Служба по расчету
Шрифт:
— Начнем с того, что ты устроил пожар в зале Александровского дворца, — раздраженно проговорил отец. — И едва не сжег драгоценные подарки. Что, Алексей, думал, я не узнаю. Ты забыл, кем я служил при дворе?
Ну и кто меня сдал? Сама София Петровна, охранники или кто-то другой? Честно говоря, я уже и забыл о самом факте пожара. Получилось нейтрализовать подарочек — и хорошо. Последствия из моей головы просто вылетели, ибо пришлось срочно позаботиться о других вещах.
Вряд ли меня сдала сама кузина София — она не производила впечатление болтушки. Либо ее как следует прижали,
— Я правильно понимаю, что после всего, что совсем недавно имело место в нашем доме, вы сейчас решили отчитать меня за небольшой инцидент во дворце? — улыбнулся я.
Отца аж перекосило. Да, я слишком поздно вспомнил, что, даже уйдя со службы, он оставался верен своему делу. Мне тоже следовало аккуратнее выбирать выражения.
— По-твоему, поджог и угроза безопасности императорской семье — это просто небольшой инцидент? — прошипел отец, медленно поднимаясь из-за стола. — Ты хоть понимаешь, какая паника могла начаться? Благодари бога за то, что все удалось замять!
Я кивнул.
— Обязательно поставлю свечку в ближайшее воскресенье. Отец, я понимаю ваше беспокойство случившимся в Царском Селе, но сейчас меня куда больше волнует состояние моей сестры.
Не спрашивая разрешения, я устроился в кресле напротив отца. Да, я дерзил и вел себя слишком уж по-домашнему. Отец всегда был большим формалистом и уделял много внимания мелочам, которые в обычной семье вообще не имели бы никакого значения. Это тоже можно было понять — Иоанн Карлович буквально выгрыз титул светлости.
Титул светлейшего князя был единственным княжеским, который можно было получить от самого императора за личные заслуги. Остальные князья наследовали свои титулы и право называться сиятельствами от предков. Но государь Петр Первый сломал систему, и с тех пор история знала немало противоречивых имен светлейших князей.
Все светлейшие сталкивались с недоброжелательным отношением светского общества. Их считали выскочками, людьми не своего круга, завидовали и порой даже интриговали против них. «Из грязи в князи» — часто именно такой сценарий ассоциировался с припиской «светлейший». Лишь последующие поколения чувствовали себя комфортнее, но с новичков спрос в свете всегда был очень высок.
Реальность была такова, что этот титул давали за исключительные заслуги. Часто вместе с орденом Андрея Первозванного. Моему отцу орден не дали, а вот титулом наградили, причем заслуженно. И это понравилось далеко не всем, особенно с учетом того, что позже матушка решилась на столь неравный брак.
Я прекрасно понимал, что отец всю оставшуюся жизнь будет доказывать то, что достоин оказанной чести. И будет требовать того же от каждого из своих детей. Единственный человек, которому ничего не нужно доказывать — моя матушка, но и она поддерживала устремления отца.
Только вот я большого пиетета перед ним не испытывал. Любил — в какой-то степени, да. Был привязан — вполне. Уважал — безусловно. И все же я давно чувствовал себя равным с ним, поскольку именно на мои плечи легла забота о матери и Татьяне, когда отец с Виктором перебрались на службу в Гельсингфорс, а мы остались в Выборге.
—
Это не ощущение. Это профессиональное чутье, отче. Ты слишком долго тренировал наблюдательность и теперь даже неосознанно подмечаешь то, что игнорируют другие. Потому-то тебе и не кажется.
Но вслух я сказал другое.
— Да, знаю. Таня отравилась ядом твари, которая вылезла из аномалии. Той самой аномалии, какие отравляют артефакты, за которыми гоняется вся «Четверка».
— И откуда ты это знаешь?
— Додумался. Связал одно с другим — и вуаля.
Отец приподнял брови, разумеется, не поверив ни единому моему слову. Ситуация была патовая. Он понимал, что никак не мог вытащить из меня нужную ему информацию. Все же Черный Алмаз против его Сапфира. И еще он прекрасно понимал, что я тоже это знал. Ему оставалось довольствоваться только тем, что я сам решу сказать.
— Ты знаешь больше, чем говоришь, Алексей. Но не торопишься рассказывать. И я не понимаю, почему.
— Потому что некоторые знания не проверены, некоторые — и вовсе плод моих догадок. Вы, ваша светлость, прекрасно осознаете, насколько губительной может оказаться непроверенная информация. Тем более для нашей семьи.
— Но сейчас дело как раз касается нашей семьи, Алексей! — воскликнул отец. — Татьяна едва не погибла! Я понятия не имею, что за чертовщина происходит. Не понимаю, что с этим делать. А единственный человек, который может пролить свет на происходящее, какого-то дьявола отмалчивается!
И это еще отец знал не обо всех моих подвигах и планах на будущее…
Я лишь вздохнул и поднял на него глаза.
— Изложи я свои соображения раньше, ты бы объявил меня сумасшедшим и запер в особняке с правом выходить только в уборную, и то под надзором. Пока вы с Виктором пытались хоть как-то восстанавливать карьеру — разумеется, во благо семьи, я очень много занимался. Перечитал все, что попадалось под руку и не входило даже в расширенную программу подготовки. Через мои руки проходило очень много сомнительной информации и фальшивых ритуалов. Но кое-что оказалось рабочим.
— Хочешь сказать, что ты пользуешься уже готовой ритуалистикой? Что ты где-то вычитал об этих… аномалиях?
Аккуратнее, Алексей. Полуправда — очень опасная вещь. Чем больше вяжешь лжи, тем выше риск однажды в ней запутаться.
— Однажды я увидел ее своими глазами, эту аномалию, — сказал я. — Относительно недавно. Вспомнил, что когда-то мне попадалась в руки одна книжонка, в которой описывалось нечто похожее. Беда в том, что в тот момент со мной была Таня. Аномалия быстро закрылась, но странное создание, которое из нее выпрыгнуло, успело в нас плюнуть. Мы закрылись щитами, но, видимо, на Таню все же попало. С тех пор она и начала слабеть, но я слишком поздно связал одно с другим…