Шрифт:
Глава первая.
Этот роман, вернее сказать, продолжение до настоящего, полного повествования стал моей первой попыткой написать книгу. Вам никогда не приходилось писать романов? Нет?.. Так я и думал. Я работал… какая, впрочем, разница, кем и где я работал, это неважно, и никоим боком к сюжету не относится. И поскольку я тоже раньше не писал романов, то решившись на это, естественно, столкнулся с некоторыми, мягко говоря, трудностями. А уж какие трудности ожидают на выходе книжки из типографии, — это отдельная песня, сами понимаете. Как воспримет ваше сочинительство требовательный читатель? Друзья? Знакомые? Сослуживцы? Месть и преисподняя отнюдь не исключены. А какому-нибудь фанату и вовсе может прийти в голову шальная мысль насадить мою головушку на шампур и засунуть в духовку.
Я ведь, честно говоря, даже не думал до поры до времени заниматься этим делом, так что не представлял, сколько сил и нервов будет мне стоить
Надеюсь, я сумел объяснить, почему я не особенно долго раздумывал и с энтузиазмом лунатика, взобравшегося через дымоход на крышу, взялся за первую главу. Перво-наперво я задался вопросом: кто я и где я? Очень непростой вопрос, должен вам признаться, хотя и кажется навскидку проще пареной репы. Попробовать отобразить себя в роли главного героя — это еще куда ни шло. Себя-то я как-нибудь знаю. А надо ли? Представьте, я напишу, что родился там-то и там-то, учился там-то и там-то. Думаете, это хорошо, что тебя знает всякая местная собака, извините, конечно, поскольку имею в виду именно собаку, друга человека, которая жила с вами по-соседству. Мы жили по-соседству, встречались просто так… Вместе с тем, надо бы показать, и показать досконально правдиво, знание той местности, чье описание ложится в канву романа. Вот этим я уже мог бы гордиться, ибо пересек свой родной город взад-вперед и слева-направо немыслимое число раз. Знал его как свои пять пальцев на левой руке. Это большой плюс для писателя, если он знает, о чем пишет, а не выдумывает всякий бред. Отдает себе, в общем, отчет, а не просто стучит по клавишам компьютера. Потом, конечно, поездки по стране. Встречи с разными людьми. Все это может очень пригодиться, если задержалось в памяти. Бывает, однако, что вылетает из памяти, и с этим уже ничего не поделаешь. Поэтому, как советовал Маяковский, — а я его очень уважаю, пролетарский поэт, — глазами жадными цапайте все, что под рукой, возможно, и пригодится в будущей жизни. Если, конечно, я его правильно понял.
Одним словом, так… Как я пришел к писательству, одному Богу известно, да и то сомневаюсь. Читать я любил. Это бесспорно. Набирал книжек, журналов толстых по трем-четырем библиотекам — и читал… А что вы хотите, телевизоры тогда были в зачаточном состоянии. С большим удовольствием читал, не абы как. Не скажу, что был одержим, но увлекался. В чем еще я мог бы отличиться? Физкультура в школе — тоска смертная и пытка. Эти брусья, «козел»... одно название чего стоит. Кроме шахмат, в которые сражался со сверстниками после уроков, — это я сразу зауважал. В шахматный кружок я был готов ездить за тридевять земель, и ездил, соревновался. Разряд получил. В сборной играл за район. Но в шахматы играть, как вы, наверное, догадываетесь, не книжки писать. И когда я потом начал сочинять истории, по прошествии времени, то решил, что если погибать, то с музыкой. Так что дальнейшее повествование пойдет от первого лица. Так для меня удобнее.
Рассказ от первого лица позволяет автору казаться искренним, даже если он слегка привирает с пользой для себя. К тому же, автору в таком случае простительно что-то забыть, и чисто по-человечески читатель ему посочувствует: с кем не бывает: вот уже и «альцгеймеры» в литературу проникли. Жанр записок при таком диагнозе просто незаменим и его можно рекомендовать всем начинающим. Получается, какую бы околесицу автор не нес, она простительна, потому что идет от первого лица, который страдает памятью, а то и амнезией в легкой форме. Да и кому нужна правда, признайтесь? Голая правда не нужна, поверьте, никому. Нечто правдоподобное? Да, чтобы быть в курсе и поддержать разговор, вставить свои пять драхм. Главное, не переборщить с правдой. Потому, кстати, если вы заметите в книге кое-где, грубо говоря, неправду, не смущайтесь. Так делают все писатели. Даже самые известные и знаменитые, состоящие в ПЕН-клубе. Дело в том, что писательская правда и правда политикана-горлана-главаря — две большие разницы. Герой наш говорит полуправду не из корыстных побуждений, а потому, что так хочет автор. Политик же купается в полуправде-полулжи как воробей в грязной луже. И ничего, как правило, выходит сухим из воды и даже получает признание заслуг перед отечеством в виде ордена такой-сякой степени. Поэтому на всякий случай предупреждаем: наш главный герой вовсе не обязан вызывать положительные эмоции. Пусть расцветает сто цветов — пусть соревнуются сто мнений. Моя задача в том, чтобы заинтересовать читателя, а уж какую реакцию вызовут мои истории, меня волнует мало.
И последнее напоминание. Все персонажи и события, изложенные здесь, вымышлены, и всякое их сходство с реальными лицами и фактами — абсолютная случайность. Кто бы и что вам не говорил. Имейте в виду, прежде чем представить вам эти записки, я перечитал их сам от корки до корки, и мало того, посоветовался с юристом насчет возможных судебных тяжб, связанных с конкретными личностями и их деяниями, если то и другое привидится кому-то в романе. Он мне ответствовал, что комар носу не подточит, публикуйтесь смело, никто себя не узнает. Ну, а если да вдруг узнает, мы его засудим с Божьей помощью и посредством неотразимых аргументов.
Так бывает, наверное, с каждым из нас. Что-то недоглядел, где-то недосмотрел, недоработал, проморгал, вовремя не обратил внимания… Спохватился… ан, уже поздно, годы ушли, пролетели, былого не вернуть. То, что не с нами, осталось лишь в нашем воображении, будит в нас фантазии: вот бы вернуться и начать все сначала. Почему-то тянет по большей части в детство. Почему человеку дана только одна жизнь? Мы стараемся понять, в чем смысл жизни, если она — одна на все времена, даже трудно себе представить, что она идет, продолжается, но без нас. Молодость безоглядно расходует дни, недели, годы, в то время как старость заставляет дорожить каждой минутой, мгновением — ведь оно может стать последним, кто знает… Люди пишут мемуары, запасаются фотоальбомами, чтобы сохранить память о себе. Все обратится в прах, так или иначе, и мы так и не узнаем, в чем, собственно, смысл жизни, разве что нам дано поговорить и поспорить на эту вечнозеленую тему. Что же из этого следует? Следует жить, не бояться невзгод и испытаний, боли и разочарований. Научиться видеть в жизни хорошее и перед сном благодарить Бога за каждый прожитый день, каким бы он ни был.
Я всегда чувствовал, главное для меня — жить полной жизнью, согласно поговорке, не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня… Разве что иногда позволить себе чуточку полениться. И я всегда чувствовал: надо что-то сделать значительное, неважно, что. Написать роман — это уже пришло гораздо позже. Мне казалось, вот тогда-то я заживу спокойно, с сознанием выполненного долга. Эти проблемы тревожной молодости преследовали меня всю жизнь, начиная со студенческой скамьи. И я всю жизнь упрямо куда-то брел, не очень представляя себе, куда именно и когда приду. Видел сны, в которых возносился на небо по тоннелю, а не по лестнице, как Иаков, возвращался, совсем как те, что вернулись обратно после пережитого состояния клинической смерти. Они заглянули Туда, но ничего не помнили, кроме огромного ослепительно сверкающего завтра… Наверное, это была их минута бессмертия, как бывает у человека минута славы… Но не всем дано. Настигнет ли это состояние меня, достоин ли? Кто-то правильно сказал: наше будущее нам неведомо, и это отнюдь не случайно. Как не случайно наш путь предопределен Всевышним, начиная с момента рождения.
Хочу спросить… нет, все же спрошу: вы зверюшек любите? Маленький тигренок, он такой милый, хвостик пушистый крючком, мохнатые ушки торчком… Атласная шерстка, а мордашка… мордашка просто загляденье. Но посмотрите на него, когда он вырастет. Красавец-зверь, зверюга… Когтищи, клыки... а рык!.. Детишки — они, конечно, не зверята. Они – наше будущее. Цивилизация обязана развиваться по спирали, по нарастающей, иначе... иначе что? Иначе — деградация, рано или поздно. Почему? Да потому, что человеческой природе свойствен не только ген созидания, но и ген разрушения. Шаг вперед — два шага назад, в моральном, естественно, плане. С военными технологиями, бомбами и автоматами все обстоит хорошо и год от года даже еще лучше. С этим мы впереди планеты всей. Но сколь долго это может продолжаться? Человечество — оно ведь как скорпион, может умереть и от собственного жала.
Одна из привилегий детства и юности — уверенность в том, что ты бессмертен, что будешь существовать, жить всегда, то есть вечно. В старости все по-другому: ты знаешь, что у тебя нет будущего.
Луна и море. Море и луна… И шепот вкрадчивый волны на берег сонный набежавшей стирает поцелуев след и серебро дороги в Никуда…
В Никуда, понимаете?..
— Цель приезда?
— Тиюль… Путешествие, туризм.
— Родственники в Израиле есть?
— Нет, родственников нет.