Слышишь, Кричит сова !
Шрифт:
– Здрасьте, я ваша тетя!
– обозлился волк,- ты предлагаешь другое решение?
– Другого решения нет,- помолчав, сказал валун.Я просто напомнил.
– Благодарю вас, сэр,- церемонно поклонился волк, потом с усилием помотал головой, сказал медленно: - Подключи все резервы, у меня уже на исходе...
– Подключил,- отозвался валун.
– Подключи мою дубль-схему, основная работает с перебоями.
– Подключил...
Волк растянулся во всю длину, положив лапу на красную кнопку. Глаза тускнели, проговорил через силу: - Прощай, мальчик... Придет время, ты все вспомнишь...
И настала тьма...
С утра зарядил дождь. Косые струйки
Алексей оторвался от бумаг, потянулся, сказал мечтательно: - Брошу все эти ваши штучки-дрючки. Подамся в сочинители. Бешеные деньги прямо в руки плывут: строчка - рупь, строчка - рупь...
– Мешок пошил?
– Какой еще мешок?
– А гонорары складывать.
– Деревня,- высокомерно прищурился Алексей,- мешок! Я счет открою. Или спортлото накуплю.
Звякнул телефон. Алексей подтянул аппарат за шнур, промычал в трубку: - М-да... А их нетути... Я... Ладно...
Положил трубку, безнадежно развел руками: - Не дают работать... Идти надо...
– Кто звонил-то?
– Из библиотеки. Им вместе с газетами письмо для Антона сунули.
– Ладно, ладно, выбивайся в Рокфеллеры. Я схожу...
Заодно Иван и в буфет забежал, кефиру на всю братию взял, пирожков десяток - в обеденный перерыв в столовку пробиться можно, но не столько есть будешь, сколько на умные вопросы отвечать.
Возвратясь в лабораторию, Иван с порога увидел, что Антон Давыдович уже пришел.
– Шеф, почтальон явился,- объявил Алексей.
– А, привет. Иван Петрович, что там?
– Будь письмо тебе, ты бы у меня поплясал, Рокфеллер,- сказал Иван.- А к шефу мы наоборот - с полным уважением.
– Какой талант!
– восхитился Алексей, порадовавшись собственной предусмотрительности: письма от Галины свет-Васильевны он получал на главпочтамте в окошке "до востребования".
Антон Давыдович взял письмо, посмотрел на обратный адрес, хмыкнул. Надорвал конверт, внутри оказался еще один, заклеенный аккуратно, и листок бумаги. Алексей навострил уши. Иван, ставя бутылки на подоконник, покосился на шефа. Тот, хмурясь, читал письмо. Дочитав, сказал задумчиво: - Вот такие пироги...
– Что за пироги?
– эхом откликнулся Алексей,- не томите, гражданин начальник!
Антон Давыдович расправил листок: - Здрасьте вам, уважаемые товарищи! С приветом к вам Степан Степанович Гулькин...
– Кто-кто?
– переспросил Саша.
– Смотритель станционный,- вспомнил Иван,- верно?
– Верно,- подтвердил Антон Давыдович и, покосясь на Алексея, попросил: - Все вопросы в конце, ладно?
– и не ожидая ответа, стал читать медленно и раздельно: - Давно собирался отписать вам, да все никак - покуда оказия не подошла. Товарищ ваш, приехавши две недели назад, поклон от вас передал, спасибо вам, и просьбу, чтоб на озеро-то ему помочь добраться - вы прибор там какойто второпях забыли, а его теперь забрать послали. И очень даже удачно вышло - Митя-вертолетчик, что вас возил, должен был лесорубам питанию подбросить, я его и уговорил, да и он не против был крюк дать и товарища вашего Николая Ильича доставить куда ему надо. И доставил. А три дня спустя снова сел - забрать
Иван непроизвольно взглянул на карту, висевшую над верстаком. В путанице извилистых линий, красных, синих, черных, в наплывающих друг на друга разноцветных пятнах отсюда, конечно, не углядеть темную точку, оставленную неосторожным движением паяльника. Но она есть. И появилась она на карте три недели назад, в тот самый день.
И точку эту поставил он, ни сном ни духом не ведая, чем обернется маленькое безобидное пятнышко. И память услужливо выдала - это было так: ...стрекот печатающего устройства смолк, но бумажная лента продолжала медленно выползать из щели дешифратора. В сгустившейся тишине ее шуршание воспринималось раздражающим треском.
– Выключи,- тихо попросил Антон Давыдович.
Иван щелкнул переключателем, лента остановилась.
Кореиьков, тяжело опершись на стол, стащил с головы шлем.
– Николай Ильич,- осторожно окликнул Антон Давыдович.
Тот молчал, глядя перед собой невидящими глазами.
Потом вроде пришел в себя, пристально огляделся, привстав, снова сел.
– Ваня, дай, пожалуйста, ленту,- попросил Антон Давыдович и повернулся к Коренькову: - Вы хорошо себя чувствуете?
Тот кивнул, глядя мимо. Саша с Иваном переглянулись - мужик явно еще не очень в себе. Антон Давыдович это, конечно, тоже понимал, его самого трясло при одном только взгляде на скрученную в рулончик ленту. А Коренькову каково? И Антон Давыдович, инстинктивно пытаясь снять сгущающееся напряжение, обыденным - как будто ничего особенного не произошло - тоном спросил, протягивая ленту: - Николай Ильич, прежде чем обсудить некоторые детали, не хотели бы вы просмотреть запись?
Кореньков встал и, ни к кому не обращаясь, глухо сказал: - Я хочу домой...
– Да как можно?
– чуть не вскрикнул Антон Давыдович.
И Кореньков, будто вдруг опомнясь, снова сел и сказал словно про себя: - Да, сейчас это просто невозможно...
– Ну, конечно, невозможно!
– обрадовался Антон Давыдович.- О стольком ведь еще переговорить надо!
Кореньков кивал: - Да... да...
Ивану что-то не понравилось в этом машинальном "да-да", но, вспомнив собственное состояние - тогда, когда вынырнул "монеткой" в городском саду, подумал: "как тут не очуметь".
Но Кореньков, к всеобщей радости, довольно быстро пришел в себя, как показалось, окончательно. И первым делом внимательно прочитал запись сенсокоммуникатора.
Потом принялся за хронограммы. Антон Давыдович шепнул Алексею: "Ни о чем не расспрашивать, успеется", и сказал громко; - Ну, что ж, товарищи, пока Николай Ильич знакомится с материалом, нам тоже сидеть сложа руки не стоит...
Сдерживая нетерпение, Антон Давидович просматривал выкладки к отчету, вполголоса переговариваясь о Алексеем. Иван по обыкновению что-то там паял в своем углу. С виду все было, как всегда - обычный рабочий день, если не считать, что за столом сидит и читает хронограммы из восьмого века белобрысый мужичок, которому от роду примерно тысяча двести лет. Едва Иван успел об этом подумать, как гость вдруг негромко спросил: - А куда вы ездили за всем этим?