Случайная жена, или Наследство в подарок
Шрифт:
Выражение его лица мне не понравилось. Он не улыбался, а скорее ухмылялся, брови приподняты, а во взгляде вызов.
— Ты решила накормить меня завтраком, Рори? Спасибо.
Богдан обогнул меня, взял со столешницы чашку готового, уже остывшего кофе и вернулся с ней к обеденному столу.
— Рыжик, до того, как ты себе что-нибудь не надумала, — тихо произнес он и медленно отхлебнул кофе, — я вчера перебрал, расклеился, и… — Он поставил чашку на стол и развел ладони в стороны. — Я сам не понимаю, как так вышло. Прости, — тихо добавил он, повернулся ко мне и посмотрел все с тем же вызовом. — Возможно, я тебя перепутал с Дашкой.
Пальцы
Нельзя шуметь.
Нельзя показывать, как меня задели его слова, но все же… все же…
— Перепутал? — попыталась заговорить спокойно, но получилось слишком резко и надсадно.
— А я тебя твоим именем называл? — искренне спросил он и, мотнув головой, отвел взгляд, а потом запустил пятерню в волосы. — Прости, — с сожалением произнес Залесский, словно действительно раскаивался, но я кожей чувствовала, насколько фальшивыми были его слова. Ни черта он не раскаивался. — Я просто мало что помню. А эту неделю жил у одной своей знакомой. — Он поморщился, будто ему было и правда было стыдно.
— Знакомой?
Эхом повторила его слова, пытаясь устоять. Удержать лицо. Удержать себя.
— Да, ты права, на самом деле вас сложно перепутать. Ты в полтора раза больше и на две головы выше Светы, — сказал он как бы между прочим и скривился.
— Замолчи! — вскрикнула и тут же отвернулась.
Взяла тарелку и вылила содержимое в раковину. Не буду я ему жарить омлет. Выключила плиту и сосчитала до десяти. Мне нельзя было плакать. Не-е-ельзя…
— Рыжик, ну в самом деле. Я не хочу, чтобы между нами что-то менялось. Че-е-ерт, Рори! Ну гадство же. Ты же могла меня остановить! Не видела, что я перебрал?
— Нет, не видела, — глухо ответила, не оборачиваясь.
— Рыжик?
— Богдан.
— Рыжик… Я… Только не обижайся на меня… я просто…
— Хорошо, не буду, — вытолкнула из себя слова, понимая, что так надо. Надо было их произнести.
— Ладно, я, наверное, пойду, — слишком бодро произнес Залесский и громко зашагал с такой скоростью и выход, словно за ним кто-то гнался.
Возможно, его совесть?
Хотя откуда она у него?
Дура! Дура!
Схватила вилку со стола и хорошенько зашвырнула ей в раковину.
Легче не стало. Вот ни капельки.
Сама не заметила, как опустилась на корточки, скатываясь спиной по тумбе, обняла себя за колени и, уткнувшись затылком в кухонный гарнитур, разрешила себе поплакать, всего один раз. Совсем-совсем чуть-чуть.
Я ведь прекрасно знала, на что шла. Ещё вчера. Просто не хотела думать, не хотела верить. Точнее, хотела верить, но только в сказку, выдуманную самой собой.
А он… Он был пьян… Только вот не был он похож на пьяного. Ни капли. И не пахло от него совсем.
— Да какая, к черту собачьему, разница? — зло прошептала, вытирая слезы, и поднялась с пола.
Механически помыла чашки из-под кофе, тарелку, вилку и сковороду, на которой и масло-то уже все выпарилось. Выключила вытяжку, и стало так тихо-тихо. Словно внутри у меня что-то выключилось. Раз — и сердце больше не стучит. Не слышно его. Самой себя не слышно. Даже слезы и мои надрывные всхлипы вмиг остановились.
Может, мой организм наконец-то дал правильную отмашку? Прекратить издеваться над ним? Я за последние пару недель столько ревела, что это не могло пойти
Богдан хочет оставить все как прежде.
Только разве это возможно теперь?
Я села на кровать, подложив подушки под спину, и уставилась в панорамное окно. Наверное, у меня было что-то сродни шоковому состоянию. Я думала как-то заторможенно, да и словно не думала вовсе. Бездумно пялилась на красивый вид из окна и старалась загасить подлые, истязающие меня мысли. О том, как было хорошо вчера, и о том, как больно сегодня.
Я старалась не повторять про себя слова Богдана, старалась истребить их из своей головы, выжечь раз и навсегда, но у меня никак не получалось. Я все сидела и сидела на одном месте, пока вдруг внезапно не поняла, что за окнами начало смеркаться. Пришел вечер, еще час-полтора — и будет совсем темно. А я весь день просидела, не двигаясь, уже давно не чувствуя ног.
А Богдан так и не вернулся… За что он так со мной?
Он же соврал. Не мог не соврать.
Не был он пьяный! Не был.
По щеке до самых губ стекла слезинка, я поймала ее языком и, почувствовав соленый вкус, как подорванная подскочила с места. Быстро нашла телефон и набрала номер Богдана.
Гудок… Еще один.
Нам нужно поговорить. Просто необходимо поговорить.
Ведь он врал. Зачем-то врал. Он хоть и легкомысленный, но не мог поступить со мной настолько необдуманно… Он не мог настолько наплевать на мои чувства, да и перепутать с кем-то тоже не мог! Это ведь так глупо. До ужаса глупо.
— Да, Рыжик, — задорно ответил Богдан, и тут же в трубке послышались женские голоса. Я не могла разобрать, о чем они говорили, но вот последующего взрыва смеха перенести уже не смогла.
Отшвырнула телефон, словно тот был переносчиком смертельно опасного вируса. Накрыла лицо ладонями, в который раз пытаясь сдержать слезы, а потом заорала.
Совершенно не по-женски. Не по девичьи и даже не истерически, а как самый настоящий психопат мужского пола, потому что голос сорвался и стал надсадно хриплым, но и это я заметила лишь после. Когда, вдоволь накричавшись и пошатываясь, подошла к шкафу и, разговаривая сама с собой, начала вытаскивать вещи. Свои собственные вещи, те, с которыми я приехала в эту когда-то пустую квартиру, больше напоминающую бетонную коробку.
Уже все упаковав в свой сломанный чемодан, который почему-то так и не выкинула, и докатив это хромое чудовище без одного колесика в коридор, замерла напротив входа в гостиную. Гребаный рыжий ковер, притягивающий внимание. Мимо него невозможно было пройти, не зацепив его взглядом. Так же как и темное пятно на нем. С этого расстояния разобрать происхождение пятна было нереально. Но я-то знала! Я все знала и помнила!
— Да пошел ты! — прохрипела, хотя хотелось опять закричать.
Кинула сумку и пошла за ковром, быстро свернула его, не обращая внимания на тяжесть: он казался мне настоящей пушинкой, хоть и был полтора метра на два. Я с легкостью подняла его и потащила на выход. Да и будь он тяжелее или объемнее, я бы все равно его унесла. Не знаю, откуда во мне взялась эта уверенность, но такая злость обуяла все мое естество, что было бы нужно, я бы и диван до мусорки дотащила.