Слуга 3(трех) господ

Рубин Валерий

Мы спустились по улице Алленби к морю. Там можно было присесть возле фонтана в центре площади, соседствующей со входом в торговый центр Опера Тауэр, куда якобы нужно было пойти кое-что купить Алексею Викторовичу.

— Да?

— За интересную информацию. Секретную.

— Ну, Алекс, вы меня насмешили. Такую информацию добыть легче всего.

— Почему же? Я вас не понимаю. Или вы меня разыгрываете?

— Если информация секретная, всегда найдутся те, кто готов ее продать, потому что на нее есть спрос.

— Мне дали задание вербовать агентов.

— И вы согласились?

— Конечно. Уже завел картотеку.

— Понятно, у вас уже есть опыт.

— Не иронизируйте,

Алексей Викторович. В Петербурге, в Фонде Стратегического Бронирования, приходилось вести учет.

— Я, Алекс, человек опытный только в том, что касается отравления предателей. В этом я специалист. Тот, кто предал один раз — предаст и во второй, и в третий. Досье предателя не закроют пока он жив. Так что без работы не останусь. Вы что-нибудь знаете о секретных разработках Государственного НИИ органической химии и технологии? Нет? Там такие, извините, лекарства «больным» прописывают, что боевой, нервнопаралитического действия Ви-Экс детской игрушкой покажется. Смерть от яда? — эти истории людей притягивают, громадный интерес вызывают, вы не хуже меня знаете. Смерть от яда надежнее, чем от пули. Не зря же «Пестрая лента» Артура Конан Дойля до сих пор является одним из самых популярных рассказов из этой серии.

— Кстати, о книгах. Вы знаете, что такое книжный шифр?

— Нет-нет, не знаю, и не хочу знать. Я всего лишь скромный консульский работник. Ничего лишнего и никаких секретов. Не покупаю и не торгую секретной информацией — мне жизнь дорога, так что не вздумайте меня вписать в свою картотеку. Хорошо? И зарубите себе на носу, юноша: посольство о вас ничего не знает, и вы не имеете к нему никакого отношения. Вольная птица, сам себе хозяин. Такой расклад. Провалитесь — не взыщите.

— Мне кажется, что они меня до сих пор проверяют. Главное задание еще впереди.

— Не могу знать. Но будьте осторожны, Алекс. Дают деньги — берите. Но в обратном направлении действуйте осторожно. Не переигрывайте. Пока вы лжете, вы не приносите никому вреда. А правда? — правда оружие обоюдоострое. Вы должны видеть людей насквозь, а вас — нет, вы человек-невидимка.

— А деньги? Я беру за дезинформацию деньги…

— Об этом меньше всего беспокойтесь. У них на Западе деньги есть. Это нам они достаются потом и кровью. Лирика, конечно. Не берите в голову. Да… и бесплатный совет. Вступите в члены Club Med, путешествия и отдых «Все включено», пять звездочек. Это здесь, на набережной. Лежбище миллионеров и их сынков, золотой молодежи. Кладезь политической и экономической информации. Правда, вступительный взнос может отпугнуть, но оно того стоит, поверьте. Завяжете связи с влиятельными людьми. Вам нужны агенты с солидным положением в израильском обществе. Кстати, на вашем месте я бы обзавелся курьером: вам ведь нужно пересылать донесения в Лондон? Лучше всего подобрать кого-нибудь их экипажей авиакомпании British Airways. Экипажи меняются в Тель-Авиве, проводят здесь несколько часов, вполне достаточно, чтобы встретиться, передать почту.

Первым делом я нашел список членов Club Med. Он оказался и впрямь внушительным, Алексей Викторович не погрешил против истины. Выбрал три фамилии и внес в досье как информаторов «на доверии», леваков, работающих из идеологических соображений. Просмотрел утренние газеты и бизнес-новости на английском и сел писать экономический обзор. Это не составило труда, навык не притупился. Лондон должен быть доволен. Назавтра в почтовом ящике обнаружил плотный конверт, внутри которого оказался конверт поменьше, а уже в нем чек Barclays Bank с кругленькой суммой: жалованье за месяц и расходы на содержание резидентуры, официально проходящей в документах как корпункт. Это — победа!.. Звонил Сидоров, он же Иванов. Поговорили немного о погоде и видах на урожай оливок. И договорились насчет курьера.

Курьер, мало сказать, что был неопытным. Желторотый птенец. Конечно, все так начинают. Настороженный взгляд, скованные движения… Бортпроводник без имени. Что я оценил: без особых примет. Мы встретились в кафе-баре аэропорта. Я сделал знак официанту.

— Два больших со сливками и сигареты.

— Мне черный.

— Один большой со сливками и один маленький черный, — уточнил я.

Когда официант отошел, «цыпленок», наконец, открыл рот.

— Вы правильно делаете, что пьете кофе со сливками. Черный вреден для здоровья, утверждают врачи.

— Да? Вы что, больной, ходите по врачам?

Курьер не обиделся.

— Кофе превосходный, кстати.

Мы были не настолько близко знакомы, чтобы я стал возражать.

— Играете за «патриотов»?

— Вовсе нет. Так, мелкая любезность. Всегда могу отказаться.

Я пожал плечами. Мне ли не знать, что отказать в небольшой услуге не так просто.

— У вас акцент. Вы славянин?

— С одной стороны, — дипломатично ответил я. — Надолго к нам?

— До вечера, — ответил он. — У нас забронировано несколько номеров для отдыха и ночлега в Рамат-Гане. Отель «Римоним».

Он все еще заметно нервничал.

— Знаю. Там неподалеку на улице Криницки есть автобусная остановка, где и назначим явку… Послушайте, молодой человек. Ведите себя естественно. Даже если за нами смотрят.

— Вам легко говорить, а я потеряю работу. А чем занимаетесь вы?

— Да разным… Вот, угощаю вас кофе. В перерывах пишу рассказы. Все, что вам нужно — это передать по назначению этот конверт по прибытии. Если возьмут с поличным, прикиньтесь обезьянкой: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не знаю. Если сильно прижмут, представьтесь агентом ЦРУ. Возможно, они захотят знать, на кого вы работаете. Но после допроса с пристрастием обязательно отпустят.

— Голову под водой будут держать, пока не сознаюсь?

— Вот-вот. Не умничайте, но и не сознавайтесь. Так что лучше не попадаться. А то один Бог знает, чего вы можете наговорить. Вам ведь хочется и дальше пользоваться дьюти-фри для провоза оригинального шотландского виски и гаванских сигар. Радуйтесь жизни, мой друг, тому, что у вас есть. И не ввязывайтесь в аферы с незнакомцами. Политика — дело грязное. Вы меня понимаете?

— Пытаюсь.

— Это значит, что однажды ваш хладный труп могут выловить из прибрежных вод, и он проделает последний путь в Институт судебной медицины, где крепкие и небрезгливые ребята в резиновых фартуках сделают вам харакири, на вашу левую ногу повесят инвентаризационный номерок как на мебель и засунут в морозильник, пока вас не опознают и не заберут родственники.

Утренняя дымка уже пропала, надвигалась обычная влажная жара. Знойное небо обрело цвет синего линялого комбинезона, который выдают на заводах и фабриках рабочему классу. Асфальт плавился. Минимаркеты с их красочно оформленными витринами зазывали купить овощей и фруктов. Юные девы слонялись туда-сюда в легких маечках и шортиках. Но я не поддался соблазну. Я не охотник ходить по магазинам, волочиться за прекрасным полом и убивать свое здоровье под южным израильским солнцем. Дома кондиционер и покой, который нам только снится. Вечером я пригласил Мириам поужинать в рыбном ресторане в Яффо, где мы бывали и нам очень понравилось. Море в этот вечерний час уже успокоилось, готовясь ко сну, еще дул свежий ветерок, солнце подсвечивало каменистый берег. Волны накатывали одна за другой, разбиваясь о волнорез на мириады блестящих брызг. Какой здесь удивительный закат, нигде такого не видел: горизонт как полоска красного золота, и на его фоне чайки кружат в замысловатом танце. У них тоже время ужина.