Служба
Шрифт:
На поприще народного избранника Степашин известности не обрел, ибо, хоть и являлся координатором некоей фракции «Левый центр», привычно укрылся в тени. И так надежно, что по сей день мало кто может поведать, что он делал во время августовского путча. Утверждают, что 19 августа подполковник-политрук вышел из славных рядов КПСС…
Зато с того августа в карьере безвестного подполковника происходит перелом — начался реальный подъем к вершинам власти. Правда, никто не в состоянии вспомнить, даже с документами в руках, чем же собственно отличился на парламентском поприще наш герой. Разве лишь возглавил комитет по обороне и безопасности хасбулатовского Верховного Совета, стал начальником питерского управления госбезопасности. Одно время его даже прочили на пост министра обороны России. И он стал почти министром — председателем госкомиссии по расследованию деятельности
В те дни команда Ельцина стремилась поставить под свой контроль неблагонадежную и опасную Лубянку. Посему ключевые посты раздавались «своим». Степашина отправили в родной Питер. Судя по всему, питерские чекисты без труда раскусили нового шефа и легко приручили его. Ибо сильная воля и твердый характера никогда не входили в набор личностных качеств нашего героя. Впрочем, как и компетентность. Работу на посту чекиста № 1 Питера Степашин еще долго вспоминал с нежностью и любовью: «это стало для меня настоящей школой».Из которой вынесено главное — «умение работать с агентурой».И хотя стукачи тогда были не в моде, новые боссы нового КГБ быстро вошли во вкус работы с ними, да и сбор компромата на политического оппонента, похоже, доставлял уже чисто эстетическое удовольствие.
Но вдруг обретенная любовь к лубянскому ремеслу осталась неразделенной: в чекистской среде Сергея Вадимовича откровенно презирали, ловя момент, чтобы подгадить своему начальнику. Об этом говорят и прозвища, кои (ну, совершенно случайно!) просачиваются в ехидную прессу: Степашка, Пожарник…
Пока над «пожарником» смеялись, тот в качестве зама спокойно приобретал опыт аппаратно-подковерных игр у министров — Баранникова и Голушко. И регулярно давал интервью, сообщая читателям удивительные новости про ФСК, которая, «взяв лучшее от своих предшественников и избавившись от «негатива», станет надежным щитом как для России, так и для всех россиян. А меч мы сдадим в музей…».Сдали?
В разгар осенних событий 1993-го Сергей Вадимович повышен до чина 1-го зама чекиста № 1. Участие Степашина в разрешении конфликта свелось к курсированию между Кремлем и Лубянкой с редкими выходами «на разведку» в блокированный Белый дом — для переговоров с Руцким и Баранниковым. Более ярко он светился после, на пресс-конференциях: «вооруженные боевики, я вам прямо скажу — мы знали точную расстановку, где находятся, сколько находится, возможные их действия и количество вооружения»(вот где кроются истоки будущих «38 снайперов»!); «вы их видели, этих бандитов, и вы сами нас критикуете… почему эти люди на грузовиках с оружием катались спокойно по Москве? Вот за это они и награждены. Я думаю, за это награжден и министр безопасности Николай Михайлович Голушко, который, кроме того, я позволю сказать и свою личную оценку, проявил еще и гражданское мужество…».
Столь мудрое поведение дало свои дивиденды — 2 марта 1994 года Степашин становится директором ФСК. После чего резко выросло поголовье выловленных шпионов, особенно зимбабвийских.
С другими успехами было посложнее: осенью 1994-го директор ФСК неоднократно давал честное пионерское к Новому году найти убийц священника Александра Меня и журналиста Дмитрия Холодова. И редкая газета удержалась, чтобы не позубоскалить о «предновогодней вахте» Степашина. Известно, сколько ждут обещанного, но в России шефы спецслужб столь долго не служат.
Но и повода для уныния он не видел: «Есть голова. Есть руки. Есть ноги. А крылья — это дело пегасов. А в целом ФСК в структуре нашего государства нашла свое место».Интересно, какое?
Назревал очередной пожар — в Чечне. Который поначалу и поручили тушить известному специалисту по партийному руководству противопожарными
Первый звоночек о некомпетентности службы г-на Степашина звякнул в августе, когда дудаевцы как ребенка повязали подполковника ФСК Крылова. Который, согласно полуофициальным версиям, упорствовать не стал — сдал всю известную ему информацию и агентуру на территории Чечни. Даже выручить своего человека служба не смогла (или не захотела): сначала отрицали, что это их человек, потом заявили, что он случайно оказался в Чечне, а ФСК-де вообще никаких операций там не проводит… Когда же Крылова вытащили из Чечни, г-н Степашин самолично не постеснялся присвоить себе лавры спасителя — «наш коллега попал в плен, но мы его оттуда освободили».О методах он умолчал — «подобная ситуация может повториться, и нам понадобится применить те же методы».
Когда в ноябре ситуация «повторилась» и в плену оказались экипажи танков «оппозиции», метод применили вновь: ФСК заявила, что не имеет к этому никакого отношения. Солдат и офицеров российской армии объявили наемниками и искателями приключений, открестившись от них. А спустя пару дней разорвалась «бомба»: пленные дали показания — для участия в операции их вербовали офицеры ФСК. Еще день-два и стало ясно: пресловутый бездарный штурм Грозного (над которым успел посмеяться даже Грачев) — операция Лубянки. Когда же в Моздок стали поступать первые тела погибших 26 ноября контрактников, первое, что сделали особисты Степашина, попытались тайно захоронить их в яме…
И выходит, что именно воинству Степашина выпала сомнительная честь стать зачинателем, детонатором той бойни. Правда, серый костюм Сергея Вадимовича как-то быстро скрылся за широкими спинами старших товарищей в камуфляже. И он занялся тем, чему был более всего научен — агитацией и пропагандой. На упреки в том, что его служба плоховато собирала информацию в Чечне, ответствовал: «А мы не разведка. Мы контрразведка…».Потом он сообщает нам, что журналисты подкуплены Дудаевым, что в Чечне воюют не чеченцы, а иностранные наемники, получающие «по 800–1000 долларов ежесуточно», что Дудаев «построил под городом целую систему коммуникаций, бункеров, убежищ»,что ФСК обнаружила порядка сорока женщин-снайперов — «белых колготок», взято в плен несколько афганцев, египтян, иорданцев, литовцев — до 30 иностранцев… Вот только ни тогда, ни после г-н Степашин не удосужился предъявить ни одного подтверждающего свои слова факта: ни литовцев, ни подземной крепости под Грозным мы так и не узрели. Но, невзирая на провалы, голос Сергея Вадимовича всегда был полон оптимизма — вплоть до последнего дня на Лубянке он твердил, как заклинание: опасения длительной партизанской войны не оправданны, «для ее ведения там, по сути, нет никаких условий», «я считаю, партизанской войны не будет… имею определенные агентурные и оперативные данные».Какие? А вот такие: чеченцы, мол, «привыкли жить в относительном комфорте, их тягу к партизанщине, сопряженной с бытовыми лишениями, не стоит преувеличивать».
По всей видимости, именно эти бытовые лишения и отсутствие комфорта вынудили Басаева совершить рейд в Буденновск. Буденновская трагедия стала финалом «звездного часа» Степашина и принесла тому долгожданную отставку, о которой поговаривали аж с ноября 1994-го. Тут уж ему вспомнили все — в том числе и обещанное раскрытие к Новому году дел Меня и Холодова, топтание в деле Листьева, и, само собой, не пойманного Дудаева. Впрочем, кто знает, может на сей раз начальника вполне сознательно подставили собственные подчиненные: свежепереименованная в ФСБ контора располагала необходимыми оперативными данными о предстоящем рейде. Но чекистский аппарат, как всегда, сыграл по своим правилам. И вышиб опостылевшего «пожарника» из седла — точно так же, как ранее вышиб из кресла шефа столичной ЧК Савостьянова — на смену генерации «демократических» чиновников в ГБ пришли мастера — профессионалы провокации и сыска. А г-н Степашин без излишней огласки был отправлен в отстойник.