Слуга 3(трех) господ
Шрифт:
Обращаться с памятью надо бережно и вот что я еще хочу вам пожелать: постарайтесь не смешивать полуфабрикат с готовым, фантазии с действительным. Не рассматривайте свободу как инструмент преумножения и утоления своих корыстных потребностей и ложных побуждений, искажающих предназначение человеческое… Не слушайте тех, кто дует вам в уши, что жизнь — это сплошное надувательство и обман других, кто послабее. Не верьте тому, мол, что каждый
Впрочем, каюсь, я так и не ответил на главный вопрос: зачем я оказался здесь и как бы все сложилось, если обстоятельства бы поменялись? Но что было — то было. Потому отвечу так: не окажись я в Тель-Авиве, я бы не стал слугой трех господ и этого романа мне бы не видать, как своих ушей. Да, я приехал, чтобы написать роман… Что, меня за это надобно расстрелять?
— Но почему не на родине, среди берез и осинок?
Вопрос, даже если был задан вполне дружелюбно, вовсе не обязательно означает, что перед вами ваш приятель. Бывает, и очень часто, что как раз наоборот.
— За морем телушка полушка, да рупь перевоз. Устраивает? Процитирую для вящей убедительности старика О’Генри: «Дело не в дороге, которую мы выбираем, то что внутри нас заставляет нас выбирать дорогу».
— Но, простите, как вы можете? И вообще…
— Писать в таких условиях, хотите сказать? И превращать в фарс или плохую комедию? Очень просто. «Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца». Если мне и приходилось выдумывать, то для вашего же спокойствия. И ложь моя была осмысленной и необходимой, не то что ежедневное мелкое стратегическое вранье на телевидении. Зачем мне это? В том-то и дело, что это суть ремесла художника-импрессиониста: наносить на холст лишь мазки общей картины. А стоит показать всю гнусность цивилизованного мира целиком без прикрас, тут же загремишь в психушку. Я ведь приехал сюда, по официальной версии, поправить пошатнувшееся здоровье и потому волен делать все, что угодно, например, писать книжки. Настоящему мастеру слова нужна тишина, спокойствие, чтобы неторопливо ваять свою Галатею. Причем совсем не обязательно лететь к монахам в Гималаи, чтобы впасть в транс, можно и куда поближе. Только тогда он сможет обрести состояние духа, необходимое для творчества, войти в себя, чтобы разобраться в себе. Не могу же я признаться, что черт попутал, это не оправдание для интеллигентного человека, каковым себя считаю. Паспорт вот он, при мне, заполнен визами и отметками о въезде и выезде, как и следует иметь человеку, страстному любителю путешествовать. Мириам постаралась, — ей спасибо. Вольному воля, спасенному — рай.
Я вовсе не думаю, — Боже упаси, — что пишу для того, чтобы понравиться читателю: есть лента новостей с подборками свежих произведений для чтения, конкурсы, литпарады и шарады. Однако я бы не посмел исказить ничего из того, что произошло со мной или могло бы произойти, и я бы утаил это от вас. Неужели я до такой степени легкомысленный, чтобы претендовать на славу писателя-бестселлериста? Я так предсказуем? Мне тоже иногда так кажется. Возможно, потому, что и саму жизнь нельзя воспринимать слишком серьезно, — вот верное лекарство, чтобы не сойти с ума. И с этим ничего нельзя поделать. Когда я гляжу на себя в зеркало, что бывает достаточно редко, — не переношу смотреть на свою порядком надоевшую физиономию, — мне хочется увидеть в нем мальчишку-сорванца, школьника, студента, молодого специалиста, чей наивный взгляд устремлен в далекое далеко, а голова заполнена несбыточными мечтами и верой в вечную жизнь. Важен путь, а не то, куда ты идешь. Все мы ненадолго прибыли в этот мир и лишь сделали остановку перед дальним путешествием. Теперь все. Кажется…
«Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы». Евангелие от Луки, глава 8, стих 17.