Служба
Шрифт:
Наконец Андропову удалось то, чего еще никогда не было в отечественной истории: шеф тайной полиции самолично воссел на трон и стал хозяином государства. Еще в 1968-м он проговорился: стать генсеком — его «голубая мечта». Сбылось! У Андропова вышло то, что не выгорело у Берии. Да по большому счету Юрий Владимирович не просто один из формальных преемников Лаврентия Павловича, а его духовный наследник и продолжатель. Единственное, пожалуй, отличие: Ю. В . был примерным семьянином и обладал более изысканными манерами. Но это лишь внешняя оболочка. Как и Лаврентий Павлович, наш герой был полицейским по «мозгу костей», образу жизни
Его не зря в один голос все сравнивают с большевиками начала века: он был фанатиком наведения порядка в сыплющемся государстве. Да, как глава тайной полиции он обладал исключительной информацией о состоянии дел в стране: разваливалась экономика, все исчезало с прилавков, падает дисциплина, коррупция разъела партию, милицию, министерства. И Андропов охотно принял на себя обязанности главного лекаря — чтобы реализовать свое, гэбешное представление о порядке в стране. Но был он не врачом, а лишь околоточным фельдшером. С единственным рецептом на все случаи жизни: тащить и не пущать, и — резать, резать, резать!!!
Кем же он был? Умный? Безусловно, — но умный непрофессионал во всем. Он обладал колоссальной информацией, но распорядиться ею не мог. Ибо ничего не понимал в экономике. Это признает даже Крючков: «Единственное, в чем он, пожалуй, не без некоторых оснований, считал себя профаном, — так это область экономики». Помимо экономики, он не разбирался ни в социальных, ни в национальных проблемах. В иных — тоже.
Поступавшую информацию он неизменно накладывал на кальку своих чекистских догм: все беды от расхлябанности и происков врагов! Отсюда рукой подать до традиционного чекистского: порядок надо наводить железной рукой, каленой метлой, ежовой рукавицей! Что система неэффективна по своей сути — такая крамола ему и в голову не могла прийти.
Он начал с массовых облав на прогульщиков: их выискивали по баням, ресторанам и кафе, выгребали из кинотеатров. В продажу поступила дешевая (и дерьмовая) водка. Самое же кардинальное нововведение заключалось в выдвижении лозунга: увеличить на полпроцента производительность труда и снизить на полпроцента себестоимость производимой продукции. И это на полном серьезе предложил генсек-чекист, лучше, чем кто-либо, знавший о масштабах приписок!
Как же примитивно он понимал чаяния народа (сиречь — «населения»)! Генерал Леонов вспоминает, как на одном из совещаний в КГБ Андропов поразился: чего это поляки бунтуют — ну, подорожало у них мясо, так ведь все равно они съедают его в год по 70 кг на душу, «почему же не бунтуют тогда наши люди, которые едят вдвое меньше?» В общем, «дадим народу колбасы — не захотят никакой свободы».
Чем еще мог вдохновить своих подданных чекистский бог? Естественно, борьбой с коррупцией. Народ понял правильно: «начальников бьют» — для быдла ничего нет слаще прилюдного унижения чиновника. А раз огонь по штабам, значит он свой, в доску, как Сталин! Сталина народ любил, ибо те, кто не любил, давно сгинули в Куропатах, снегах Колымы и Магадана, «Белых Столбах». Такой народ не мог не желать сильной руки и с тусклых времен брежневских «сисек-масисек» жаждал этого страстно. Сразу же после воцарения Андропова пошел слух: расконсервируют северные лагеря, снова порядок наводить будут, как при Сталине. И ведь общество было к этому готово!
Как готово было и к иному:
Чем разумным, человеческим объяснить эту дьявольскую убежденность моего героя в своем праве решать все и вся за сотни миллионов людей? Пожалуй, он считал нас лишь безликой массой, которую надо силком тащить к «счастью». Не желающие идти, были психами и врагами, которых надо наказывать психушками, лагерями и танками. Как дешево он ценил нас. Но мы того стоили, радуясь колбасным обрезкам, дешевой водке и надвигающейся чистке. Он не успел чуть-чуть. Нашей заслуги в том нет, есть высшая справедливость, есть Бог…
Но остались продолжатели «дела», не потерявшие надежд на реванш чекистской «справедливости». «Если же очередная попытка демократизировать Россию завершится по нашей исторической традиции диктатурой, разорванные части структуры госбезопасности в мгновение ока сольются в единый организм», — пророчествует генерал Шебаршин. 20 декабря каждого года с помпой отмечают именины Лубянки. И собравшиеся в клубе Дзержинского проводят очередной сеанс спиритизма, вызывая дух своего кумира. А так не хочется, чтобы забитый в кремлевскую стенку призрак когда-либо вновь обрел плоть.
13. «Папу — убрать!»
«Наши враги никогда не укроются от нашей руки.
Мы не знаем границ!»
13 мая 1981-го турок Али Мехмет Агджа на площади Св. Петра в Ватикане выстрелами из «браунинга» тяжело ранит папу римского Иоанна Павла II. Та история вроде таким уж быльем поросла, только истинная подоплека покушения столь же загадочна и по сей день, как и двадцать лет назад. Все так бы и осталось в тумане, не оставь товарищи в штатском слишком уж много следов. Каковые, впрочем, к делу не пришьешь…
Иоанна Павла II на Лубянке ненавидели пылко и страстно, еще с тех времен, когда тот был краковским кардиналом Каролем Войтылой. А уж пришествие поляка в Ватикан вызвало у чекистов форменный шок. К известнейшему британскому исследователю спецслужб Найджелу Уэсту (Nigel West) не столь давно попали в руки некогда добытые ЦРУ и ныне рассекреченные документы КГБ за подписью Крючкова: «Бросается в глаза откровенная обеспокоенность деятельностью римского понтифика. В них проводится мысль, что Папа якобы угрожает стабильности всей коммунистической системы… Сейчас из болгарских источников стало известно, что именно Крючкову принадлежала идея «активных мероприятий» против Ватикана с целью уменьшить растущую угрозу советской системе через устранение Иоанна Павла II».В наших архивах таких бумаг не найдено?