Случайная мама

Ручей Наталья

– Что-то вы такой высокий, – говорю, взглянув на него. – Я раньше не замечала, а сейчас даже голова немного кружится.

– Постой, – советует он и прижимает меня ближе к себе. – Просто постой. И делай глубокие вдохи.

Я утыкаюсь носом в его рубашку. Поправляю ему воротник – близко же, вот и заметила. Стою, дышу. А потом признаюсь:

– Еще немного – и я усну. Пожалуйста, если я буду сильно храпеть, не пугайтесь и не доставайте ружье.

– Пойдем, – он берет меня за руку, вновь как будто привычно переплетя

наши пальцы, – я уже говорил о возможных причинах этой проблемы. Одна из них – неспособность хорошо расслабляться. Мы эту версию сегодня проверим.

– Ух ты!

Сделав шаг, я вдруг вспоминаю о важном! Обернувшись, беру из вазы букет. Потом замечаю, что на столе прилично накапало, собираюсь вернуться и исправить оплошность. Но пальцы Матвея Сергеевича сжимаются жестче.

– Не старайся, – предупреждает, – в горничные я тебя не приму.

– Да?! Ну ладно тогда.

Я снова делаю шаг, а потом меня осеняет. Нет, ну это должно было однажды произойти, когда следует отказ за отказом – включается допрезерв, находчивость, интуиция!

– Подержите пока. – Я вручаю свой букет хозяину дома, сама же подхватываю графинчик. – А как насчет должности личного оруженосца?

Смех…

И только эхо наших шагов в тихом доме…

Глава 18

Я открываю глаза и бездумно смотрю на стену. Красивая имитация дерева, выглядит очень натурально. Даже пахнет лесом и травами. Слышится щебет птиц с переливами – могут же воробьи, когда постараются. Начинает казаться, что если выйти из комнаты, то ступишь не на бетонную лестницу.

Я мечтательно зажмуриваюсь и представляю, как иду босиком по влажной после росы траве, над головой небо с облаками, куда ни глянешь – простор. Глаза отдыхают, вокруг ни души, хочется дышать, бежать, бродить, говорить ни о чем и смеяться, сидеть с чашкой кофе на уютном крыльце и смотреть на лес, который виднеется где-то там, почти у самого горизонта.

Я грустно вздыхаю. В отпуск пора. И не куда-нибудь гулять среди памятников архитектуры, а в глушь. Я даже не представляла, как сильно мне этого хочется. А вот же – приснилось.

Ладно, нужно вставать, а то так весь день просплю. Вставать, кстати, очень не хочется, но делать нечего. Приготовить завтрак, поболтать с бабулей, чтобы ее чуть встряхнуть, проводить кошку на улицу…

Дел полно!

Пытаюсь подняться и со стоном падаю обратно в кровать. Болит. Болит все, что успело пошевелиться: руки, спина, задница, даже шея! Жесть. Вот это свадьба, я понимаю! Егора едва не потеряли в доме, а меня, похоже, уже в дороге, причем на полном ходу.

Но придираться не буду. Главное, что подобрали и довезли в целости и сохранности. Ну, почти. Мелкие нюансы не в счет.

Ко второй попытке подняться я подхожу с подготовкой. Сжимаю зубы и хватаюсь за спинку кровати. Медленно-медленно подтягиваюсь. Выдыхаю.

Тело ноет и посылает матом, но я настроена благодушно и всех прощаю. Сегодня я вообще на удивление добрая. Хочется всех обнять, расцеловать и…

Смутные ощущения, что это желание тянется из вчерашнего дня и тогда я ни в чем себе не отказывала, заставляют на время остановиться. И заодно отдышаться. Да ну нет… я же не приставала к гостям? А если к Егору? О-хо-хо… ну он, парень резвый и молодой, надеюсь, отбился.

Боже, я чувствую себя разбитой старушкой. Пока сажусь в вертикальное положение, успеваю пять раз дать себе клятву, что больше никогда и ни разу, и раз десять сделать поблажку и пойти на попятную. Ну как это никогда и ни разу? Вот, уже все нормально, я сижу, и даже есть плюс: голова не болит. Похоже, это единственная часть тела, которая после праздника уцелела, потому что даже язык не шевелится.

На столике у кровати я замечаю бутылочку минералки и, не раздумывая, обхватываю ее двумя руками. Приходится потянуться, конечно, но я терплю. Жажда оказывается гораздо сильнее боли.

– Ну вот, – бормочу я, когда язык приходит в себя, – можно жить дальше.

Возвращаю пустую бутылочку на тумбочку, улыбаюсь, увидев в вазе цветы, а потом… Вот даже не знаю, что первым врезается в мозг. То, что у меня нет и не было такой вазы и тумбочки. То, что я замечаю чужой брелок и ключи от машины. Или то, что я понимаю, что это не моя комната. И я действительно нахожусь не в квартире, а в доме! Чужом доме, из дерева, который так пахнет лесом…

Так, нужно разобраться. Начнем с самого главного.

Быстрый взгляд вниз подсказывает: на мне нет пиджака, блузы, штанов и бюстгальтера. На мне нет хотя бы моей любимой пижамы. Только тонкие трусики! Да и те как будто наспех надеты. Приходится их поправить.

Не паникуем.

Все равно, если что, уже поздно.

Медленно обвожу взглядом комнату. Она небольшая, уютная, в нее хорошо вместилась приличных размеров кровать. А еще… на этой кровати не одна подушка, а две! И вторая не для декора, я вижу на ней отпечаток от головы…

Память тут же кидает с десяток кадров на выбор: букет цветов, ладонь, которая сжимает мою, и мой радостный смех…

– Похоже, – делаю вывод, – я все же дождалась вчера похищения.

Того, кто меня похитил, память тоже услужливо показывает. Пронзительные глаза, которые так близко к моим, что я начинаю различать все оттенки серого; черные с легкой проседью волосы, которые оказываются отнюдь не такими жесткими, как я думала раньше. Но память могла не стараться. Достаточно взглянуть, как аккуратно развешены мои вещи на стуле, чтобы не сомневаться: эту ночь я провела с Яровым Матвеем Сергеевичем.

Закрыв ладонями лицо, даю себе пару минут отдышаться. А гулкая темнота помогает услышать то, что, казалось, было забыто и похоронено: