Слуги Ареса
Шрифт:
– Спортом увлекаешься?
– Елизаров кивнул в сторону корта.
– Да, пришлось вот на старости лет у сетки поскакать. Как пацан, ей-богу! Положение обязывает.
А воообще-то я больше в преферанс... Ну ты же знаешь.
Елизаров молча кивнул. Генерал был картежником заядлым, это точно. Когда-то в гэбэшном санатории под Бердянском знаменитые чемпионаты сутками шли, Гущин всегда среди фаворитов оказывался. "Тренировка аналитических способностей на выносливость", - так он оправдывал свою преданность игре.
Комната, в которую
– Да ты и впрямь в чемпионы собрался!
– удивился Елизаров.
– Это девки потеют, модельки. Когда задерживаются. Фигуру соблюдают.
Елизаров тактично промолчал. Личная жизнь генерала интересовала его мало, по крайней мере, в настоящий момент. Полковник развернул газету и поставил на стол рядом с монитором греческую бутылку. Гущин мельком взглянул на этикетку и усмехнулся.
– Это добро мы для б... оставим. Им все равно, что трескать, была бы наклейка красивая. Ни черта в этих вещах не понимают. Не сердись, но мы другим продуктом займемся.
Из небольшого полированного бара генерал извлек пузатую бутылку темного стекла с черной с золотом этикеткой.
– "Мяукофф", - показал он бутылку Елизарову.
– Лучший коньяк Франции. Пробовал когда-нибудь?
Елизаров отрицательно покачал головой. Из французских он знал только "Наполеон", да и вообще, по правде сказать, к коньяку был равнодушен.
Гущин вышел и через несколько минут вернулся с блюдом холодной телятины, банкой оливок, фаршированных анчоусом, и парой лимонов. Разрезав лимоны на половинки, он выжал их прямо на ломти мяса и вытряхнул на блюдо оливки. Вытер пухлые красные руки и щедро плеснул густой темный напиток в широкие низкие бокалы.
– Ну, за встречу, Володя! Молодец, что навестил.
Елизаров одним глотком осушил содержимое бокала, и дух у него перехватило. За обманчиво мягким вкусом и тонким ароматом, слегка напоминавшим запах изюма, скрывалась поистине зверская сила!
– Э-э-э! Ты поосторожней!
– испуганно воскликнул Гущин. Сам он отпил весьма скромный глоток.
– Так с копыт слететь недолго! Давай, давай мясца наверни. Да руками давай, без церемоний!
Елизаров покрутил головой, восстанавливая дыхание, вцепился зубами в телятину. Кисленький лимон нь[й сок приятно кольнул небо. Гущин с улыбкой наблюдал за приятелем.
– Ну что, отпустило? Давай еще разок, только тихонечко. За тебя. И р-р-р-аз!
Через несколько секунд Елизаров почувствовал, как приятное тепло окатило его до самых пяток. Раздражение исчезло, растворилось в ароматных парах удивительного коньяка, и толстенький низенький Гущин стал ему вновь симпатичен. Даже несмотря на холодный блеск близко посаженных, слегка заплывших голубоватых глазок.
– Я чего заехал-то, Слава...
– начал было полковник, но Гущин жестом остановил его.
– Ждал я тебя, ждал! Ну, ну! Удивление-то не разыгрывай. Передо мной-то, а? Когда Сережка мой сюда примчался с вопросом от тебя, я сразу смекнул, что полковник сам скоро пожалует.
– Гущин с ухмылкой ткнул собеседника в плечо.
– Это ты правильно решил - сам приехать. Вопрос-то не для пацанов, для старых зубров вопрос-то, а?
Елизаров кивнул, вытащил из кармана пиджака пеструю книжку и бережно положил на стол.
– Прочитал я сей труд... И сопоставил с визитом парнишки от Алферова. И решил тебя навестить. По старой дружбе.
– О чем книжка?
– Гущин равнодушно взглянул на обложку.
– А книжка эта, товарищ генерал, о противоракетной обороне.
– О чем, о чем?
– О противоракетной обороне.
Гущин недоуменно взглянул на своего гостя.
– Но это же роман? Беллетристика?
– Так точно. Но, судя по всему, автор неплохо разбирается в проблеме. Точнее - разбирался. Сам я не знаток, так, слышал кое-что краем уха, но показалось мне, что есть в этой книжке информация, которой в печати вроде бы не место. Я там отметил, посмотри, пожалуйста, и мнением своим компетентным поделись. Очень обяжешь.
Генерал недоверчиво хмыкнул, раскрыл книжку и просмотрел несколько абзацев, отчеркнутых красным карандашом. Минуту спустя с лица его исчезло пренебрежительное выражение. Быстро листая страницы, впиваясь глазами в текст с пометками Елизарова, он что-то беззвучно шептал полными красными губами. Наконец захлопнул книгу и с заметным негодованием швырнул ее на стол.
– Ну как?
– поинтересовался Елизаров.
– Да уж! В этом е...м государстве секретов больше не существует! Еще лет пять назад этот писака сраный десяточку бы у меня схлопотал за такие вирши!
Покорчевал бы тайгу на бескрайних просторах! Уж я бы...
– Он, Слава, пулю схлопотал, - напомнил Елизаров.
– А по заслугам, по заслугам!
– почти выкрикнул Гущин и вдруг осекся, заметив, как похолодели глаза полковника.
– Вот, значит, как...
– протянул Елизаров, не отводя взгляда от лица собеседника.
– Ты это... Ты что? Я так, фигурально. Времена сейчас - сам знаешь... Да не бери в голову. Я от сердца просто - развелось болтунов этих, опарыши какие-то, ей-богу!
– Гущин суетливо налил коньяк в бокалы, пододвинул к полковнику тарелку с закуской.
– Ну-ка, еще по одной! За упокой души писарчука, ха-ха!
Елизаров тост не поддержал, продолжал холодно разглядывать суетящегося хозяина. Тот отхлебнул коньяк, бросил в рот маслинку, пожевал, улыбнулся.
Смущение его прошло. Внезапно прошло - будто щелкнул какой-то внутренний переключатель.
– Ну что, разыграл? Разыграл, разыграл! Признавайся, волчара старый! расхохотался Гущин.
Елизаров с усилием улыбнулся.
– Я к тебе с делом, а ты оперетту здесь устраиваешь... Может, театралом от безделья стал?
– Много ты знаешь - от безделья! Я здесь как пчелка тружусь...