Слуга 3(трех) господ
Шрифт:
— Соглашайтесь скорее, не упустите свой шанс. Риска нет абсолютно никакого. Но если и есть, вам не о чем беспокоиться. Мы позаботимся о вашей безопасности.
Я предпочитаю не рисковать, дайте мне работу аналитика в тиши кабинета. Я там, где побеждает интеллект, а не приемы джиу-джитсу, Но могу с вами согласиться, что война есть война, а на войне нужен железный кулак в бархатной перчатке. «Intelligence can only get you so far when you have to save the world», — что в переводе означает: Когда тебе нужно спасти мир, одного интеллекта недостаточно. Но мне кулак не нужен, потому что я не из трусливых, злодеи это чувствуют и не пристают. Я давно раскусил этот мир и понял, что люди, условно говоря, делятся на две большие категории: дураков-идиотов и воров-мошенников. Нормальному человек жить среди этой братии неуютно, но по-крайней мере знаешь, с кем приходится иметь дело.
— Задание несложное, вы справитесь. — обнадежил меня Владимир Павлович, мой куратор, когда мы прощались в его кабинете в Большом Доме. — Для вас, питерских журналистов-расследователей, пустяк. Обживетесь в Тель-Авиве, попривыкнете к обстановке, отдохнете. Все будет хорошо…
—
— Существует одна проблема в нашей работе. И заключается она в том, что трудно решить, кто нам больше подходит: люди с горячим сердцем — или с холодной головой? Дзержинский был не прав: эти вещи несовместные. Первые не остановятся ни перед чем, пока враг не будет разбит и победа не будет за нами. Но их век недолог, они сгорят на работе рано или поздно. В вас я вижу шахматиста, рассчитывающего каждый ход, каждый шаг. Для вас задание как шахматный этюд, который надо не торопясь решить, и не важно, за кого вы играете, черными или белыми фигурами. Впрочем, допускаю, что оба подхода нужны и эффективны в решении поставленных перед нами задач.
— Я играю, Владимир Павлович, на стороне государства. Это все, что я могу вам сказать. Мой отец, офицер-фронтовик и коммунист, воспитал меня в полном неприятии политических хамелеонов, лживых подлецов, лицемерных казнокрадов, моральных перерожденцев, вредителей, прикрывающих свою предательскую по-сути деятельность якобы заботой о народном благе. И я никогда на стану на их сторону, могу обещать.
Глава десятая.
Идея — это то, что может изменить мир. «Дайте мне рычаг и я переверну Землю», — якобы произнес Архимед из Сиракуз, математик и физик Древней Греции. Однако не совсем так. В изложении Плутарха фраза эта выглядит следующим образом: «Будь в моем распоряжении другая земля, на которую можно было бы встать, я сдвинул бы с места нашу». Плутарху мы верим больше, поскольку он известен всему миру своими «Жизнеописаниями» великих людей прошлого. Но дело не в этом. Мир, в котором мы временно живем, бесконечно изменился… Google Earth успешно соединяет время с пространством: мы можем путешествовать, не выходя из-дому. Разница между полами стирается на глазах. На днях собрались лететь на Марс, и не ради знаний, — знания просто некуда девать, все склады забиты, — а ради экзотики и адреналина в крови, иначе зачем?.. Мир и хаос, оригинал и его аватар слились в экстазе, каждый второй сходит или уже сошел с ума. О климате, как о покойнике, хорошо или ничего… Жизнь прекрасна и удивительна. Можно «потусить» на десятиметровой волне на Гавайях, спуститься с Эвереста на санках, «поколбасить» пару часов фараоном в Египте… Виртуальная Вселенная… И виртуальное, естественно, общение с виртуальными опять же друзьями. Доступно все, что пожелаешь. Выбор за тобой. Явь и иллюзия заменили Рай и Ад. Единственное, что их отличает: в данности нельзя вернуться назад и начать игру сначала. Каково?
Бездействие обходится дороже, чем действие, — это аксиома. И пословица говорит о том же: без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Или как говорят в Америке по тому же поводу: «Если вам кажется, что образование стоит слишком дорого, подумайте, во что обойдется его отсутствие». Человек, в отличие от животных, также обладающих человекоподобными атрибутами вроде черепной коробки, ног, рук (лап) может разбросать вокруг себя, как пахарь в поле, пригорошню мыслей, посеять зернышко-идею в головы таких же как он, и тем самым сотворить чудо: передать свои мысли на расстояние как минимум в пределах планеты Земля и ее спутницы, Луны. Мысль при всей кажущейся парадоксальности есть материальная субстанция и не что иное как побуждение к действию. Важно только, чтобы идея была конструктивной, долгоиграющей пластинкой, нацеленной на достижение прогресса и опирающейся на веру в лучшее будущее. Если вы не верите, что цивилизация развивается по восходящей спирали, лучше посидеть в сторонке. Вы ведь не станете отрицать, что мы — Земля, то есть, — всего лишь пылинка в Галактике, и все, что с нами происходит, заносится в галактический календарь. Учет и контроль — прежде всего. Исторический оптимизм — вот стратегия человечества, если оно хочет выжить в этом кошмарном, пустом и адски холодном космическом пространстве. Школьные учебники свидетельствуют: в тот момент, когда обезьяна вышла из пещеры, взяла в руки дубину и пошла охотиться на мамонта, она волшебным образом превратилась в человека. Примерно так, как тыква превратилась в карету для Золушки-Синдиреллы, которую Иван Сергеевич Тургенев называл Замарашкой, а ему все-таки виднее. Но произошел ли человек от обезьяны — с этим можно еще поспорить. Скажем поэтому осторожнее: со временем трансформировался в существо на двух кривоватых ногах и при двух мохнатых руках. Вот когда это существо изобрело порох, револьвер и атомную бомбу — вот только тогда оно и стало современным прямоходящим человеком. Нашим предком и современником одновременно. Цивилизованным homo erectus. Перевод не нужен.
Мне всегда нравилось размышлять. Ничего странного или сверхъестественного в этом не вижу: а для чего еще дана голова на плечах, как не думать-размышлять на досуге? Взять, к примеру, мудреца Сократа. Наблюдая на берегу Средиземного моря природу, он наблюдал и человека, как наблюдают птичек, бабочек, гусениц, муравьев… И был, говорят, счастлив, пока как свободный гражданин Афин добровольно не принял под давлением властей яд, якобы цикуты, что не подтверждают медики: от цикуты человек впадает в судороги, у него поднимается жар, начинается падучая, идет пена изо рта, — тогда как Сократ отошел в мир иной спокойно, лучезарно даже улыбаясь. Смысл нашей жизни определяется тем, во что мы ее превращаем, какую дорожную карту рисуем для себя, куда попадем: в ад или рай? Никакого другого смысла у дарованной нам жизни просто нет. Если вы решаете делать деньги, как можно больше денег, — что ж, мы вас не поздравляем, но вы не одиноки. Каждому свое. Если захотите жить во имя людей, как Данко (по Максиму Горькому) отдать жизнь за «счастье народное», — мы и тогда ничего не скажем против, но посочувствуем. Кто мы такие, чтобы указывать: кому и как жить? Не существует никого, кто бы принимал решения за нас, — это хором утверждают агностики, атеисты и прочие фомы неверующие. Но мы-то с вами знаем, что это не так, ведь правда? Еще как существуют. И черти, и ангелы, и демоны, и… Но довольно с нас и того, что есть. Зачем выдумывать?
Пока я размышлял, где бы раздобыть агента-смертника, — а в том, что именно такой и нужен «патриотам», я ничуть не сомневался, — Мириам, светлая головушка, что бы я без нее делал, предложила обратиться за помощью в «контору», порыться в их картотеке. Уж там-то на все случаи жизни есть «спецы», не откажут в такой малости.
— Наконец-то мы взялись на настоящее дело, — произнесла торжествующим голосом Мириам, и мне не оставалось ничего другого, как с нею согласиться. — Нам позвонят. Жди.
Мне надо было прогуляться. Ситуация накалялась. Ноги привычно несли по Ибн Гвироль, центральной магистрали Тель-Авива, названной по имени родившегося в Малаге (Испания) еврейского философа и поэта далеко не серебрянного XI века и — как свидетельствуют его современники — тайного каббалиста и практикующего мага, во что не очень верится, но так пишут, а проверить возможности нет. Вот и муниципалитет, и площадь Царей Израилевых, излюбленное место митингов и манифестаций. Фонтан в центре, скамеечки — оазис средь шума городского. Тель-Авив нельзя не любить. Каждый мог бы найти здесь то, что ему по душе: и океанский прибой, и бурлеск, и музей Искусств. Кое-кто считает, правда, что город пригоден лишь для туризма, другие же не представляют себе существование вне его границ.
Я мысленно перечитал последнюю депешу, полученную из Туманного Альбиона, вернее ее расшифровку. Не все обошлось гладко: я опять забыл код к сейфу, где находилась наша шифровальная книга, но что это Библия, я помнил. В голове вертелись разные цифры, да что там, десятки цифр, только не те, что были нужны. Я перебирал варианты как жадный Касим, брат Али-Бабы перед входом в пещеру, где разбойники хранили свои сокровища: Сезам, откройся… Перебирать миллиард опций не было времени, я не компьютер все-таки, а обыкновенный человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Спасибо Мириам, напомнила, а то пришлось бы вызывать слесаря-медвежатника. Что бы я без нее делал, даже не представляю… В который уже раз. Концовка телеграммы меня тревожила. Создавалось впечатление, будто я живу в кредит, тогда как моим жизненным правилом всегда было не влезать в долги. Деньги исправно поступали на счет, а конкретными результатами я не был удовлетворен. Вербовка, судя по моим отчетам, шла успешно, мною были довольны, сеть расширялась, — чего, казалось бы, еще?.. Не хватало действий. Вы ведь знаете, что делают с вышедшими в тираж агентами? — бритвой по горлу и в колодец. Чего бы я себе не пожелал, так это эпитафии в духе: «He didn’t want to be a hero. He only wanted a job», что в переводе означает: «Он не хотел быть героем. Он просто хотел найти работу». Служба и была для меня всего лишь работой, и она меня пока устраивала. Внушало оптимизм и разрешение на аренду бизнес-джета, если придется уходить по-английски.
В Тель-Авиве, напичканном разведчиками, слежка была обычным делом. Если ты не замечаешь слежки, грош тебе цена — значит, противник применяет настолько изощренные методы, что ты пока их не раскусил, и это влечет за собой потерю бдительности и крах. Обычно я замечал топтунов, поскольку был наблюдателен и имел хорошую память. По совету Алексея Викторовича, атташе посольства, я время от времени проверялся. Примитивный, но надежный метод. Суть его заключалась в следующем: бросаешь в почтовый ящик одновременно два конверта на один и тот же адрес. Одно письмо себе, второе — какому-нибудь Васе Пупкину (в данном случае — лично мне незнакомому Шаю Кацнельсону). В конверты вложена разная чепуха вроде предложения открыть валютный счет в банке Бейнлеуми. Если твое отправление задержалось в пути, будь уверен, что тобой интересуются. Выход в город обычно начинал с вычисления «хвоста». Память должна работать, как в сеансе одновременной игры в шахматы на 30 досках «вслепую». Вечером же, укладываясь спать, — если не было назначено свидание с Мириам, — я взял за правило прокручивать перед глазами события дня, выделяя детали: женские сумочки, собачек, детские коляски, автомобили и прочее. На волосы, одежду внимания можно не обращать: опытный топтун меняет их как перчатки. В его одежде, однако, — как нас учили, — всегда присутствует один предмет, который его и выдает: обувь. Есть, разумеется, вероятность, наличия одних и тех же модных резиновых тапочек-галош на двух из трех прохожих, но искушенный взгляд не обманешь. И следует учитывать еще такую вещь, как умение агентов внешнего наблюдения вести себя сообразно любой ситуации, в которой они могут оказаться, — их реакция. Чем ценнее объект, тем больше толпа сопровождающих и тем лучше они оснащены. Игра такая: кошки-мышки… Но они не знают, что на меня не действует ни их приемы, ни солнечный свет, ни святая вода. Я — лучший.
Я разве не говорил, что мне предстояло организовать пролет на бреющем над ядерным объектом в запретной зоне и сфотографировать его? И не просто сфотографировать, а сфотографировать после того, как на него будет сброшена «посылка». Сюрприз для агента-летчика, о чем он не должен был до поры до времени догадываться. Ребята, вы хотите все знать? Делайте свою работу, — это все, что вы должны знать. Вы — маленькие винтики большого механизма. Думать за вас, крутить колесо обозрения будет начальство. Одно из наших правил гласит: подчиненный должен знать только то, что ему надлежит знать. Камикадзе — он и на Ближнем Востоке камикадзе. Божественный ветер, одним словом. Лично я предпочел бы для надежности дрон. Но — великоват и заметен. Радиоуправляемый надувной шарик-баллон с механизмом сброса груза в нужный момент? — уже лучше. Может сойти и воздушный змей. Можно самому смастерить или купить в любом супермаркете. Но с другой стороны, солдат-камикадзе престижнее. Звону будет на весь мир. Иначе зачем было бы затевать операцию? То-то и оно…