Слуги паука 3. Время полной луны
Шрифт:
Секира в руках варвара грозно взвыла, точно жаждущий крови дикий зверь. Мгновенно удесятерив скорость полета, и в который уже раз заставив испуганно отпрянуть храмовых стражников, сверкающей на солнце молнией она обрушилась на каменный жезл. Удар пришелся по цепи, и в следующий миг клинок вновь взлетел в высоту, продолжая набирать обороты. Каменные брызги разлетелись во все стороны, вонзаясь в тела людей, нанося стоящим рядом неглубокие, но болезненные раны. Столб развалился надвое и с грохотом рухнул на гранитные плиты. Железный стержень с закрепленным в нем кольцом, не удерживаемый более ничем, вывалился из своего ложа и, коротко
— Вперед! К мосту!— взревел киммериец.
И только тут до смертников дошло, что им даровали шанс выжить. Они бросились вперед, один за другим соскальзывая с цепи, и Рогаза с ужасом поняла, что не может их остановить. Проклятый варвар не шутил! Теперь их можно только убить — второй раз в плен они не сдадутся!
— Что стоите, паучий корм?!— заверещала она, и глаза колдуньи вспыхнули такой ненавистью, словно вся нечисть мрачного царства Нергала решила в этот миг взглянуть на мир сквозь ее глазницы.— Убейте варвара!— визжала ведьма.— Убейте пленников, или, клянусь Затхом, займете их место!
Толпа стражников, до сих пор сдерживаемая страхом перед грозным киммерийцем, нахлынула, словно океанская волна. Воины предпочли гибель от секиры варвара медленной и мучительной смерти, которой одаривала Рогаза провинившихся перед ней.
— Нет, Конан! Уходи! Они убьют тебя!— услышал он истошный, исполненный отчаяния вопль Миллы.
И тогда киммериец, который начал было пробиваться к пирамиде, понял, что девушку сейчас ему не спасти.
— К мосту! — вновь взревел он.
Толпа только что спасенных пленников ринулась вперед, сметая все на своем пути. Они были безоружны, эти полторы сотни разъяренных мужчин, но представляли собой грозную силу. Глаза их горели яростным огнем, и каждый понимал, что для воина смерть в бою неизмеримо почетней позорного расставания с жизнью у пыточного столба. Поэтому они без раздумий бросились на стражу. Многие при этом погибли, но многим удалось уйти.
Конан оглянуться не успел, как остался один.
— Мост! Мост поднимайте!— стоя на возвышении, визжала омерзительная старуха, и на какой-то миг киммерийцу нестерпимо захотелось добраться до нее.— Живьем! — продолжала командовать она.— Живьем взять варвара! Несите сети, олухи! Не дайте ему уйти!— словно почувствовав близость желанной победы, заверещала ведьма, тыча в северянина кривым пальцем.
— Уходи, Конан! Уходи!— рыдала Милла, но голос ее не был слышен за шумом боя.
В тот же миг вздрогнуло чрево горы, словно те темные силы, что скрывались внутри, вздохнув, пробудились от сна, намереваясь прийти на помощь своей повелительнице. Угрожающе лязгнули цепи, и киммериец понял, что пришло время выбора: жить ему или умереть.
— Кром!— взревел он, и крик его, отразившись от каменных стен, грозным эхом прокатился по отвесным склонам, поколебал покрытые снегом вершины гор, заставив содрогнуться, казалось, само основание мира.
Стражники наступали со всех сторон, но верная секира, с восторгом поющая боевую песню, с наслаждением вгрызалась в плоть, требуя новой и новой крови.
— Скорее, Конан! Прыгай!— перекрывая шум боя, донесся до его ушей голос Зула.
Киммериец мельком взглянул на мост. Крылья его медленно, но неотвратимо поднимались все выше, и разрыв между ними, под которым лежала бездонная, как казалось сверху, пропасть, становился все шире.
Северянин оглянулся в последний раз, увидел стрелков с арбалетами в руках, торопливо
Старая колдунья металась на возвышении, изрыгая проклятия, но звук ее голоса почти не долетал сюда.
Гигантскими шагами Конан начал стремительный разбег и теперь от того, сохранил ли он достаточно сил для прыжка, зависело все. Он ускорял бег, взлетая вверх, по продолжавшему неумолимо подниматься крылу моста. Вот он уже посреди него… Вот преодолел половину оставшейся части…
И в это время первая стрела высекла искры у его ног и ушла в высокое синее небо. Киммериец стиснул зубы и яростно зарычал от собственного бессилия, но продолжал бежать. Неожиданный порыв ветра рванул его густую шевелюру, охладив разгоряченное лицо, а заодно отклонив и стрелы, одна из которых высекла искры у него над головой…
— Брось ее, Конан,— закричал Зул,— или отправишься к Нергалу!
Но киммериец и не подумал следовать совету друга. Наоборот. Он обеими руками ухватился за рукоять секиры и поднял верно послужившее ему оружие высоко над головой, словно знамя, расставшись с которым, навек покрыл бы себя неслыханным, несмываемым позором.
— Он сошел с ума…— побелевшими губами прошептал Зул.
Конан необыкновенно удачно рассчитал разбег, а может быть, ему просто повезло, но он умудрился оттолкнуться от самой кромки крыла и взмыл над пропастью.
— Не допрыгнет,— мрачно изрек появившийся рядом с Зулом Тарган.
Конан, вложив в это движение все оставшиеся силы, рубанул секирой, словно перед ним было не пустое пространство, а последний противник, самый грозный и несокрушимый. Лезвие со свистом рассекло воздух, и Конан выпустил рукоять. У Зула от изумления расширились глаза. Ему показалось, что его друг подпрыгнул, вторично оттолкнувшись, правда, на этот раз от воздуха!
И все-таки он ясно видел, что до кромки еще слишком далеко…
Этим утром Халдон проснулся в прекрасном настроении. На самом деле он давно потерял счет времени, но почему-то был уверен, что это именно утро. Даже то, что на завтрак он доел последний кусок черствого хлеба и выпил последний глоток воды, не огорчило его. Наоборот. Тот же внутренний голос подсказал ему, что испытание выносливости кончилось, а вместе с ним пришел и конец его наполовину добровольному заточению.
Как только он понял это, тут же собрался и медленно пошел к выходу. Он передвигался короткими перебежками, используя для укрытия каждую выемку, каждую щель, и все в это утро складывалось для него как нельзя лучше. Зуагиров навстречу не попадалось, и это был хороший признак. Однако такое везение не расхолаживало жреца, а в какой-то мере даже заставляло собраться, потому что он понимал: хоть один пост у выхода должен остаться, и пост этот ему так или иначе придется пройти.
Внезапно снаружи до слуха его донеслись возбужденные голоса, и жрец мгновенно насторожился. Что-то важное происходило там, куда он шел. Он сделал один осторожный шаг, другой. Медленно выглянул из-за угла. Пятеро стояли, задрав головы, и смотрели вверх, словно увидели там нечто необычайно интересное. Он тоже посмотрел туда, но ничего не увидел и равнодушно пожал плечами. В сотне шагов впереди нервно перебирали копытами стреноженные кони.