Служанка двух господ
Шрифт:
Неужели все его вчерашние рассуждения не стоили выеденного яйца? Неужели придется начинать все сначала? Леня был к этому готов. В его профессии упорство и целеустремленность значили, может быть, не меньше, чем ловкость рук и сообразительность.
Однако перед тем, как слезть со стула и ни с чем вернуться в Венину квартиру, Маркиз еще раз внимательно осмотрел снятый плафон, лампочку и всю комнату, в которой находился. И заметил маленькую, но немаловажную деталь.
Нить накаливания в лампочке оставалась целой. Она вовсе не перегорела. То есть этот плафон должен был светиться при включенной люстре.
В Лениной душе шевельнулась надежда. Он установил снятый плафон на прежнее место и осторожно отвинтил следующий. И на этот раз его старания были вознаграждены.
Вместо лампочки в цоколь хозяин ввинтил заглушку с изолятором, а в самом плафоне лежал плотный черный конверт, внутри которого прощупывалась стопка фотографий. Леня облегченно вздохнул, спрятал конверт во внутренний карман своего комбинезона и привинтил плафон на прежнее место.
Он еще не успел слезть со стула, как из прихожей донесся самый неприятный звук, которого он никак не ожидал, – звук поворачивающегося в замке ключа.
Едва Леня покинул Венину квартиру, якобы отправившись за краской, Лола устроилась возле окна на кухне и принялась неторопливо обрезать рулон обоев. Краем глаза она поглядывала в окно – отсюда хорошо просматривался подъезд дома, и она должна была заметить Каретникова, если тот неожиданно вернется домой. На этот случай у нее в кармане лежал брелок с кнопкой, вроде автомобильной сигнализации. Стоило ей нажать на кнопку, и в кармане у Лени запищал бы сигнал тревоги, предупредив его о несвоевременном возвращении хозяина. Кроме того, Лоле надлежало отвлекать Веню и его троюродную тещу, если на нее на этот раз почему-то не подействует снотворное.
– Дяденька, – завела Лола, стрельнув глазами в Венину сторону. – А вы ведь не женатый?
– Нет, – хмуро отзвался Веня, допивая кофе и поглядывая на часы.
– Ох, пирожков-то я сегодня не напекла, – огорченно вздохнула Лола. – Начинки не было! А что это вы, дяденька, не женились?
– Некогда было, – неохотно ответил Веня, у которого совершенно не находилось желания поддерживать разговор на такую тему. – Да и разве это так уж обязательно – жениться?
– А то! – Лола даже подпрыгнула от волнения. – Знамо дело, обязательно! Все же женятся! Неженатый мужчина – это как… как не знаю даже что! Как, к примеру, столб без проводов! Это непорядок, одно слово! Вот вы вечером домой приходите, а вам никто и щей-то не подаст! Или, наоборот, борща! Вон у вас на рубашке дырка, а зашить-то некому!
– А вот женишься и попадется такая теща, как Софья Сигизмундовна! – вполголоса проговорил Веня, покосившись на дверь.
– А вы, дяденька, и не женившись, тещу получили, – насмешливо проговорила Лола.
– Твоя правда, – вздохнул Веня.
– А бывает, что теща-то еще лучше жены! – увлеченно говорила Лола, приступая к следующему рулону обоев. – Вот у нас в деревне Васька-тракторист с женой развелся, а на теще женился.
– Это как? – из вежливости поинтересовался Веня.
– Да очень просто! Жена у него, Нюська, такая шалава… каждый день с другим мужиком, и пьянки у нее, и гулянки! А теща, Нина Ивановна, женщина серьезная – и по хозяйству, и за коровой приглядит, и зашить-заштопать… Вот Ваське-то такая жизнь надоела, он Нюську прогнал – делай, говорит, что хочешь, только не в моем доме, а тещу-то замуж позвал…
– Так она же, наверное, старая…
– Нина Ивановна-то? Да не то чтоб очень старая, она Нюське-то не мать, а мачеха, отец Нюськин ее из города привез, как картошку продавал…
– Ты меня совсем запутала, – проговорил Веня. – Какой отец? Какая картошка? Зачем из города картошку привозить?
– Какой вы, дяденька, непонятливый! – возмутилась Лола. – Не картошку он привез, а Нину Ивановну!
Однако закончить историю она не успела, потому что в дверях появилась Софья Сигизмундовна. Вид ее был ужасен. Волосы всклокочены, как пакля, засаленный халат надет на левую сторону, а самое главное – на лице женщины был написан самый настоящий ужас.
– Вениамин! – воскликнула она с порога. – Ты почти добился своего! Я была на один шаг от смерти!
– В чем дело, Софья Сигизмундовна? – поинтересовался Веня, поднимаясь из-за стола.
– Пока ты здесь распиваешь чаи в обществе этой сомнительной особы, я едва не умерла! Конечно, ты бы только обрадовался!
– Софья Сигизмундовна, как вы можете такое говорить? Да объясните же наконец, что произошло?
– Я прилегла отдохнуть, – сообщила теща трагическим голосом. – Буквально на одну минуту, как вдруг… оно зашевелилось и запищало!
– Оно? – переспросил Веня. – Кто – оно?
– Мое одеяло! – ответила Софья Сигизмундовна. – И нечего смотреть на меня такими глазами! Я еще не сошла с ума!
– Но Софья Сигизмундовна, – взмолился Веня. – Сами посудите, как одеяло может шевелиться и пищать?
– Ты мне не веришь? Вот до чего я дожила! Еще немного – и меня отправят в сумасшедший дом! Пойдем со мной, и ты сам убедишься, что я еще не выжила из ума! И пусть эта особа, – Софья Сигизмундовна покосилась на Лолу, – пусть она тоже пойдет с нами! Как свидетель!
– Ну пожалуйста. – Веня пожал плечами и переглянулся с Лолой. – Пойдемте, если вы так хотите! Но только уверяю вас…
Теща его не дослушала и, круто развернувшись, направилась в свою комнату. Веня нехотя пошел за ней, Лола двинулась следом, виновато размышляя, не послужило ли причиной тещиных галлюцинаций собачье и кошачье снотворное, которым ее поили второй день.
Софья Сигизмундовна распахнула дверь в свою комнату и ткнула пальцем в сторону необъятной кровати, заваленной сбившимися перинами.
– Вот! Вы мне не верили!
Одеяло, которым была прикрыта тещина постель, действительно шевельнулось. Лола ойкнула и попятилась.
– Там… там, кажется, крыса… – проговорила она, холодея от ужаса.
Действительно, из-под края одеяла показался остренький носик и живой заинтересованный глаз.
– Вот как мы живем! – воскликнула Софья Сигизмундовна. – Вот, Вениамин, до чего ты довел квартиру! У нас уже крысы бегают среди белого дня!
Одеяло еще немного приподнялось, и на свободную часть кровати выбрался небольшой белоснежный зверек.