Случайная первая. Прокурор и училка
Шрифт:
Марфа переступила с ноги на ногу, но вырываться перестала.
— И что же сейчас происходит?
Трусишка… Свинтила с щекотливой темы.
Илья поймал себя на мысли, что двигаться куда-либо дальше не хочется. Он бы постоял с Марфой в обнимку.
— Ты за меня переживаешь.
— С какой стати? — фыркнула, но снова вырываться не стала.
Точно ей тоже вечер нравился.
— Оставим вопрос риторическим.
Илья наклонился ещё больше и втянул в себя запах волос Марфы. Несмотря на то, что она несколько
— Так фотографироваться будешь?
— Если только на берегу.
— Как раз луна вышла из-за тучи. Красивый кадр будет.
Пока Марфа осторожно ступала к берегу, Илья цепко выслеживал каждый её шаг, готовый в любой момент сорваться. Мало ли.
— Так?
Она остановилась и встала к нему боком.
Идеально.
Сердце снова гулко ухнуло в груди. И в горле перехватило.
Какая же она… В висках застучало от напряжения, от нестерпимой жажды. Мышцы свело. Все до единой. Илья уже знал — этот вечер особенный, он будет снова и снова его перебирать в голове.
Марфа не кокетничала, принимая те или иные позы для фотографий. Наоборот, была очень естественной и свободной. Илья не удержался и ловко поменял телефоны, сделав и на свой несколько кадров. Марфа не заметила — вот и славно.
Она как раз изучала бревно, лежащее неподалёку. Чем бы дитя ни тешилось…
— Присядем?
Как отказаться от такого предложения? Илья быстро оценил погоду. Ладно он, у него алкоголь в крови играет. А Марфа? Она не замёрзнет? Всё-таки на берегу речки находятся.
— Пальто испачкаешь.
— Оно уже испачкано. В любом случае стирать.
Марфа уже присаживалась на бревно, расправляя шарф, который оказался приличным палантином. Илья решил, что понаблюдает. Если поймёт, что девушка начинает мёрзнуть, они сразу уйдут.
— Вы так и будете стоять столбом, Илья Николаевич, или всё-таки присядете? А-а, я поняла. Вы боитесь запачкаться.
Илья усмехнулся и опустился рядом. Максимально близко к ней.
— Я всё-таки тебе жопу напорю.
Он намеренно выразился грубо.
И готов был поклясться, что Марфа судорожно втянула в себя воздух. Не заспорила, не возразила. Скорее, пропустила его слова через себя.
Пропустила же, МарьИванна?
У Ильи едва заметно дёрнулась верхняя губа. Предчувствие накрывало…
— Я сейчас скажу глупость, Илья Николаевич… — негромко протянула Марфа, наматывая на палец конец то ли шарфа, то ли палантина.
— Говори. Я послушаю.
Он что угодно готов послушать, лишь бы и дальше сидеть с Марфой рядом. Как пацан, честное слово.
Да, кстати, не сидел он пацаном с девчонкой ни на скамейке, ни, тем более, на бревне.
А хорошо-то как… Чертовски просто.
— Я весь день наблюдаю за вашими друзьями.
— Снова вашими…
— Мне продолжать или как?
— Продолжай.
Они уже говорят! Целое
— Я наблюдала за вашими друзьями. Хорошие они. Весёлые, неагрессивные. И знаете… Не чувствуется в них гнильцы. Пусть я и не работаю в частной школе, которую посещают дети богатых родителей, но мне приходится периодически сталкиваться с разными… хм… личностями. Причём разных возрастов. И ощущения после общения с ними неприятные. Помыться хочется. У бабушки есть подруга, соседка по даче. Таисия Марковна. Интереснейшая личность. Вот она утверждает, что после общения с некоторыми людьми необходимо быстренько помыться, смыть с себя негатив и ещё свечку зажечь.
— Даже так…
— Даже так. Поэтому у меня в голове дебет с кредитом не сходится. И вопрос назрел — как ты попал в компанию таких хороших людей?
— А начиналось всё неплохо, МарьИванна. Я почти расслабился.
— Рано, Илья Николаевич… — задумчиво протянула она, странно поведя плечами. И как будто что-то перекатывая во рту.
— То есть из твоих слов следует, что тебе понравились мои друзья. А я не вписываюсь в их компанию, потому что я конченый мудак?
— Вы — шантажист. И прокурор.
— Хм… При чём тут род моей деятельности, непонятно. Но опустим это. Хватит того, что я плохой человек.
— Плохой, — для убедительности эта козочка даже головой кивнула.
— Исходя же из твоей логики — я никак не вписываюсь в компанию своих друзей. Или наоборот. Может, где-то логика хромает? Давай, МарьИванна, признавайся, что ты ошибаешься в выводах относительно меня.
— Хм…
Она специально вторила ему?
— Не хмыкай, а говори открыто: Илья Николаевич, нормальный ты мужик. И в целом нравишься мне.
Марфа издала какой-то странный звук, отдалённо напоминающий хихиканье.
Но где эта несносная училка и хихикающая дамочка?
Если только…
— С какой стати я что-то буду ещё говорить? Хотя нет, скажу! — она вскинула кверху указательный палец. — Вы много на себя берёте. Да-да. И цветы, и обещание с бабушкой чай попить. Вы завтра уезжаете, а обещание не сдержали. Это, кстати, тоже вас характеризует… так себе.
Она быстро прижала свободную ладошку ко рту.
Илья напрягся сильнее.
— Но я продолжу, ладно? — Марфа шумно сглотнула. — По поводу нравишься-не нравишься. Это как гадание на ромашке. Илья Николаевич, а вы, наверное, и не в курсе, что девочки развлекаются подобным образом?
— А ты, значит, в курсе… — растягивая гласные и повернувшись торсом к девушке, проговорил он, всматриваясь в лицо собеседницы.
Та выглядела довольной. До неприличия.
Внезапно…
Само собой напрашивался вывод — или Марфа неожиданно сменила гнев на милость, и ей нравился вечер, соответственно, и компания, в которой она его проводила, или…