Слуга 3(трех) господ
Шрифт:
Еда была вкусной, спору нет, но мои мысли были заняты построением сюжетной линии. Каким будет финал? Всякое ведь может случиться и со мной, а уж с моими агентами-информаторами тем паче. Может прицепиться полиция, могут просто исчезнуть, как пропадают люди на улицах… И никто не узнает, где могилка твоя. По сценарию, сложившемуся в голове, но пока что сырому, в час X я должен предупредить Лондон о возможном провале и о том, что кто-то из информаторов оказался предателем и выдал всю группу.
— О чем ты задумался? — спросила Мириам. — Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?
— …Говорит она ему. Пушкина ты тоже в школе проходила?.. Я думал о летчике.
— Летчик? Какой летчик? Почему ты о нем беспокоишься?
— Я разве тебе не рассказывал?
— Ты вообще мало рассказываешь о своих делах.
— Один такой, из репатриантов. Безработный. Хозяин уволил. Сказал: лех абайта!.. (иди домой, — ивр.).
— Пил, наверное?
— Вроде, нормальный был. Впрочем, не знаю. Но говорит, что имел дело с сельскохозяйственной авиацией, посыпал колхозные поля удобрениями и ядохимикатами. Врет, скорее всего.
— И что теперь?
— Думаю, как его приспособить к делу.
— Делу?
— Звонил Иванов, помнишь… Дал новое задание: надо, мол, подыскать летчика. А зачем, не сказал.
— Иванов смотрит на твоих агентов как на марионеток, а ты — как на героев романа. Но этот летчик — живой человек или как?
— Сам еще не решил.
— Прости… Тебе приходится несладко, я понимаю.
— И ты прости меня. Но летчик мне нужен позарез. Он — ключевая фигура в игре, которую затеяли «патриоты».
Мы поднялись к центральной площади на улицу Яфет со знаменитой башней с часами. Платиновой жирной точкой сверкала в небе Первая звезда. Воздух был влажный и тяжелый, его можно было резать кухонным ножом. Сказывалась близость океана. Тускло светили немногочисленные уличные фонари. В баре напротив Башни сидели и о чем-то переговаривались курильщики кальяна. Возле дверей стоял молодой араб, на его майке арабская вязь обещала, наверное, что-то завлекательное, иначе зачем бы ему стоять у дверей как часовому на посту? На соседнем доме к стене была прилеплена самодельная вывеска: «С нашими гуриями вы окажетесь в раю уже этой ночью». Все понятно. Ночная жизнь в Яффо, как и в любом портовом городе, не затихала ни на минуту. О самой башне было известно, что построена она в 1903 году Морицом Шайнбергом, часовщиком и ювелиром, на пожертвования жителей Яффо, арабов и евреев. Евреи называют ее Мигдаль а-Шаон (Башня-Часы), здесь находится и колокол, который звонит каждые полчаса. История башни довольно занятна: во времена владычества турок в Палестине в честь 25-летия вступления на престол Оттоманской империи султана Абдул-Хамида II было решено возвигнуть сто таких башен. Не знаю, сколько из них сохранилось до наших дней, но яффская башня и поныне украшает город, и являет собой предмет созерцательного любования и фотосессий для туристов со всего света.
Я понимал, что рано или поздно мне придется посвятить Мириам в некоторые важные детали плана, признаться, что никакой я не шпион, что все мои информаторы возникли из небытия как декорация к роману, который я втихомолку пишу, и что я попросту не знаю, как быть, как совместить реальность с вымыслом. Мириам разумная женщина, в конце концов она служила в армии, прошла специальную подготовку, у нее светлая голова, и она поможет найти выход. Какая конспирация? К черту конспирацию… Бог не выдаст, свинья не съест.
— Ты задаешь вопросы, на которые я и сам не знаю ответа. Я знаю только одно: конец игры близок.
— Но ты понимаешь, что летчик нужен «патриотам» неспроста. Подумай, что это может означать?
— Как я могу это знать? Как автор, я могу устроить своему герою в любой момент катастрофу.
— Ага, тебе нужна эффектная развязка? Неужели тебе не жаль своих агентов?
— Но ты ведь тоже в игре, разве нет?
— В шпионские игры играют последние дураки, потому что они как правило плохо кончаются. Зачем тебе все это? Мог бы писать свои романы и жить спокойно…
— Я и пишу. Вернее, пытаюсь писать, когда на меня нисходит вдохновение. Роман, но и рассказы тоже, — ответил я.
— Детективы?
— Всякое… Что получится. А что получится — никогда не знаешь.
— Многие ничего другого не читают кроме детективов, триллеров и «магических» историй. Говорят, успокаивает нервы.
— Это трудно, поверь, писать детективы. Надо очень хорошо разбираться в психологии преступника, знать изнутри преступный мир, окунуться в него. Шутники советуют отсидеть в тюрьме за разбой или наркотики. Детективов написано много, все полки забиты, и многие из них действительно хороши. Но не всякому дано, понимаешь?.. Каждому овощу — свой фрукт, как говорят в народе. Чтобы получилось интересно, необходимо предусмотреть массу деталей, продумать сюжетные линии… И разоблачить убийцу в самом конце, не раньше и не позже.
— Из того, что я прочла, я заметила, что для разоблачения убийцы нужно понять мотив преступления. Без мотива улики бесполезны, можно сдать в утиль. Это ниточка, потянув за которую, — ну, ты понимаешь…
— Те, кто утверждает, что литература, детективы, в частности, должны отражать или подражать жизни, не совсем правы. На мой взгляд, писатель должен использовать свои знания, наблюдения, жизненный опыт как своего рода сырье, — об этом еще Маяковский писал, когда единого слова ради перерабатываешь тысячи тонн словесной руды, — можно назвать это и полуфабрикатом, пригодным или нет в дальнейшем для приготовления вкусного блюда.
Почему «патриоты» доверили эту акцию именно мне? Спасибо за вопрос. По моему разумению, на это указывают сразу несколько факторов. Меня хотели использовать «втемную», это раз. Если не удалось ликвидировать на границе, в Финляндии, почему бы не извлечь из этого промаха пользу, заставить поучаствовать в спектакле? Два. Если замысел режиссера удастся, «патриоты» продемонстрируют всему миру свою мощь, размах и влияние. Со мной как со свидетелем разобраться успеется. Это три. Если провокация сорвется — вот он, виновник торжества, берите его под белы рученьки и сопроводите в кутузку, на нары. Выходит, я для «патриотов» вроде пушечного мяса. Четыре. Как ни прискорбно сознавать, но это так. Придется смириться и сыграть навязанную роль до конца.
— Здрасьте. За кого вы меня принимаете?
— Принимаем за полезного дурачка…
Я рассудил, что если они держат меня за идиота и если считают, что я ни о чем не догадываюсь, пусть все так и останется. Однако соображения на этот счет оставить при себе, поскольку высказать их вслух вряд ли стоит, — просто не поймут, для этого надо обладать чувством юмора, чего «патриотам» никогда недоставало ни в какой эпохе и ни в одной стране. Попридержать язык, сделать паузу, а когда объявят второй акт марлезианского балета — они выдадут себя с головой. Главное, не потерять свою. Вот в чем сверхзадача, — понятие, введенное Константином Сергеевичем Станиславским для обозначения главной цели, ради которой в театре ставится спектакль и распределяются в нем роли.