Службы Великого поста. Великий Канон Андрея Критского. Мариино стояние. Двенадцать Страстных Евангелий

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви

ИС Р17-734-3646

Тексты приводятся по изданию: Триодь Постная. – М.: Издание Московской Патриархии, 1992.

Консультант – иеродиакон Димитрий (Николаев)

Слышите ли, возлюбленные, апостол Павел пробуждает нас от сна: ночь, говорит, уже проходит; уже занимается заря; все выходят уже на свои дела: а вы что же спите? Что лежите? Востани, спяй, и воскресни от мертвых! Но знаете ли, братие, о каком тут сне говорит апостол Павел? Не о телесном сне говорит он, а о духовном, о том сне, в котором иногда проводит человек всю жизнь, однако же этого не чувствует. Таким сном многие, очень многие спят, но и не подозревают того, что спят. Этот сон – не что иное, как нерадение о спасении души. Как спящий человек не рассуждает о настоящем, не вспоминает прошедшего, не спрашивает о будущем, так и нерадящий о своем спасении грешник совсем не помышляет ни о Том, Кто создал его, ни о том, для чего он создан, что с ним происходит теперь и что с ним будет по смерти. Говори спящему что хочешь – он не слышит, говори нерадивому грешнику, как хочешь, о спасении души – он не почувствует. Пусть проповедуют, например, сами Небеса, что есть Бог – он не почувствует. Пусть гремит Священное Писание, что всем нам явитися подобает пред судищем Христовым – он не почувствует. Пусть взывает сама совесть, что неложно уготовано для грешников страшное мучение, а для праведных – несказанный покой и наслаждение, – он не почувствует. Кратко сказать: пусть все пророки и апостолы, все патриархи и учите ли, наконец, пусть Сам Христос придет с ними и вострубит в уши нерадивому грешнику громкой трубой, что душа у него одна, и она вечная, что надо бояться, как бы не потерять ее совсем – ему все это нипочем, он и уха не при клонит на такие увещевания, но, услаждаясь своими мечтами, будет говорить душе своей, как евангельский богач: душе… почивай, яждь, пий и веселися (Лк. 12, 19). Подумайте же теперь, братие мои, как опасен такой сон для человека. Если бы какой ленивый воин заснул во время сражения, когда свистят пули над его головой: он легко по губил бы себя. Но что же такое жизнь человеческая, как не война? Конечно война, да еще с каким сильным врагом! Несть наша брань к крови и плоти, говорит Апостол, но к началом и ко властем, и к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Ефес. 6, 12). О, поистине эта брань жестока и многотрудна! И против плоти и крови устоять трудно, а против бесплотного, да притом еще злобного духа, – как устоишь? Утрудится ли когда дух? Перестанет ли нападать зло ба? Трезвитеся, говорит святой апостол Петр, и бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1 Петр. 5, 8). Как же можно спать грешнику в такой опасности? Я сравнил бы такой сон со сном Сисары, который убегая с поля брани, заснул спокойно в палатке Иаили, а та, не теряя времени, насквозь пронзила его голову колом (Суд. 4). Но сон грешника еще опаснее, потому что диавол пронзает не тело только, но и душу. Впрочем, если бы у нас и не было такого страшного врага, если бы наша жизнь была не брань, а только мир и тишина – и тогда можно ли нам спать беспечно? Спит ли земледелец в то время, когда должно ему сеять? А что такое наша жизнь, как не время сеяния духовных плодов на целую вечность? Ныне, говорит святой апостол Павел, время благоприятно, ныне день спасения (2 Кор. 6, 2). А если мы проспим это время, то воротится ли оно когда нибудь к нам? Никогда. По тому то и говорит Евангелие: делать подобает дела Божии, дондеже день есть: приидет нощь, егда никтоже может делати (Ин. 9, 4). И Апостол говорит: блюдите убо, како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри, искупующе время (Ефес. 5, 15–16). Покупать можно что нибудь, пока есть торг, а когда расходятся продавцы, то и купить уже ничего нельзя. Так и человек, пока живет на земле, то у него есть время, а когда умрет, то не достанет ему времени ни на что. О если бы осужденные во аде могли купить себе времени хотя бы только один час! Что бы пожалели они отдать за этот час? Как же не жаль человеку такое сокровище – время – терять во сне? Мы находимся в том же состоянии, в каком находились рабы, ожидавшие господи на своего. А знаем ли мы, когда придет к нам Господин наш? Нет; в оньже час не мните, Сын Человеческий приидет (Мф. 24, 44), – так Он Сам о Себе говорит во святом Евангелии, а равно и в Апокалипсисе: се гряду, яко тать; блажен бдяй, и блюдый ризы своя, да не наг ходит, и узрят срамоту его (Апок. 16, 15). Можно ли нам в такое время спать? Задремали некогда юродивые девы, вышедшие навстречу жениху, и не заметили, как погасли их светильники, а между тем послышался крик: исходите в сретение жениху (Мф. 25, 6). Мы знаем, что сталось с ними тогда; как бы и нам не пострадать также, если и нас застанет последний час спящими? Не затворилась бы и пред нами дверь небесная! Не услышать бы и нам из уст Жениха Небесно го этого грозного слова: не вем вас! (Мф. 25, 12). Вот почему так часто повторяет Христос Спаситель в Евангелии: бдите, бдите! – Знаю, что многие в сердцах своих на это отвечают: можно и подремать, Христос не скоро придет еще на суд. О Боже милосердый! Вот какое у нас рассуждение! Ты говоришь: се гряду скоро, и мзда Моя со Мною (Апок. 22, 12); а мы, напротив, толкуем, что еще не скоро… Но пусть так, пусть замедлит пришествием Своим Праведный Судия; однако же, если не Он к нам, то мы к Нему всенепременно пойдем. Еще, говорим, не при шло время. Но будет ли Бог ожидать, пока мы скажем: теперь пора? В книгах Ездры говорится о юноше, который лишь только вошел в чертог брачный, пал и умер (3 Езд. 9–10). Была ли ему пора умирать тогда? Казалось бы, тогда была пора всем, смотря на него, веселиться, а не плакать; но видите, Бог рассуждает не по нашему. Думал ли умирать и евангельский богач? Он приказал было себе новые житницы строить, а не могилу копать; ему хотелось бы еще попить и поесть, а не в землю закапываться и быть богатой пищей для червей. Но не так сделалось, не пришлось ему исполнить своих намерений: в ту же самую ночь, когда он, утешая себя, говорил: душе! Имаши многа блага, лежаща на лета многа, почивай, яждь, пий, веселися (Лк. 12, 19), – в сие самое время Бог потребовал его душу на суд: безумне! В сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал еси, кому будут? (Лк. 12, 20). Вот, видите, братие, Бог не дожидается нашей поры; когда Ему угодно, никого не спрашивая, берет нас из этой столь любезной нам жизни. Значит, нужно быть готовым к тому на всякий час. Не обнадеживай себя: «Бог милосерд, успею покаяться». Блаженный Августин говорит: «Бог обещал тебе, о грешниче, что когда ты покаешься, Он не вспомянет грехов твоих; но что ты до живешь до завтрашнего дня, этого Он тебе никогда не обещал». Вот почему, братие мои, божественный Павел не позволяет нам беспечно спать, но повелевает скорее вставать от греховного ложа: востани, говорит, спяй, и воскресни от мертвых. И горе всем нам будет, если мы заблаговременно не пробудимся от этого греховного сна, в котором мы находимся чуть ли не с самых младенческих пелен. – Итак, возлюбленные, пока не разверзлись над нами небеса, пока не возгремела еще труба Архангела, пока не поставились еще престолы и не разгнулись книги на осуждение наше, виденные некогда пророком Даниилом, востанем с одра лености нашей, востанем как можно скорее, чтобы быть готовы ми встретить Праведного Судию и предстать Его нелицеприятному судищу. Встанем и запечатлеем на скрижалях сердца нашего те евангельские слова: аще бы ведал дому владыка в кую стражу тать приидет, бдел убо бы, и не бы дал подкопати храма своего… и вы убо будите готови: яко, в оньже час не мните, Сын Человеческий приидет (Мф. 24, 43–44).

Ирмос: Помощник и Покровитель бысть мне во спасение, Сей мой Бог, и прославлю Его, Бог отца моего, и вознесу Его: славно бо прославися.

Припев: Помилуй мя, Боже, помилуй мя.

Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний; кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию; но яко благоутробен, даждь ми прегрешений оставление.

Гряди, окаянная душе, с плотию твоею, Зиждителю всех исповеждься, и останися прочее преждняго безсловесия [1] , и принеси Богу в покаянии слезы.

Первозданнаго Адама преступлению поревновав, познах себе обнажена от Бога, и присносущнаго Царствия и сладости, грех ради моих. (Быт. 3, 6–7)

Увы мне, окаянная душе, что уподобилася еси первей Еве, видела бо еси зле, и уязвилася еси горце [2] , и коснулася еси древа, и вкусила еси дерзостно безсловесныя снеди. (Быт. 3, 6)

Вместо Евы чувственный, мысленная ми бысть Ева, во плети страстный помысл, показуяй сладкая и вкушаяй присно горькаго напоения.

Достойно из Едема изгнан бысть, яко не сохранив едину Твою, Спасе, заповедь Адам: аз же что постражду, отметая всегда животная [3] Твоя словеса?

Слава, Троичен: Пресущная Троице, во Единице покланяемая, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и, яко благоутребна, даждь ми слезы умиления.

И ныне, Богородичен: Богородице, надежде и предстательство Тебе поющих, возьми бремя от мене тяжкое греховное, и яко Владычица чистая, кающася приими мя.

Ирмос: Вонми, небо, и возглаголю, и воспою Христа, от Девы плотию пришедшаго.

Вонми, небо, и возглаголю, земле, внушай [4] глас, кающийся к Богу, и воспевающий Его.

Вонми ми, Боже, Спасе мой, милостивным Твоим оком и приими мое теплое исповедание.

Согреших паче всех человек, един согреших Тебе: но ущедри яко Бог, Спасе, творение Твое.

Вообразив моих страстей безобразие, любосластными стремленьми погубих ума красоту.

Буря мя злых обдержит, благоутробне Господи: но яко Петру, и мне руку простри.

Оскверних плоти моея ризу и окалях [5] , еже по образу, Спасе, и по подобию.

Омрачих душевную красоту страстей сластьми, и всячески весь ум персть сотворих.

Раздрах ныне одежду мою первую, юже ми изтка [6] Зиждитель изначала, и оттуду [7] лежу наг.

Облекохся в раздранную ризу, юже изтка ми змий советом, и стыждуся.

Слезы блудницы, Щедре, и аз предлагаю: очисти мя, Спасе, благоутробием Твоим.

Воззрех на садовную красоту и прельстихся умом: и оттуду лежу наг и срамляюся.

Делаша на хребте моем вси начальницы страстей, продолжающе на мя беззаконие их.

Слава, Троичен: Единаго Тя в триех Лицех, Бога всех пою, Отца и Сына и Духа Святаго.

И ныне, Богородичен: Пречистая Богородице Дево, едина Всепетая, моли прилежно, во еже спастися нам.

Ирмос: На недвижимом, Христе, камени заповедей Твоих, утверди мое помышление.

Огнь от Господа иногда Господь одождив [8] , землю содомскую прежде попали. (Быт. 19, 24)

На горе спасайся, душе, якоже Лот оный, и в Сигор угонзай [9] . (Быт. 19, 23)

Бегай запаления, о душе, бегай содомскаго горения, бегай тления Божественнаго пламене.

Согреших Тебе един аз, согреших паче всех, Христе Спасе, да не презриши мене.

Ты еси Пастырь добрый, взыщи мене, агнца, и заблуждшаго да не презриши мене.

Ты еси сладкий, Иисусе, Ты еси Создатель мой: в Тебе, Спасе, оправдаюся.

Исповедаюся Тебе, Спасе: согреших, согреших Ти, но ослаби, остави ми яко благоутробен.

Слава, Троичен: О Троице Единице Боже! Спаси нас от прелести, и искушений, и обстояний.

И ныне, Богородичен: Радуйся, Богоприятная утробо, радуйся, престоле Господень, радуйся, Мати жизни нашел.