Случайные смерти (сборник)
Шрифт:
– Верно, леди. Машина вернулась, и я снова вышел на крыльцо.
– Детектив.
Нго наморщил лоб. Клер Паркер сказала:
– Не «леди». Детектив. Это ты зажег свет на крыльце?
– Я похож на идиота?
– А кто зажег свет, Черри?
– Эмили.
– Эмили Чен. Твоя девушка.
Черри Нго улыбнулся. Его крошечное личико сморщилось, как высохшее яблоко, а дорогая кожаная куртка тихо скрипнула, когда он пошевелился на стуле. Он склонил голову набок, блеснуло созвездие дешевых бриллиантов.
– Бывшая, –
– Хорошо, Эмили включила свет. Что случилось потом?
– Машина торчала посреди улицы. Прямо напротив дома. Фары не горели, но было слышно, как работал мотор. Не тарахтел, как в старом кино. А вроде скулил. – Черри расстегивал и застегивал молнию на куртке. Тоненькие струйки блестящих черных волос плясали по лицу, попадали в глаза.
Паркер спросила:
– Что это была за машина?
– Черная.
– Это была черная машина?
– Ага, черная. А может, синяя, не знаю. Там темно было, на улице. Что у меня, рентген в глазах?
– Это была большая машина, маленькая?
– Где–то посередке. Средняя? Точно не скажу. – Черри немного выпрямился. – Стойте. Вспомнил. Чудно: в голове вдруг возникла картинка. Я смотрю на блестящие черные волосы леди–детектива – мой любимый цвет – и ни с того ни с сего вижу «хонду». Черную «хонду».
– Сколько людей в машине?
Черри Нго пожал плечами, поиграл с волосами.
– Стекла были затемненные.
– Но кто–то же опустил окно. Или они стреляли сквозь стекло?
– Окно открылось в два счета. А потом я только и видел, что вспышки. – Черри Нго сделал вид, будто стреляет из пистолета в Паркер. – Пуф! Пуф! Пуф! Грохот, пули, черт бы их драл. Я торчу на свету. В стене дырки. Не дрейфь, Черри. Будь мужчиной. – Улыбаясь, он подался вперед. – Скажите–ка. Как это выходит, что нехорошие люди шныряют вокруг с автоматами и всяким таким дерьмом, а у вас, у полицейских, только и есть что игрушки тридцать восьмого калибра?
– На машине были какие–нибудь отметины? Вмятины, царапины, что–нибудь?
– Как с выставки. Красотка.
– Номера запомнил?
– Не–а.
– Ладно, Черри. Выстрелы, потом что?
– Эмили отпрянула. Вернее, я так думал. Теперь–то мы знаем, что было иначе, верно?
Темные глаза Черри изучали лицо Паркер. Она не ответила ему ничем, совершенно ничем.
Черри еще больше развалился на стуле.
– Что случилось дальше? Ничего особенного. Черная тачка отчалила. Полицейские подвалили. Кто–нибудь из соседей позвонил?
– Обеспокоенный гражданин.
– Да? Я думал, такие вымерли.
Паркер сказала:
– Твою девушку застрелили, а ты шутишь.
Черри Нго уставился на потолок.
– В чем дело, ты ее не любишь?
Черри ответил:
– Смех – лучшее лекарство. А ей влепили, я слышал, по меньшей мере три выстрела. Умерла прямо на ногах. Вот бы мне так. Быстро и легко. – Он усмехнулся. – Звучит как реклама, верно?
– Сколько лет было Эмили?
– Да, наверное, мало для смерти. Ну, а если бы выжила? Вся в шрамах, уродина, несчастная и одинокая. Так что, может, оно и к лучшему, верно?
Паркер сказала:
– Низ живота у нее был покрыт синяками. Ты ее бил?
Черри улыбнулся.
– Низ чего?
– Ты ее бил?
– Она вечно на все натыкалась. Неловкая. С чего мне ее бить?
Паркер сказала:
– Сиди, где сидишь. Я через минуту вернусь. Не двигайся с места.
– Не примите на свой счет, детектив , только в этом хреновом городе и так слишком много страхолюдин. Ну стало одной меньше, было бы из–за чего хай поднимать.
Паркер вышла в смежную комнату, затворив за собой дверь. Нечеловеческим усилием воли сдержалась, чтобы не захлопнуть ее с треском. Джек Уиллоус сидел за низким столом, на котором помещались цветной телевизор «Хитачи», двухкассетный магнитофон и два видеомагнитофона. Экран телевизора был комбинированный: большая картинка представляла Нго от талии вверх, лицо крупным планом было заключено в рамку в правом верхнем углу. Оператор мог наблюдать за мельчайшими оттенками чувств, которые отражались на лице подозреваемого во время допроса.
Сложность заключалась в том, что Нго был не живее кирпичной стены. Все, что Уиллоус записал на пленку, можно было снять фотоаппаратом. Нго видел черную «хонду» – и все. Больше ничего. Врагов у него не было, никого, кто желал бы его смерти. У Эмили тоже. Чего ради кому–то вздумалось выпустить в них целую обойму пуль 45–го калибра, он представления не имел. Ни малейшего. Что до Паркер, раз Черри сказал: автомобиль был маленький и черный, она готова была поставить кругленькую сумму на длинный белый лимузин.
Паркер прислонилась бедром к столу.
– И что?
– Ты на высоте.
– Он смеется над нами, этот паршивец.
– Но не вслух, – улыбнулся Уиллоус.
– Есть соображения?
– Отпусти мальчика. Пусть его боссы с ним побеседуют. Может, и нам что перепадет.
– Бандиты. – Паркер произнесла это слово так, будто речь шла о чем–то, что надо соскребать с башмака.
Уиллоус вынул кассету, убедился, что пленки еще вдоволь. Он не доверял счетчику. Профессиональная болезнь. Всю свою сознательную жизнь он служил в полиции. Доверие, к людям ли, к машинам, никогда не было ему свойственно.