Служители зла
Шрифт:
Деревья прошептали неясную угрозу, и Игорь не замедлил откликнуться — ругаться ведь тоже как разговаривать:
— Да вот сейчас прямо испугаюсь вас! Шепчите что угодно и сколько угодно! Десант не сдается! Вам не повезло, ребята, вы встретились с самым упрямым типом на этой планете! Могли бы подыскать для опытов более нормальное существо! Которое начало бы метаться, просить пощады, а то выбрали меня… Ваша беда в том, что я, к вашему горькому сожалению, абсолютно не способен относиться к жизни серьезно!
Он закурил, радуясь, что догадался
— Может быть, это был скрытый промысл Господень? Ну, не хочет раб Божий Игорь по своей воле отучиться от дурного! Значит, засунем его в этот сраный лес, из которого явно нет выхода, и пусть бросает! Пока не бросит, из лесу не выйдет! Такой вот расклад, «товарисчи», как говаривал людоед Момбасса, дожевывая ногу верного соратника по партии!
Где-то на верхних нотах простонала выпь, но Игорь только отмахнулся:
— Заткнись, родная! Мне настолько тошно, что даже ты не сможешь ухудшить своими воплями мое положение!
Он рассмеялся.
Смех отозвался в лесу эхом, деформировав звук до неузнаваемости.
Будто несколько бесов на разные лады, издеваясь, передразнили его из многих лесных уголков.
Может быть, это напугало бы кого угодно, но не Игоря. Игорь только усмехнулся и продолжал спокойно смотреть на красноватый огонек костра, изредка подкидывая туда подсушенные ветки хвороста. «Да знаю я, что вы есть, — подумал он. — Как комары. Не больше. Но я знаю еще одну вещь, которой меня научили долгие годы службы в храме, — не стоит обращать на вас внимания. Именно это вам не нравится больше всего. Когда на вас просто не реагируют. Вы лишаетесь тогда своей любимой игры, своей детской кашки, без которой не можете существовать. Страха».
Он посмотрел в небо, постепенно окрашивающееся синим цветом.
— Я прав, Господи? — улыбнулся он. — А ежели я прав, значит, мы доберемся до этого дурного места под названием Старая Пустошь и украдем оттуда Ритку, как рыцарь прекрасную даму.
«Если, конечно, эта самая Пустошь существует в природе и если Ритка находится именно там, потому что вполне может оказаться, что я совсем и не прав, — подумал он. — Но утро вечера мудренее. Поэтому переживем-ка ночь, чтобы посмотреть, что решил преподнести нам новый день…»
— Вот уж невезуха так невезуха. — Мира пнула ногой запертую дверь.
Белый листок, прикрепленный к окошку, оповещал, что библиотека закрыта.
— Он уехал. Он один отсюда уезжает. И приезжает снова, — задумчиво и печально проговорила девочка, и ее лисья мордашка стала забавной и печальной, как у плюшевой игрушки.
— А почему ты так расстраиваешься? — удивилась Душка. — Ну, уехал. Ведь приедет же.
— Тебе этого не понять, — проговорила Мира. — Он единственный, с кем я могу говорить о Маринке. И вообще о том, что со мной будет.
— А ты знаешь, что с тобой будет? — спросила Душка.
— Знаю, — мрачно проговорила Мира. — Это все знают, но боятся поверить. Разве у тебя никогда не бывает видений будущего?
Душка задумалась. Наверное, да. Наверное, такие видения у нее появляются. Но ведь и мама, и папа говорят, что это всего лишь фантазии…
— Не знаю, — честно ответила она. — Я не помню их.
— Потому что ты БОИШЬСЯ их запомнить, — мрачно сказала Мира, разглядывая обломанный ноготь на большом пальце, — просто дрейфишь посмотреть своей Смерти в глаза.
— Неправда, — возразила Душка. — Вообще бабушка говорила, что о нашем будущем дано знать только Господу Богу. Людям этого знать не надо.
— Это ты так считаешь и твоя бабушка. А они считают иначе…
— Кто это — они?
Мира замешкалась.
— Они, — просто повторила она. — Ты еще пока не их. Не до конца их. Но очень скоро ты станешь такой же разумной, как они. Ты перестанешь быть ребенком. Станешь серой тенью…
— Знаешь, — Мира отчего-то стала раздражать Душку. И она заговорила резко, может быть, даже чересчур резко, — с тобой ужасно скучно и глупо. С Павликом куда интереснее, хотя он и младше тебя. Так что не в возрасте дело, а в уме.
Она повернулась, чтобы вернуться к дому, и тут ей в спину, как кинжал, ударили злые и холодные слова:
— Дни твоего драгоценного Павлика сочтены…
Душка вздрогнула. Медленно обернувшись, она почувствовала растерянность.
Глаза Миры были совсем не злыми. Нет, она не собиралась сделать Душке больно своим дурацким предсказанием!
Она смотрела на Душку очень грустно, как взрослый, знающий нечто такое, о чем еще не догадывается ребенок.
— Неправда! — горячо проговорила Душка. — Я не верю тебе!
— Я тоже не верила, — устало сказала Мира. — Когда Маринки не стало. Маленькие дети не возвращаются…
Сказав так, она повернулась и пошла вдаль по улице, оставив Душку совсем одну перед странностью и безжалостностью своей недосказанной мысли.
Он закрыл глаза.
Завладеть статуэтками…
Ради этого он рискнет поиграть в эту игру.
Потому что старуха и сама не ведает, что все в ее руках. Улыбка растянула его губы, превращая лицо в странную, жуткую маску.
Старая Пустошь…
Он рассмеялся. Попытаться переиграть Великого Игрока? Если он сможет это сделать, он поднимется на еще одну ступень в иерархии, которую придумал Великий Игрок.
Жаль, что никому не дано увидеть его истинного лица, как не дано увидеть собственное истинное лицо.
Зеркала всегда лгут, готовые выдать желаемое за действительное. Они учатся у зеркал так же беспардонно лгать, играя с людьми в прятки.
Машина остановилась возле его дома. Выйдя, он поднялся к себе и зажег свет. Электрический свет ударил по глазам, ослепляя. Лишая мир таинственной сути.