую записку? Нет. Подождите. — Он увлек ее к оконной нише. — Покажите мне, — скомандовал он, протягивая руку.
Вытащив записку из внутреннего кармана домино, Доротея отдала ее Хейзелмеру.
Пробежав глазами написанное, он плотно сжал губы, радуясь тому, что разобрался с делами на день раньше срока, что позволило ему присутствовать на маскараде. Маркиз содрогнулся при мысли о том, что Доротея могла пасть жертвой какого-то джентльмена, столь же опытного в вопросах обольщения, как и он сам.
Заметив, что Доротея побледнела под маской, Хейзелмер обнял ее рукой за талию и, спрятав злосчастный клочок бумаги в карман, повел в центр зала.
— Любовь моя, напомните мне как-нибудь показать вам свою подпись, чтобы, если я когда-нибудь пошлю вам письмо, вы сразу же поняли бы, что оно от меня.
Доротея не позволила этому вопиюще неподходящему эпитету отвлечь себя, так как понимала, что именно с этой целью маркиз его и употребил. Вместо этого она спросила напрямик:
— Но от кого же это послание, если не от вас?
Хейзелмер на минуту задумался, не сочинить ли для нее какую-нибудь красивую сказку, чтобы заставить забыть о записке, но одного взгляда в ее решительное лицо было достаточно, чтобы понять — его план обречен на провал.
— Мне об этом известно не более вас самой, дорогая, — наконец признался он.
Тут начался вальс, и Хейзелмер закружил Доротею в танце. К тому времени, как танец закончился, он с успехом завладел ее вниманием, заставив позабыть о таинственной записке. Доротея осознала, что особая прелесть балов-маскарадов заключается в возможности для леди весь вечер танцевать только с одним джентльменом, не вызывая всеобщего порицания. А у Хейзелмера, похоже, не было намерения выпускать ее из своих объятий. К счастью, его собственнический инстинкт остался незамеченным, так как большинство пар в бальном зале также не меняли партнеров.
По окончании второго танца маркиз увлек Доротею в темный альков, чтобы, обняв ее покрепче, обменяться новостями.
— Лорд Питерборо был так внимателен, — весело поблескивая глазами, заявила Доротея.
— Неужели? — нахмурившись, воскликнул Хейзелмер.
— М-м-м, — промурлыкала Доротея и невинным голосом добавила: — Он так и велел мне вам передать.
От звука его смеха у Доротеи мурашки побежали по коже, а взгляд его глаз и вовсе приводил ее в смятение.
— Что ж, я обязательно поблагодарю Герри в следующий раз, как увижу его. Ну а пока, моя милая мучительница, идемте танцевать.
Остаток вечера Хейзелмер посвятил тому, чтобы заставить Доротею позабыть о существовании записки. Он испробовал все известные приемы и ухищрения, чтобы развлечь и увлечь, надеясь переключить ее внимание, и, оставив на попечении Фэншоу, отправиться на назначенное ей полуночное свидание. Но Доротея, хотя и заливалась восхитительным румянцем от его провокационных слов, не позволяла сбить себя с толку. Хейзелмер подозревал, что она разгадала его намерение. Поцеловать ее посреди бального зала на глазах у всех он не осмеливался, а другого верного способа отвлечь ее он не знал. С приближением полуночи он оставил попытки.
Правила бала-маскарада требовали, чтобы в полночь все маски были сняты. Видя, что до боя часов остается всего пять минут и понимая, что Доротея также ведет отсчет времени, Хейзелмер увлек ее к ведущим на террасу французским окнам.
— Вы уверены, что хотите через это пройти? — спросил он.
— Ну разумеется!
Доротея решила, что его нежелание отпускать ее на полуночное свидание проистекает из опасения, что она поведет себя как обычная жеманная дебютантка. Это несколько огорчало ее, ведь кому как не маркизу должно быть известно, что подобного не случится.